Семдэ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Семдэ, также Сэмдэ (Вайли: sems sde; санскр.: cittavarga IAST; «раздел ума») — первый из трёх разделов учения и текстов Дзогчен, раздел «Природы Ума».

Три раздела Дзогчена, как их представил Манджушримитра, — Семдэ, Лонгдэ («раздел Пространства») и Мэннгагдэ («Сущностный раздел») — развились от различных подходов разных линий передачи учения[1]. Семдэ — раздел Природы Ума — относится к линии передачи Вайрочаны. Тем не менее, как отмечает Намкай Норбу Ринпоче, «достигаемое состояние созерцания одинаково для всех трёх разделов»[2].





Отличие Семдэ от других разделов Дзогчена

В каждом из разделов Дзогчена — Семдэ, Лонгдэ и Мэннгагдэ — учитель даёт прямую передачу, прямое введение в состояние Дзогчен (ригпа), и ни один из них не является постепенным путём, хотя каждый из них имеет свой особый подход.[3] В каждом из разделов есть свой способ введения в созерцание: в Мэннгагдэ — принцип Прямого Введения, в Лонгдэ — Символическое Введение, в Сэмде — Устное Введение[4]. В системе Семдэ в основном применяются устные объяснения и подробный анализ, что отличает его, например, от «Сущностного раздела» Дзогчена Мэннгагдэ (в переводе «сообщаемое тайно»), где введение в «сердечную сущность» объясняется с помощью парадоксов, так как природа реальности не укладывается в рамки логики.

Раздел Семдэ связан с первым заветом Гараба Дордже — получить прямое введение в природу своего сознания (от мастера). Поэтому в разделе подчёркивается необходимость прямого введения в естественную природу ума (ригпа), о которой даются пояснения и методы её узнавания.

Несмотря на то, что в разделе Семдэ используется в большей степени интеллектуальный подход для объяснения того, как войти в состояние созерцания (rig-pa), слово ум (sems, сем) относится не к рассудочному уму (читта), обусловленному временем и предшествующими событиями, а к природе ума (sems-nyid), которая существует за пределами времени и обусловленности и обычно называется текстах Семдэ бодхичиттой.[5] В этом случае Бодхичитта означает изначальное состояние, чем отличается от её толкования в текстах Сутры.

Гьюрмед Цеванг Чогдруп так описывает воззрение Семдэ:

Учение Семдэ запредельно всем многообразным уровням различных колесниц, двум истинам, шести парамитам и двум стадиям, всем составным и загрязнённым аспектам «истины пути», ограниченным жёсткими оценивающими умопостроениями. (Им запредельна) великая всеобъемлющая сфера, являющаяся природой врождённого просветленного ума, изначальной мудростью великой равностной чистоты, свободной от измышлений всеобъемлющей сферой, природой абсолютной истины. Это — всецелое освобождение от причин и следствий, достоинств и недостатков, приятия и отвержения. Говоря вкратце, это выход за пределы всех объектов двойственных представлений о воспринимаемом и воспринимающем.

— Тулку Тхондуп Ринпоче «Ум Будды. Антология текстов Лонгченпы по Дзогпа Ченпо» [6]

Четыре йоги раздела Семдэ

В Семдэ имеется четыре основные практики (нэлчжор, йога, «соединение»), используемые для вхождения в созерцание (тиннгэдзин):[7]

  1. Шинэ — состояние покоя путём концентрации на объекте или без него (обычно выполняется на тибетской букве А). В результате практик состояние покоя становится устойчивым. Также для этой практики в текстах Дзогчена употребляется термин нэпа.
  2. Лхагтонг — «интуиция», запредельное видение, в котором состояние покоя растворяется или «пробуждается», являясь естественным. Также для этой практики в текстах Дзогчена употребляется термин мийова — «не-движение».
  3. Нимэд — «недвойственность» — шинэ и лхатонг появляются вместе, позволяя практику выйти за пределы двойственности. Также для этой практики в текстах Дзогчена употребляется термин нямнид — «равностность», состояние, где всё имеет один вкус.
  4. Лхундруб — «самосовершенство», «спонтанное совершенство» — практика Дзогчена, Великого Совершенства, когда происходит объединение со своим естественным состоянием, каждое действие совершается в недвойственном состоянии созерцания, что даёт переживать всё возникающее как «самосовершенную игру своей собственной энергии».

