Семёнова, Мария Васильевна

Мария Семёнова
Род деятельности:	Писатель, переводчик
Годы творчества:	начиная с 1986 года
Направление:	исторические рассказы и романы, славянское фэнтези
Язык произведений:	русский
Премии:	Аэлита-2005 Беляевская премия-1996 Мир фантастики-2007 РосКон-2008

Мари́я Васи́льевна Семёнова (род. 1 ноября 1958, Ленинград) — русская писательница, литературный переводчик. Наиболее известна как автор романа «Волкодав». Автор многих исторических произведений и исторической энциклопедии «Мы — славяне!», одна из основателей «славянского фэнтези», пишет также детективные романы.

Биография

Начало писательского пути

Мария Семёнова родилась в 1958 году в Ленинграде в семье учёных. Детство прошло в родном городе. Сама Мария сказала, что была малоподвижным ребёнком и увлекалась чтением. Также Мария Семёнова призналась, что ещё до того момента, когда она научилась писать, у неё в голове рождались различные истории, а после обретения этого навыка «фонтан было уже не заткнуть».

Родители хотели, чтобы дочь пошла по их стопам и не относились к её творчеству серьёзно. В старших классах школы у Марии зародился интерес к событиям, происходившим во времена Древней Руси. Вначале она увлекалась викингами, однако судьба скандинавских мореходов часто пересекалась со славянами и Мария переключилась на последних.

После окончания школы в 1976 году Мария поступила в ЛИАП. В 1980 году писательница принесла свою повесть «Хромой кузнец» в издательство «Детская литература», которое пообещало выпустить её в свет. В 1982 году она закончила институт и получила диплом инженера-электрика по специальности «ЭВМ». Закончив институт, Мария десять лет работала в НИИ специалистом по компьютерам. Писательница говорила, что нисколько не жалеет о полученном образовании и о последующей ему работе.

В 1989 году в издательстве «Детская литература» выходит первая книга «Лебеди улетают». После того как в 1992 году «Лениздат» выпустил вторую книгу под названием «Пелко и волки», Мария Семёнова решила покончить с работой инженером и устроилась литературным переводчиком в издательство «Северо-Запад» (под псевдонимом Галя Трубицына). Писательница сразу принесла в издательство свои исторические произведения, но на тот момент они не вызвали интереса.

Тогда, чтобы заработать на жизнь, Мария стала переводить книги, содержание которых не представляло для неё большой художественной ценности, и в противовес этому стали появляться её собственные произведения. В то время огромной популярностью пользовалось западное фэнтези, и многие писатели начали брать себе зарубежные псевдонимы и писать в этом стиле. Мария сама переводила огромное количество книг этого жанра и считала, что их можно охарактеризовать словом «макулатура»:

Тут уже во мне возмутился этнограф: хотите фэнтези — будет вам фэнтези, но почему предпочтение отдаётся уже десять раз съеденному «толкиновскому» бутерброду, а наш богатейший родной материал должен оставаться в загоне?!

Волкодав

Роман

Так на свет появился роман «Волкодав». Отвечая на вопрос «как вы пришли к жанру фэнтези» Мария сказала: «Для живших тогда людей было, как говорится, медицинским фактом постоянное присутствие божеств. Но описать Перуна на колеснице, шарахающего молнией в дерево, у меня не хватало решимости. Думала-думала и решила создать такой квазиславянский, квазикельтский, квазигерманский мифологический мир, где всё это может запросто происходить. Так появился „Волкодав“. Говорят, будто это закамуфлированная история древних славян. Нет, это мир сам по себе. Конечно, венны, там действующие, — это несколько приукрашенные и архаизированные славяне…».

На обложке первого варианта издания книги, без ведома Марии Семёновой, была сделана надпись «русский Конан». Тем самым, издательство хотело привлечь аудиторию, которая была знакома с известным произведением Говарда.

Специально для того, чтобы правдоподобнее описать сцены рукопашного боя, Мария Семёнова несколько лет серьёзно занималась айкидо. Однажды ей пришлось применить полученные навыки на улице: милиционер, одетый в штатское без объяснений подбежал к писательнице сзади и попытался прижать к стене. В итоге, он оказался на земле, и вскоре на шум пришли другие работники правоохранительных органов, которые разобрались в ситуации.

Также для точного освещения темы колдовства писательница ходила в школу экстрасенсов. Мария Семёнова рассказывала, что много лет плавала в море, и поэтому в её произведениях часто встречаются битвы на кораблях. Ещё одно увлечение писательницы — верховая езда.

