Семья Декавальканте

Семья Декавальканте
Место базирования	Элизабет (штат Нью-Джерси)
Основана	Гаспар Д’Амико
Годы активности	с 1910-х годов по настоящее время
Территория	Элизабет, Ньюарк (штат Нью-Джерси)
Этнический состав	Италоамериканцы
Членство	80-100 членов, примерно 200 сторонников
Криминальная деятельность	рэкет, отмывание денег, убийства, наркотрафик, азартные игры, мошенничество, крышевание и ограбления.
Союзники	Пять семей, включая преступные семьи Филадельфии и Патриарки
Противники	Различные банды Нью-Джерси и их союзники

Семья Декавальканте — мафиозная семья, занимающаяся преступной деятельностью в городах Элизабет и Ньюарк, штат Нью-Джерси, равно как и по другую сторону Гудзона, в городе Нью-Йорк. Она поддерживает крепкие отношения с большинством из пяти семей, равно как и с Филадельфийской семьёй и Семьёй Патриарки из Бостона и Новой Англии. Её незаконные действия включают рэкет на рынке труда, отмывание денег, наркотрафик, азартные игры, ростовщичество, вымогательства, наёмные убийства, строительство, мошенничество и мошенничество с использованием электронных средств коммуникации, ограбления и «крышевание». Считается, что семья Сопрано из сериала «Клан Сопрано» срисована с настоящей семьи Декавальканте.

История

Истоки

Хотя и не будучи признанной независимой преступной семьей до прихода к власти Сэма Декавальканте, первым главой нью-джерскийского рэкета был Гаспар Д’Амико. О деятельности группировки при Д’Амико известно немногое, кроме того, что он контролировал азартные игры и занимался бутлегерством в Нью-Арке в начале 20-х. Однако, доказано, что и будущий глава семьи Луккезе Гаэтано «Том» Рейна также играл важную роль в перевозке алкоголя и виски в районе Северного Нью-Джерси во времена Сухого закона. После того как в 30-х Д’Амико ушел в отставку, власть захватил Стефано Бадами.

Стефано «Стив» Бадами, известный рэкетир 30х годов, захватил контроль над организацией Д’Амико (расширившейся до Нью-Арка и Трентона), после ухода последнего в отставку. Однако его правление оказалось крайне разрушительным, так как он не сумел оградить членов группировки Нью-Арка и Трентона от взаимной вражды. Бадами был убит в 1955 в результате очередной волны напряженности между двумя группами. После его смерти к власти пришел заместитель босса, Фил Амари.

Филиппо «Фил» Амари, гангстер, который по уверениям правоохранительных органов США был активно вовлечен в рэкет на рынке труда, ростовщичество, вымогательства и наркотрафика в Нью-Арке и Нью-Йорке, теперь считался новым главой нью-джерсийской группировки. Его правление длилось недолго, так как различные мелкие группировки объединились в желании свергнуть его. Все ещё пребывая на посту, он переехал на Сицилию и был заменен Николасом «Ником» Делморе, который совместно с заместителями босса Элизабет и Нью-Арка, Фрэнком Мажури и Луисом «Толстым Лу» ЛаРассо посещал конференцию в Аппалачине в 1957 дабы представлять группировку из Нью-Джерси.

При Делморе, стоявшим у руля организации до начала 1960-х, враждебность внутри банды наконец стихла. После продолжительной болезни Ник Делморе умер в 1964 году и его племянник Симоне Декавальканте стал новым боссом преступной семьи Декавальканте Северного Нью-Джерси.

Сэм Водопроводчик

Настоящее признание группировки в качестве семьи началось при Симоне Декавальканте, гангстере «старой школы», дипломатичном, изящно выглядевшем и сознательном Доне, который как будто вобрал в себя образ Дона Корлеоне из романа Марио Пьюзо «Крестный отец». Он родился в 1913 году и большую часть своей жизни занимался азартными играми, убийствами и рэкетом. Он умер от сердечного приступа в 84 года. В период с 1964 (год, когда он пришел к власти) до 1969 (когда его посадили в тюрьму), он удвоил количество членов своей семьи. Он владел компанией «Отопительные и кондиционерные системы Кенилворс» в городке Кенилворт, штат Нью-Джерси, используя его в качестве легального прикрытия и источника налогооблагаемого дохода, и за который он и получил прозвище «Сэм Водопроводчик». Он приобрел репутацию благодаря тому, что добился такого вожделенного места в знаменитой Комиссии, управляющем органе мафии, который включал в себя Пять семей из Нью-Йорка и чикагскую мафию. Также туда были включены и представители Майами.