Тантры раздела Семдэ

В Семдэ (sems sde) содержится двадцать одна главная тантра. Они были доставлены в Тибет Вималамитрой и Вайрочаной. Согласно Лонгчену Рабджаму, к ним относятся[8]:

  1. Ригпей Кучжуг (тиб. རིག་པའི་ཁུ་བྱུག, Вайли rig pa'i khu byug, «Кукушка Присутствия»)
  2. Цалчен Тругпа (тиб. རྩལ་ཆེན་སྤྲུག་པ, Вайли rtsal chen sprug pa, «Великая Потенциальность»)
  3. Кьюнгчен Дингва (тиб. ཁྱུང་ཆེན་ལྡིང་བ, Вайли khyung chen lding ba, «Полёт Гаруды»)
  4. Дола Сержун (тиб. རྡོ་ལ་གསེར་ཞུན, Вайли rdo la gser zhun, «Очищение золота от руды»)
  5. Минубпей Гьялцен Дордже Семпа Намкаче (тиб. མི་ནུབ་རྒྱལ་མཚན་ནམ་མཁའ་ ནམ་མཁའ་ཆེ་, Вайли mi nub rgyal mtshan nam mkha' che, «Неопадающий стяг победы — Великое Пространство Ваджрасаттвы»)
  6. Цемо Чунг-гьял (тиб. རྩེ་མོ་བྱུང་རྒྱལ, Вайли rtse mo byung rgyal, «Наивысшая Гора»)
  7. Намкхай Гьялпо (тиб. རྣམ་ མཁའི་རྒྱལ་ རྒྱལ་པོ, Вайли rnam mkha'i rgyal po, «Царь Пространства»)
  8. Дева Трулкод (тиб. བདེ་བ་འཕྲུལ་བཀོད, Вайли bde ba 'phrul bkod, «Украшение блаженства, инкрустированное драгоценностью»)
  9. Дзогпа Чичжинг (тиб. རྫོགས་པ་སྤྱི་ཆིངས, Вайли rdzogs pa spyi chings, «Совершенство, включающее всё»)
  10. Чанчжуб Семтиг (тиб. བྱང་ཆུབ་སེམས་ཏིག, Вайли byang chub sems tig, «Сущность Бодхичитты»)
  11. Дэва Рабджам (тиб. བདེ་བ་རབ་འབྱམས, Вайли bde ba rab 'byams, «Бесконечное Блаженство»)
  12. Сог-ги Кхорло (тиб. སྲོག་གི་འཁོར་ལ, Вайли srog gi 'khor lo, «Колесо Жизни»)
  13. Тигле Тругпа (Вайли thig le drug pa, «Шесть Сфер»)
  14. Дзогпа Чичод (тиб. རྫོགས་པ་སྤྱི་སྤྱོད, Вайли rdzogs pa spyi spyod, «Всепроникающее совершенство»)
  15. Йинджин Норбу (тиб. ཡིད་བཞིན་ནོར་བུ, Вайли yid bzhin nor bu, «Драгоценность исполняющая желания»)
  16. Кунду Ригпа (тиб. ཀུན་ཏུ་རིག་པ, Вайли kun tu rig pa, «Чистое присутствие, объединяющее всё»)
  17. Джецун Тампа (тиб. རྗེ་བཙན་དམ་པ་, Вайли rje btsan dam pa, «Наивысший Владыка»)
  18. Гомпа Тонтруб (тиб. སྒོམ་པ་དོན་གྲུབ, Вайли sgom pa don grub, «Постижение Истинного Значения Медитации»)
  19. Кунчжед Гьялпо (тиб. ཀུན་བྱེད་རྒྱལ་པོའི་, Вайли Kun-byed Rgyal-po'i, «Царь всетворящий»)
  20. Медчунг Гьялпо (Вайли rMad du Byung ba, «Чудесный Царь»)
  21. Дочу (Вайли mdo bcu, «Десять завершающих учений»)

Напишите отзыв о статье "Семдэ"

Примечания

  1. Penor Rinpoche. [www.bhutanvisit.com/Buddhism/nyingmapa.html The school of Nyingmapa thought] (англ.). Проверено 14 июня 2011. [www.webcitation.org/69q0j8QnD Архивировано из первоисточника 11 августа 2012].
  2. Намкай Норбу, Джон Шейн. Кристалл и Путь Света. — СПб.: Сангелинг, 1998. — С. 108. — ISBN 5-87885-003-X.
  3. Намкай Норбу, Джон Шейн. Кристалл и Путь Света. — СПб.: Сангелинг, 1998. — С. 107-109. — ISBN 5-87885-003-X.
  4. Намкай Норбу, Джон Шейн. Кристалл и Путь Света. — СПб.: Сангелинг, 1998. — С. 43-44. — ISBN 5-87885-003-X.
  5. Джон Мирдин Рейнолдс. Три раздела учений Дзогчен // Золотые письмена: тексты традиции Дзогчен. — 1995. — ISBN 978-5-9900868-1-4.
  6. Тулку Тхондуп Ринпоче. Ум Будды. Антология текстов Лонгченпы по Дзогпа Ченпо. — Саттва, 2006. — С. 464.
  7. Намкай Норбу, Джон Шейн. Кристалл и Путь Света. — СПб.: Сангелинг, 1998. — С. 107-108. — ISBN 5-87885-003-X.
  8. Тулку Тхондуп. Ум Будды. Антология текстов Лонгченпы по Дзогпа Ченпо. — Саттва, 2006. — С. 464.

Литература

  • Robert E. Buswell Jr., Donald S. Lopez Jr. sems sde // [books.google.ru/books?id=DXN2AAAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q=sems%20sde&f=false The Princeton Dictionary of Buddhism]. — Princeton University Press, 2013. — 1304 с. — ISBN 9781400848058.


Отрывок, характеризующий Семдэ

Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.