Семигиновский-Элеутер, Ежи

Ежи Семигиновский-Элеутер
польск. Jerzy Siemiginowski-Eleuter
Имя при рождении:	Шимонович Ежи
Дата рождения:	около 1660
Место рождения:	Львов
Дата смерти:	1711(1711)
Место смерти:	Львов
Жанр:	портрет
Стиль:	классицизм, барокко
Работы на Викискладе

Ежи Семигиновский-Элеутер (польск. Jerzy Siemiginowski-Eleuter; около 1660, Львов — 1711, там же) — польский художник армянского происхождения.

Биография

Его настоящее имя было Шимонович и, предположительно, он был сыном известного львовского художника Ежи Шимоновича—старшего. Благодаря поддержке короля Яна III Собеского, обучался в Италии и Франции. В 1682 году был удостоен награды Римской академии Святого Луки, стал еë членом.

Вернувшись в Польшу, около года 1684, изменил своё фамилию на Элеутер (Eleuter, по-гречески «свободный»), а в 1701 году за деньги было усыновлëн обедневшей шляхетской семьëй Семигиновских.

Работал для короля Яна III Собеского, а затем короля Августа II Сильного в Жолкве и королевской резиденции — в Вилянуве в качестве придворного художника короля, декоратора и портретиста королевской семьи.

Королём Яном III Собеским был посвящён в шляхетство и неоднократно награждался.

Дружил со многими варшавскими мастерами конца XVII века — Тильманом ван Гамереном, Микеланджело Паллони, Мартино Альтомонте и др.

Избранные работы

Один из крупнейших и высоко ценимых польских художников классического барокко 2-й половины XVII века. Признанный мастер портрета. В Жолкве и королевской резиденции — в Вилянуве выполнил для плафонов четыре аллегорические панно — «Весна», «Лето», «Осень» и «Зима».

Автор многих портретов членов королевской семьи, конного портрет королевской четы, полотен на аллегорические и религиозные сюжеты. Кисти Е. Семигиновского-Элеутера приписывают картины святой Анны (для костëла Св. Анны в Кракове) и Святого Себастьяна (для варшавского костëла Св. Креста), а также картины «Вакх», «Ариадна», «Святое семейство», хранящихся во Львовская галерее искусств.

Картины художника ныне находятся также в музеях и костëлах Рима, Кракова, Варшавы, Вильнюса, Вилянува и Олесского замка (Львовская область Украины).

Использовал также имена: Симонян Ежи, Шимонович-Семигиновский Ежи Элеутер, Юрий Шимонович Младший.

Умер в 1711 г.

• Siemiginowski Allegory of Winter.jpg

  Аллегория Зимы

• Siemiginowski Allegory of Spring.jpg

  Аллегория Весны

• Siemiginowski Allegory of Autumn.jpg

  Аллегория Осени

• Siemiginowski Allegory of Summer.jpg

  Аллегория Лета

• Siemiginowski Madonna and Child.jpg

  Мадонна с младенцем

• Siemiginowski Virgin with Saint Anne.jpg

  Мадонна с младенцем и Св. Анна

• Siemiginowski Marie Casimire with children.jpg

  Королева Мария Казимира (Марысенька) в окружении детей

• Siemiginowski Sobieski at the Battle of Vienna.jpg

  Ян III Собеский под Веной

Литература

• Anna Lewicka-Morawska, Marek Machowski, Maria Anna Rudzka. «Slownik malarzy polskich». Wydawnictwo ARKADY. Warszawa 2003. (польск.)

Ссылки

• [www.pinakoteka.zascianek.pl/Siemiginowski/Index.htm Jerzy Siemiginowski-Eleuter]  (польск.)
• [www.culture.pl/baza-sztuki-pelna-tresc/-/eo_event_asset_publisher/eAN5/content/jerzy-eleuter-siemiginowski-szymonowicz Jerzy Eleuter Siemiginowski (Szymonowicz)]  (польск.)

Отрывок, характеризующий Семигиновский-Элеутер, Ежи

О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.