А в 1969 году Декавальканте и ещё 54 его сторонника были взяты под арест; Декавальканте признал себя виновным в азартных играх, с оборотом в 20 млн долларов в год. Кроме того, по сведениям суда он и другая мафиозная семья контролировали 90 % порнографических магазинов Нью-Йорка. Декавальканте был приговорен к 5 годам заключения, а после того как вышел из тюрьмы, уехал во Флориду и, в основном, отошел от дел мафии, хотя ФБР считает, что он консультировал семью вплоть до начала 90-х. Его преемником стал Джон Риджи.

Джон Орел

После отбытия Декавальканте своего срока, в середине 70-х, он назначил уважительного и вежливого человека, Джованни «Джо Орла» Риджи действующим боссом семьи. Сам он официально удалился от дел в 1980, передав лидерство Риджи. Последний стал зарабатывать большие деньги на рэкете в области труда и строительства, ростовщичестве, азартных играх и вымогательстве. Риджи также заставлял семью поддерживать свои старые традиции, что Сэм Декавальканте считал жизненно важным. Среди этих традиций особняком стоял обряд посвящения, с помощью пистолета, ножа и сжигания образа святого. Кроме того, когда Риджи, используя свою власть и влияние, устранил со строек штата неквалифицированных рабочих и заменил их членами профсоюза, семья Декавальканте смогла активно воровать из фондов социального обеспечения и пенсионного фонда. Риджи продолжал управлять семьей на протяжении 80х, при поддержке своего заместителя Джироламо «Джими» Палермо и советника Стефано Витабиле («Стив-водила»). Риджи продвинул сына Маджури, Чальза «Большие уши» Маджури в качестве капо нью-аркской группировки, сам встав во главе могущественной группировки Элизабет. В середине 80-х Риджи сдружился с новым влиятельным боссом семьи Гамбино Джоном Готти.

По сведениям Джерри Капечи, в конце 80-х Джон Готти обратился к Риджи за услугой: убить Фреда Вейса, крупного бизнесмена в области санитарии, подозреваемого в предательстве. Согласно обвинителям, немалую роль в вынесении данного приказа сыграл и Джеймс Фаилла («Коричневый Джимми»), давний капо семьи Гамбино, основным родом деятельности которого являлась переработка мусора. 5 сентября 1989, у себя дома, Риджи приказал своему капо Энтони Ротондо «выполнить приказ любой ценой». Задание было выполнено 11 сентября.

Действующие боссы

Позднее, в 1989 году, Риджи предстал перед судом за обвинения в рэкете и вымогательстве, выбрав в качестве действующего босса на время своего отсутствия жестокого капо семьи — Гаэтано «Корки» Вастола. Согласно данным правоохранительных органов, босс семьи Гамбино Джон Готти и заместитель Сэмми Гравано («Сэмми Бык») тут же вышли на другого капитана семьи Джона Д’Амато («Малыш Джонни»), задумав убить Вастолу и захватить власть в семье Декавальканте. Однако в 1990 году Риджи осудили и посадили в федеральную тюрьму Форт Дикс, Вастолу же посадили в том же году по обвинению в вымогательстве, что заставило его назначить боссом семьи Д’Амато. К несчастью, Д’Амато поссорился со своей девушкой, которая заявила Энтони Ротондо, что Д’Амато — гомосексуалист. Ротондо тут же поделился этой новостью с влиятельными Джакомо «Джейком» Амари и Стефано Витабиле, которые быстро сообразили, что это отличный повод для того, чтобы разделаться с Д’Амато. Убийство произошло в начале 1992 года; и опять убийцами выступили Винсет Палермо и Джеймс Галло, а с ними и Джонни Талвачио.

Риджи продолжил управлять семьей из своей тюремной камеры, назначив новым действующим боссом Джакомо Амари, управляющим AMI Construction в Элизабет. Все шло хорошо до того, как Амари не начал медленно умирать и умер в 1997 году от рака желудка. Его смерть вызвала вакуум власти в семье. Многие члены организации, например Чарльз Мажури, Фрэнк Полици и советник Стефано Витабиле хотели изменений.

