Миколай Семп Шажинский (польск. Mikołaj Sęp Szarzyński, ок.1550, Зимна Вода, под Львовом — ок.1581, Волица, под Пшемыслем) — польский поэт.
Биография
Принадлежал к старому шляхетскому роду Юнош. Учился во Львове, Виттенберге, Лейпциге, путешествовал по Италии и Швейцарии. Возможно, принадлежал к протестантам. Вернувшись в Польшу, был близок к кругам доминиканцев и иезуитов.
Творчество
Писал на польском и латинском языках. Его метафизическую лирику считают предвестием барокко. От всего написанного поэтом сохранилось лишь около 50 произведений 1568—1581 годов, изданных его братом в виде сборника «Rytmy abo wiersze polskie» («Ритмы, или Польские стихотворения», 1601). Среди них выделяются метафизические сонеты и переложения псалмов. Известны образцы его военно-патриотической лирики «O Fridruszu, który pod Sokalem zabit» («О Фридруше, погибшем под Сокалем») и «O Strusie, który zabit na Rastawicy» («О Струсе, погибшем на Раставице»). Остальная часть наследия погибла.
Наследие
Поэзия Семпа Шажинского, снова востребованная польской литературой в 1950-1960-е годы, повлияла на З.Херберта, Я.М.Рымкевича, Б. Мая и др. Стихи Шажинского постоянно переиздаются, входят в лучшие антологии польской поэзии. На русский язык его переводили С.Петров, А.Эппель.
Напишите отзыв о статье "Семп Шажинский, Миколай"
Литература
- Gruchała J. Mikołaj Sęp Szarzyński. Wrocław: Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1987.
- Sokoloski R.The poetry of Mikołaj Sęp Szarzyński. Wiesbaden: O. Harrassowitz, 1990
- Śnieżko D. Mikołaj Sęp Szarzyński. Poznań: Dom Wydawniczy REBIS, 1996.
- Błoński J. Mikołaj Sęp Szarzyński a początki polskiego baroku. Kraków: Towarzystwo Autorów i Wydawców Prac Naukowych Universitas, 2001.
Ссылки
- [marianczogalik.webpark.pl] (польск.)
- [monika.univ.gda.pl/~literat/autors/szarzyn.htm] (англ.) (польск.)
- [vseslavyane.narod.ru/dj_poet/polska_poet.html Стихи on line (рус.)]
Отрывок, характеризующий Семп Шажинский, Миколай
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
