Сельское поселение Красный Профинтерн
Поделись знанием:
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
| Сельское поселение России (МО 2-го уровня) | |
| Страна | |
|---|---|
| Субъект Федерации | |
| Район | |
| Адм. центр | |
| Включает |
141 населённый пункт |
| Глава сельского поселения |
Ивченко Сергей Валерьевич[1] |
| Часовой пояс | |
| Почтовый индекс |
152280 |
| Код автом. номеров |
76 |
| Код ОКТМО |
[classif.spb.ru/classificators/view/tma.php?st=A&kr=1&kod=78626444 78 626 444] |
|
[adminprofintern.ru/ adminprofintern.ru/] | |
Сельское поселение Красный Профинтерн — муниципальное образование Некрасовского района Ярославской области.
Административный центр — посёлок городского типа Красный Профинтерн. На территории сельского поселения находится село Вятское, которое 15 октября 2015 года было признано самой красивой деревне России[2].
Населённые пункты
В состав сельского поселения входят населённые пункты:[3]
- посёлок городского типа: Красный Профинтерн.
- сёла: Аббакумцево, Вятское, Диево-Городище, Петропавловское, Путятино, Рождественное, Рыбницы.
- деревни: Аксеново, Алексеевское, Ананьино, Антоново, Арефино, Аринкино, Архипово, Афанасово, Бетегинское, Бор, Борисово, Ботоково, Бутово, Валино, Васильевское, Васильково, Вахрушево, Велютино, Веретево, Вольная, Ворокса, Воронино, Высоково,[4] Высоково,[5] Грешнево, Гридино,[6] Гридино,[7] Домашниха, Дьяково, Ермольцино, Елохино, Ермаково, Заболотье, Защитный, Золотуха, Ивановское, Игумново, Ильинское, Иоркино, Исады, Искробол, Ишенино, Кадниково, Каморово, Климатино, Клины, Кондрево, Коромыслово, Коурово, Кочевки, Кощевка, Красулино, Кресцово, Кудрино, Куреево, Лагерево, Левино, Левиново, Липовицы, Ломовская, Макарово, Малинники, Маринино, Маркишево, Матвейцево, Меленки,[8] Меленки,[9] Минино,[10] Минино,[11] Михалевка, Михалево, Михальцево, Мишнево, Мокеево, Мышкино, Нагорново, Насоново, Наумиха, Неверово, Никулино,[12] Никулино,[13] Новая, Овсяники, Окатово, Орлово, Павликово, Павлово, Першино,[14] Першино,[15] Пески, Печелки, Плоховка, Потягино, Пьяново, Рудеево, Саватеево, Сватково, Свечкино, Семидворы, Сенино, Середки, Симоново, Спиридово, Согожа, Старово, Стерлядево, Стройково, Суворово, Судищи, Сумароково, Теряево, Тимонино,[16] Тимонино,[17] Тимохино, Токарево, Трубниково, Тугарниха, Тюньба, Ученжа, Федорово, Федяево, Филатово, Филенка, Хребтово, Чурово, Шачебол, Шилово, Щелканиха, Щукино, Юркино, Юрьево, Яснищи, Яхробол.
Напишите отзыв о статье "Сельское поселение Красный Профинтерн"
Примечания
- ↑ [nekrasovskoe.yarregion.ru/kp_n.html Некрасовский муниципальный район сп Красный Профинтерн]
- ↑ [tourism.interfax.ru/ru/news/articles/29607 В России нашли самую красивую деревню | Интерфакс-Туризм]
- ↑ [profintern.jimdo.com/%D0%B8%D0%BD%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F/ СМ.: Устав поселения]
- ↑ Код ОКАТО: 78226820007
- ↑ Код ОКАТО: 78226802005
- ↑ Код ОКАТО: 78226820008
- ↑ Код ОКАТО: 78226825012
- ↑ Код ОКАТО: 78226825016
- ↑ Код ОКАТО: 78226830011
- ↑ Код ОКАТО: 78226830012
- ↑ Код ОКАТО: 78226807019
- ↑ Код ОКАТО: 78226807024
- ↑ Код ОКАТО: 78226830017
- ↑ Код ОКАТО: 78226825017
- ↑ Код ОКАТО: 78226820023
- ↑ Код ОКАТО: 78226825024
- ↑ Код ОКАТО: 78226807034
Ссылки
- [nekrasovskoe.yarregion.ru/kp_n.html]
- [www.nekrasovskoe.org/beginning.html]
- [adminprofintern.ru/]
- [profintern.jimdo.com/]
Отрывок, характеризующий Сельское поселение Красный Профинтерн
Никто не возражал.– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