Управляющий совет

Джованни Риджи, многолетний крюк семьи Декавальканте, оказался в затруднительном положении, когда в конце 90х от рака желудка умер его действующий босс, Джейк Амари. Он организовал «совет», состоящий из 50 наиболее лояльных гангстеров с тем чтобы иметь возможность принимать решения и действовать, обладая полномочиями босса. Этими членами Управляющего совета должны были стать известные лидеры группировки из Элизабет Жироламо Палермо и Винсент Палермо (однофамильцы) и влиятельный лидер группировки Нью-Арка Чарльз Мажури, наряду с общим советником Стефано Витабиле.

Идея совета, однако, взбесила опытного капо Чарльза Мажури, начавшего работать на семью с детства и чувствовавшего, что именно он должен стать единственным Действующим боссом. Чтобы завоевать полный контроль над семьей Декавальканте, Мажури решил разделаться с Винсентом и Джимми Палермо, захватив таким образом контроль над советом, а следовательно и над семьей. Мажури, как считается, нанял Джимми Галло с целью убить Винсента Палермо, капо и самого сильного противника Мажури. Однако, он не учел того, что Галло был союзником и близким другом Винсента Палермо, сообщившим ему о планах Мажури.

В расплату Винсент Палермо решил заказать Мажури, который контролировал рэкет в Нью-Арке и имел сильное влияние в профсоюзах, которые Палермо страстно желал заполучить. Палермо знал, что Мажури нажил себе много врагов, исключая гангстеров из профсоюзных списков на зарплату. С целью убийства, Палермо нанял солдат семьи — Джозефа Маселлу, Энтони Капо и Джеймса Галло.

Три наемника выжидали нужный момент, но были постоянно кем-то окружены и чувствовали что обстановка не благоволит к убийству. Маселла отчитался Палермо, прятавшемуся тогда во Флориде, что покушение провалилось. Тогда Палермо решил отпустить Мажури, считая, что последний уже потерял свою власть.

Расследования

К концу 1990-х управляющий совет продолжал управлять семьёй Декавальканте. Джованни Риджи все ещё сидел в тюрьме и являлся боссом, однако завоевывающий все больше власти и влияния Винсент Палермо, вытеснив Мажури, стал официальным Действующим боссом. Палермо управлял из своего стриптиз-клуба «Виглз», где он и другие высокопоставленные члены семьи, такие как Стефано Витабиле, капо Энтони Ротондо, Джузеппе «Пино» Скифиллити, Филипп «Фил» Абрамо и Джироламо «Джимми» Палермо задумали убить нескольких членов семьи, таких как солдаты Фрэнка Д’Амато и Джозефа Маселлу, и даже менеджера Палермо Тома Салвату.

Примерно в те же годы, в 1998 году, началось окончательное крушение семьи Декавальканте. Сторонник семьи Ральф Гуарино, вместе с подельниками организовал знаменитое ограбление Американского Банка и стал информатором. Грабителям удалось увести более 1,6 миллиона долларов, но позднее всех их схватили, и Гуарино предпочел 20 годам отсидки предательство семьи Декавальканте. Как раз к этому времени застрелили Джо Маселлу и Гуарино было предложено стать официальным членом организации.

Также разрабатывался план убийства Фрэнка Д’Амато, и что хуже всего, Ральф Гуарино записал это на плёнку. Теперь ФБР могло схватить и привлечь большинство семьи Декавальканте по одному либо двумя обвинениям. 2 декабря 1999 правоохранительные органы, в рамках широкомасштабной операции арестовали более 20 членов семьи Декавальканте, которая, на то время насчитывала около 70 членов и 100 сторонников.

