Семёновское (село, восток Москвы)
| Семёновское | |
 Вид села Семёновское с восточной стороны (1861 г.) | |
| История | |
|---|---|
| Первое упоминание | |
| В составе Москвы с | |
| Статус на момент включения |
слобода |
| Другие названия |
Семёновская солдатская слобода (XVIII в.) |
| Расположение | |
| Округа | |
| Районы | |
| Станции метро | |
| Координаты |
55°46′58″ с. ш. 37°42′36″ в. д. / 55.7830000° с. ш. 37.7100000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.7830000&mlon=37.7100000&zoom=14 (O)] (Я) |
Семёновское — бывшее село в Подмосковье, к востоку от Москвы, ныне включённое в черту Москвы.
История
Под селом Семёновским обычно понимают Семёновскую солдатскую слободу, возникшую в 1687 году как слободу Семёновского полка, одного из первых гвардейских полков в России. Она была названа по одному из первоначальных поселений потешных — селу Семёновскому, находившемуся на территории нынешних Сокольников. Это Семёновское впервые письменно упоминается в Дневальных записках Приказа Тайных дел в 1657 г. и было известно царским соколиным двором. От него получила название московская местность Сокольники[1]. В отличие от него, территория Семёновской солдатской слободы на левом берегу Яузы была выделена из земель царского села Измайлова.
Несколько ранее, в 1643 г., возникло село Введенское, находившееся к югу от Семёновской солдатской слободы и отделённое от неё болотом (оно сначала было присёлком села Покровское, размещавшегося на западном берегу Яузы). На рубеже XVII—XVIII вв. оно слилось с Семёновской солдатской слободой[2].
Семёновская солдатская слобода, как и соседняя Преображенская, была спланирована регулярно, с параллельными улицами (сохранились под названиями Мажорова, Барабанного, Медового переулков; во второй половине XVIII в. они значались как улицы, а на рубеже XVII—XVIII вв. были «номерными» (Первая улица и т. п.) — очевидно, по ротам Семёновского полка). Центр Семёновской солдатской слободы в XVIII в. определяли: Семёновский приказ (учреждение, в котором решались внутренние вопросы полка и солдатской слободы; деревянное здание приказа было возведено в 1692 г.), Введенская церковь (каменное здание полковой церкви возводилось с перерывами в 1713—1733 гг.; оно было уничтожено в 1929 г.) и «Семёновский дом» князя А. Д. Меншикова (усадьба известного сподвижника Петра I, впервые упомянута в 1702 г.).
С 1714 г. в Семёновской солдатской слободе было позволено селиться купцам и мещанам, что с течением времени привело к изменению характера бывшего поселения военных. В XIX в. Семёновская слобода — это район купцов и мещан, где богатые купеческие усадьбы и фабрики (Носовых, Пфейферов, Егоровых и др.) соседствовали с домами простых обывателей[3]. Наиболее богатыми среди местных предпринимателей считались Носовы, владевшие «товариществом мануфактур», специализировавшемся на выделке суконных изделий. Жена «суконного короля» Семёновского (В. В. Носова) Ефимия Павловна Носова (урожд. Рябушинская) содержала в особняке на Введенской площади известную в Москве картинную галерею (ей, в частности, принадлежало знаменитое полотно Ф. С. Рокотова «Дама в розовом», ныне — в Государственной Третьяковской галерее).
Семёновская слобода вошла в таможенную границу Москвы в 1742 году (с прокладкой Камер-Коллежского вала)[4]; к концу XVIII в. она вошла в полицейскую границу Москвы, с 1864 г. — в административную границу города. В 1742 г. была возведена деревянная Семёновская застава (позднее перестроенная в камне), за которой в 1771 г. возникло Семёновское кладбище. Несмотря на то, что на Семеновском кладбище было несколько известных захоронений (в частности, поэта А. И. Полежаева), оно не считалось престижным местом упокоения. В 1916 году историк А. Т. Саладин так писал о нём: «Памятники Семёновского кладбища более чем просты, почти бедны, надписи на них не будят никаких воспоминаний»[5].
В 1855 году у Семёновской заставы был освящен каменный Воскресенский храм.
В начале XX в. Семёновское (Семёновская слобода) считалась промышленной окраиной Москвы. В 1902—1904 гг. в центре поселения, у Введенской площади (названа по Введенской церкви, ныне — Площадь Журавлёва) был выстроен Введенский народный дом для просвещения рабочих — с театральной сценой и библиотекой-читальней (открыт в 1905 г.).
Как и в соседнем Преображенском, в Семёновском не сохранились многие исторические артефакты, уничтоженные, главным образом, в XX в. (такие, как «Семёновский дом» А. Д. Меншикова и Введенская церковь; кроме того, к середине 1960-х гг. были уничтожены последние остатки Семёновского кладбища).
Напишите отзыв о статье "Семёновское (село, восток Москвы)"
Примечания
- ↑ Бугров, 2011, с. 102—104, 127.
- ↑ История московских районов, 2008, с. 544—545.
- ↑ Бугров, 2011, с. 140—151.
- ↑ История московских районов, 2008, с. 544.
- ↑ [www.voskresenie-christ.orthodoxy.ru/Hram_Voskreseniya___Semenovskiy_nekropol.rtf Статья Юрия Рябинина] «Последние камни Семёновского кладбища»
Литература
- Бугров А. В. Яузская Москва. Очерки по истории местности по обоим берегам «малой» московской реки. — М.: Лингва-Ф, 2011. — 336 с. — ISBN 978-5-91477-013-3..
- История московских районов: энциклопедия / Под ред. К. А. Аверьянова. — М.: Астрель, 2008. — 832 с. — ISBN 5-271-11122-9..
|
Это заготовка статьи о Москве. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Семёновское (село, восток Москвы)
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