Изначально Волкодав задумывался как трилогия, но сейчас в серию входят шесть книг: «Волкодав», «Волкодав. Право на поединок», «Волкодав. Истовик-Камень», «Волкодав. Знамение пути», «Волкодав. Самоцветные горы» и «Волкодав. Мир по дороге». Если рассматривать книги не по хронологии их написания и издания, а по развитию сюжета, то правильным будет порядок, при котором книга «Волкодав. Истовик-Камень» стоит на первом месте, а «Волкодав. Мир по дороге» — на втором. Существуют также и другие произведения, где действие происходит в «мире Волкодава», но большинство из них написано другими авторами и Мария Семёнова не имеет к ним никакого отношения.

Экранизация

Роман был экранизирован: широкий прокат фильма «Волкодав из рода Серых Псов» в России начался 28 декабря 2006 года, и к 8 января 2007 года кинокартина собрала в прокате СНГ $17,1 млн на 652 копиях, став одним из самых кассовых фильмов за всю историю российского проката. Также по мотивам книг был создан сериал «Молодой Волкодав». Мария Семёнова осталась недовольна результатом обеих картин:

«Понимаете, фильм — это личное творческое произведение режиссёра Николая Лебедева. Там поменяй три-четыре имени, отчества и фамилии, и я бы в жизни не догадалась, что это по моей книге снимали. Я, честно говоря, не знаю, почему Николаю так понадобилось поступить. Книгу-то я писала, чтобы она как можно больше отличалась от этих усреднённых и инкубаторских сказочных боевичков, которые пекут на Западе. Там должна была мощно прослеживаться славянская тематика…В книге должен был показан менталитет эпохи. И почему-то ту книгу, которая в некоторой степени была написана как протест против этнического и познавательного безличия, понадобилось со всех сторон кастрировать.»

Единственное, что понравилось автору романа — это выбор актёра на главную роль, которую сыграл Александр Бухаров.

Другие произведения

Исторические произведения

После того как в 1995 году «Азбука» выпустила роман «Волкодав», он завоевал интерес читателей, и на этой волне успеха вышли другие произведения Марии, которые были написаны раньше, но до этого момента не смогли добиться благосклонности издательств: «Валькирия», «Лебединая дорога», «Два короля», «Викинги», «Поединок со Змеем» и другие.

«Валькирия» была издана в 1995 году. Главная героиня произведения — Зима Желановна, славянская девушка, покинувшая дом ради любви и воинской жизни и получившая за отвагу прозвище Валькирия. Мария Семёнова определила её характер следующим образом: «Меня в данном случае интересовало, что получится с девушкой, которая ну никак не вписывается в рамки, предлагаемые ей родовым строем. Она бесконечно комплексует, ощущает себя белой вороной, но и переломить себя не может. Спрашивается в задачнике: куда она пойдёт и что будет делать?.. И чем всё может закончиться? Я просто до некоторой степени облегчила ей жизнь, сделав её богатыршей, охотницей, личностью сильной (в том числе физически) и смелой — чтобы не погибла за первым же углом».

В 1997 году были изданы «Волкодав: Право на поединок» и популярная энциклопедия «Мы — славяне!», которая впоследствии переиздавалась под названием «Быт и верования древних славян». Последняя создавалась параллельно с «Волкодавом», и по словам Марии Семёновой, если бы не было первой, то не появилась бы и вторая. Сам автор считает эту книгу главной в своём творчестве: «Меняется литературная мода, меняются предпочтения, но эта популярная энциклопедия действительно позволяет считать, что не зря небо копчу…Ведь нам всё время внушают, будто „о древних славянах практически ничего не известно“. В любом учебнике эту фразу прочитать можно! А ведь учёные просидели в своих раскопках столько, сколько обычные люди вообще не живут! И есть результаты этого сидения, всё добыто, всё записано и хранится на полках Публичной библиотеки!!! До каких же, думаю, пор при таком-то богатстве нам будет „практически ничего не известно“? Вот я и проработала отчёты учёных, а потом попыталась изложить добытую информацию нормальным человеческим языком…».

В 1998 году был издан исторический роман «Меч мёртвых», который Мария Семёнова написала в соавторстве с Андреем Константиновым. Произведение также было известно под названием «Знак Сокола». Мария Семёнова: «Если бы я писала эту книгу одна, то, конечно, сделала бы всё по-другому… Но Андрею понадобилось непременно устраивать детектив с какими-то страстями политико-бандитского свойства. …Вообще, у этой книги судьба несчастливая — редакторы, не считаясь с моим мнением, настолько искалечили текст, что я даже отказалась от авторских экземпляров. Никому ни одной книги не подарила».

«Те же и Скунс»

В 1997 году была издана книга «Те же и Скунс», которую Мария Семёнова написала в соавторстве с Е. Милковой и В. Воскобойниковым. Произведение отнесли к детективному жанру, но сам автор называет его «современной, нежной, щемящей, акварельно-трогательной сказкой». «Те же и Скунс» стал результатом желания «слегка похулиганить, а потом и всерьёз поработать на современную тему».