Они арестовали Винни Палермо в связи с заговором с целью убийства Фрэнка Д’Амато, Чарльза Мажури и других. Арестовали и Джозефа «Тугое ухо» Склафани, члена семьи Декавальканте, который, согласно сделанной ФБР записи вслух говорил о предполагаемом ограблении. А также случайно упомянул и о других бесчисленных правонарушениях, грозясь убить без колебаний любого информатора. Вестли Палосчио, букмекер, также был осужден, наряду с четырьмя другими обвиняемыми в заговоре с целью убийства Джозефа Маселлу. Множество арестов произошло после того, как сторонник Бонанно, и информатор, Джефри Покросс раскрыл схему «накачки и сброса» акций DMN Capital Investment, по ходу которой дюжина гангстеров убеждала Фонд Пенсионеров покупать никчемные акции. По этому делу арестовали капо Филиппа Абрамо. Правоохранительные органы осадили всю семью, и даже затеяли суд против Джона Риджи, надеющегося выйти в 2003 году, равно как и действующего босса Винсента Палермо, заместителя Джироламо Палермо, советника Стефано Витабиле, капо Энтони Ротондо, Джузеппе Скифилитти, Филиппа Абрамо, Фрэнка Полици и Чарльза Мажури, а также с десяток солдат, включая Джеймса Галло и Энтони Капо.

Информаторы и суды

Один за другим, некоторые члены семьи Декавальканте решали, что они не желают провести остаток жизни за решеткой. Так наемный убийца Энтони Капо даже стал информатором, рассказав о намерении Винсента Палермо убить Фрэнка Д’Амато, а также как Палермо лично убил в 1989 году по приказу Энтони Ротондо — риелтора Фреда Вейса. Вскоре сдался и сам Ротондо, сознавшись в организации убийств Джона Д’Амато, Луиса Ларассо и Джозефа Маселла, а также заговоре с целью убийства Чарльза Мажури, Фрэнка Д’Амато и Тома Салвата.

После признаний Энтони Ротондо и Энтони Капо, Палермо был вынужден признать возможность того, что при Рудолфе Джулиани, мэре Нью-Йорка, крайне жестко настроенном против преступности, он может получить и смертный приговор, что подвигло его к свидетельствам о своей виновности в рэкете на рынке труда и строительства, вымогательствах, ростовщичестве, азартных играх, наркотрафике, убийствах и заговорах с целью убийств, что привлекало всех капитанов семьи Декавальканте, включая и двух высокопоставленных членов семьи Стефано Витабиле и Джироламо Палермо.

Современное положение дел и лидерство

Вследствие шокирующих показаний Энтони Капо, Энтони Ротондо, Винсента Палермо и информации полученной посредством Ральфа Гуарино, ФБР арестовало Джованни Риджи, который к тому времени уже пребывал в заключении. Также были арестованы и Джимми Палермо (заместитель босса), Джузеппе Счифилитти (капо), Филипп Абрамо (капо), Фрэнк Полици (капо), Чарльз Мажури (капо) и Стефано Витабиле (советник). ФБР арестовало, а прокуроры выдвинули обвинения практически против каждого члена семьи.

Правоохранительные органы США продолжают предъявлять обвинения, арестовывать и преследовать членов семьи Декавальканте. Как подозревает ФБР, Джованни Риджи все ещё продолжает контролировать семью, даже находясь в тюрьме, при помощи лидеров группировки Элизабет — Франческо «Фрэнка» Гуарачи в качестве действующего босса вместе с заместителем босса Джозефом «Джо» Миранда и опытным солдатом Фрэнком Д’Амато в качестве действующего советника при Стефано Витабиле, которого, наряду с капо Абрамо и Скифилитти, приговорили в 2006 году к пожизненному заключению. Риджи руководил семьей, находясь в заключении с 1992 по 2012 год, 3 августа 2015 года он скончался. Сейчас в семье Декавальканте насчитывается около 60 членов и 100 сторонников.