В 1999 году вышло продолжение книги «Те же и Скунс»: «Те же и Скунс 2» (В соавторстве с В. Воскобойниковым и Ф. Разумовским).

Кудеяр

Действие романа происходит в основном в Санкт-Петербурге. Главный герой — полковник Иван Скудин по прозвищу Кудеяр. Несколько разных сюжетных линий, описывающих героев самых разных эпох и социальных слоёв, пересекутся в самом конце, где герои книги спасают мир.

Сборники

В 2007 году был издан сборник «Родная душа: Рассказы о собаках», в который вошли рассказы известных кинологов, а также новеллы Марии Семёновой «Непокобелимый Чейз». Один из главных героев книги Чейз — собака Марии Семёновой, помесь ротвейлера и мастино.

В 2009 году был издан сборник «Полжизни за коня».

Интересы

Среди многочисленных интересов писателя можно попытаться назвать:

• История Руси
• В одном из интервью Мария Семёнова немного рассказала о своих литературных предпочтениях: «Мне всегда нравилась история, нравилось читать исторические произведения — чтобы там обязательно были приключения, исторический антураж и желательно, чтобы всё хорошо кончалось. Вальтер Скотт, романы Фенимора Купера про индейцев… Вот Дюма никогда не нравился. В особенности „Три мушкетёра“, от которых все кипятком писают. Д’Артаньян нанизывает на свою шпагу несчастных гвардейцев как фрикадельки на вилку. Они — пешки в его подвигах, мишени в тире. А ведь у каждого из них — семья, дети, любовницы. Это тоже люди со своей жизнью, со своими заморочками, их же пачками кладут налево и направо. Я этого понять никогда не могла».

Также писательница говорила, что её любимый автор — Джеймс Хэрриот.

• Восточные единоборства
• Конный спорт
• Походы под парусом
• Собаководство

Жанр «Славянское фэнтези»

Не знаю, понимает ли, но воспринимать фэнтэзи с лешими и домовыми для русского человека определённо приятнее, чем с гоблинами и эльфами западного средневековья. Славянское фэнтэзи только начинается, но уже популярно. Пусть даже у авторов не всегда всё получается. Читаешь, что Перун исключительно княжеский бог, и книга из рук падает. Появится традиция — неточности станут исчезать. Я сама нахожу у себя ошибки. То сарафан в девятом веке появляется, то … Но все мы растём, все совершенствуемся.

Свой жанр Мария Семёнова определила так: «Жанр моих книг — мечта. Мечта об идеале. Разве может быть скучно мечтать?».

Критика

Премии

Премия	Название	Произведение	Год
Лучшая детская книга года		Лебеди улетают	1989 год
Беляевская премия	Фантастическая книга	Волкодав	1996 год
Аэлита	Аэлита		2005 год
Мир фантастики «Итоги года»	Лучшее отечественное фэнтези	Там, где лес не растёт	2007 год
Роскон	Фантаст года		2008 год

Отзывы

Елена Перехвальская пишет:

…Мария Семёнова — прекрасный писатель. (Переводчик она, кстати, тоже прекрасный.) Маша пишет так, что веришь в её героев и во всё, что с ними происходит. Все они, будь то пожилой вояка из «Ведуна» или Летучий Мыш из «Волкодава», герои исторических произведений или фэнтези — они все живые.

Произведения Марии Семёновой в культуре

В современной музыке

• По мотивам повести «Две грозы» группой «Виконт» была написана песня, вышедшая на мини-альбоме «На подступах к небу» в 2009 году.
• По мотивам книги «Волкодав» группа «Мельница» написала одноименную песню.
• По мотивам книги "Валькирия (Тот, кого я всегда жду)" Марина Забродина (гр. bezumnaya greta) написала песню - Тот, кого я всегда жду.
• Также стихи из эпиграфов положил на музыку Александр Коперник (Каин Л.).

Ссылки

• [www.fantlab.ru/autor103 Мария Семёнова (биография+библиография)] на Лаборатории фантастики
• [lib.ru/RUFANT/SEMENOWA/ Семёнова, Мария Васильевна] в библиотеке Максима Мошкова
• [semenova.olmer.ru Сайт, посвящённый творчеству М. Семёновой] в портале Цитадель Олмера.
• [www.semenova.ru/ Ещё один сайт, посвящённый творчеству М. Семёновой]

Алена Бондарева [rara-rara.ru/menu-texts/mariya_semenova_o_tom_kak_propal_volkodav "Мария Семёнова о том, как пропал Волкодав".] Интервью для проекта RARA AVIS. Открыта критика, 2 ноября 2015

Отрывок, характеризующий Семёнова, Мария Васильевна

– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.