Боссы преступной семьи Декавальканте

• 1910—1937 — Гаспар Д’Амико (отошёл от дел вследствие вражды между группировками Нью-Арка и Элизабет в 1937 году)
• 1937—1955 — Стефано «Стив» Бадами (убит в 1955 году вследствие очередного конфликта между двумя группировками)
• 1955—1957 — Филиппо «Фил» Амари (заменён Ником Делморе из-за войны между группировками Нью-Арка и Элизабет. Группировка Элизабет впоследствии сформирует семью, сегодня известную как Декавальканте, но вследствие внутренней вражды он уйдет в отставку)
• 1957—1964 — Николас «Ник» Делморе (признан первым официальным боссом семьи Декавальканте, посещал конференцию в Аппалачине в 1957 году, но ушел в отставку вследствие болезни и умер по причинам плохого здоровья в 1964)
• 1964—1975 — Симоне «Сэм Водопроводчик» Декавальканте (племянник Ника Делморе, присоединил к семье группировку Нью-Арка, удвоив количество её членов и прибыли. Ушел в отставку в 1975. Умер в 1997.)
• 1975—1980 — Джованни «Джон Орел» Риджи (действующий босс)
• 1980—1990 — Джованни Риджи (босс) (осужден за вымогательство и рэкет, приговорен к 15 годам тюрьмы)
• 1990—1991 — Джованни Риджи (босс, в заключении) Гаэтано «Корки» (действующий босс, в заключении)
• 1991—1992 — Джованни Риджи (босс, в заключении), Джон «Малыш Джонни» Д’Амато (действующий босс, убит)
• 1992—1994 — Джакомо «Джейк» Амари (действующий босс/заместитель босса, умер от рака желудка)
• 1994—2000 — Управляющий совет (уличные боссы) Винсент «Винни Океан» Палермо (стал информатором в 2000), Чарльз Мажури (в заключении), Джироламо «Джимми» Палермо (домашний арест) (Управляющий совет распущен.)
• 2000—2006 — Джованни Риджи (босс, в заключении), Стефано Витабиле (действующий босс/советник, в заключении)
• 2006—2008 — Джованни Риджи (босс, в заключении), Франческо Гуарачи (уличный босс), Джироламо Палермо (заместитель босса, в заключении), Стефано Витабиле (советник, в заключении), Фрэнк Д’Амато (действующий советник).
• 2008-по настоящее время — Франческо Гуарачи (босс), Джозеф Миранда (заместитель босса), Фрэнк Д’Амато (советник). [web.archive.org/web/20070509182834/www.angelfire.com/blog/organizedcrime/decavalcante/newlayout.html]

Лидеры семьи

• Джованни «Джон Орёл» Риджи — давний босс семьи Декавальканте с 1970-х. Главный союзник босса семьи Гамбино Джона Готти. Осужден по обвинениям в рэкете и вымогательстве в 1990 году и отбывал 15-летний срок. Вышел на свободу в 2012 году.

• Франческо «Фрэнк» Гуарачи — Капо, продвинут на должность действующего босса в 2006 вследствие широкого преследования семьи. Действует в составе группировки Элизабет вместе с новым заместителем босса Джозефом Миранда. Уроженец Сицилии.

• Джозеф «Джо» Миранда — Действующий заместитель босса преступной семьи Декавальканте. Капо на протяжении 80х и союзник Джона Риджи. Действует в группировке Элизабет, основной род деятельности — рэкет и вымогательства. Считается главным консультантом семьи.

• Стефано Витабиле — уважаемый советник при Джоне Риджи. Осужден по обвинениям в рэкете, вымогательствах и трех попытках преступного сговора с целью убийства. В 2006 году Витабиле был приговорен к пожизненному заключению с двумя его капо.

Ссылки

• [www.mafianj.com/sci89/decavalcante.shtml The Mafia in New Jersey — State of New Jersey Commission of Investigation 1989]
• [web.archive.org/web/20070505060333/www.angelfire.com/blog/organizedcrime/decavalcante/main.html DeCavalante Crime Family — New Jersey’s Cosa Nostra Family]
• [www.thelaborers.net/newspapers/ny_times/Crime%20Family%20Dealt%20a%20Blow,%20Police%20Say.htm New York Times: Crime Family Dealt a Blow, Police Say] by William K. Rashbaum
• www.thelaborers.net/lexisnexis/951_f2d_1368-riggi.htm
• [www.nj.com/sopranos/ledger/index.ssf?/sopranos/ledger/index.ssf?/sopranos/stories/mafiosi_20030509sl_decavalcante00.html The Star-Ledger: Mob Story — How a crime family turned dysfunctional] by Robert Rudolph
• [www.laborers.org/nyt_DeCavalcante_4-20-01.htm New York Times: New Charges for Mob Family as U.S. Indictment Names 20] by Alan Feuer
• [www.americanmafia.com/Feature_Articles_106.html Round Up The Usual Suspects] by John William Tuohy

Отрывок, характеризующий Семья Декавальканте

– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.