Семёнов, Александр Фёдорович

Александр Фёдорович Семёнов
Дата рождения	7 апреля 1912(1912-04-07)
Место рождения	д. Заболотье, Тверской уезд, Тверская губерния, Российская империя
Дата смерти	13 февраля 1979(1979-02-13) (66 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Звание
Командовал	322-я истребительная авиационная дивизия
Сражения/войны	Гражданская война в Испании Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии

Алекса́ндр Фёдорович Семёнов (7 апреля 1912, Заболотье, Тверская губерния — 13 февраля 1979, Москва) — советский военный лётчик-истребитель, заместитель командира эскадрильи 7-го истребительного авиационного полка 59-й истребительной авиационной бригады 7-й армии Северо-Западного фронта. Герой Советского Союза (1940), генерал-лейтенант авиации (1970).

Биография

Александр Фёдорович Семёнов родился 7 апреля 1912 года в деревне Заболотье Тверской губернии (ныне — в Калининском районе Тверской области)в семье русского крестьянина. Окончив восьмилетнюю школу, Семёнов в 1927 году поступил в школу фабрично-заводского ученичества при Калининской фабрике имени Вагжанова и получил профессию слесаря. С 1932-го года Семёнов проживал в Москве, где работал на фабрике «Пролетарская мануфактура» и учился в Государственном центральном институте физической культуры.

В 1933-м году был призван в Красную Армию и направлен на обучение в Харьковскую военную авиационную школу лётчиков. С 1936-го года Семёнов служил младшим лётчиком в 107-й истребительной авиаэскадрилье 83-й истребительной авиабригады Белорусского военного округа.

С декабря 1937 года по август 1938 года находился в Испании с целью оказания помощи республиканским силам в гражданской войне. Служил в эскадрилье под командованием Александра Ивановича Гусева и принимал участие в боевых действиях в районах Валенсии и Теруэля. В 1938 году получил серьёзную травму руки при аварии самолёта, но после лечения вернулся в эскадрилью. Совершил 30 боевых вылетов, лично сбил 1 вражеский самолёт и 3 — в группе, за что 14 ноября 1938 года был награждён первым орденом Красного Знамени.

В ноябре 1939 — марте 1940 года Семёнов служил в должности заместителя командира эскадрильи 7-го истребительного авиаполка 59-й истребительной авиационной бригады. В её составе Семёнов участвовал в прикрытии штурмовых и бомбардировочных операций советской авиации во время советско-финской войны. Совершил 75 боевых вылетов, лично сбил 2 самолёта противника и 2 — в группе.

15 января 1940 года Семёнов был награждён вторым орденом Красного Знамени, а 21 марта удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 281).

В 1940 — 1941 годах Семёнов проходил обучение в Военно-воздушной академии РККА имени профессора Н. Е. Жуковского.

Участие в Великой Отечественной войне

С первого дня Великой Отечественной войны Александр Семёнов находился в действующей армии. До 20 августа 1941 года Семёнов командовал Отдельной истребительной авиационной эскадрильей, в августе — декабре 1941 года являлся командиром эскадрильи и заместителем командира 180-го истребительного авиаполка. В воздушных боях на Западном фронте сбил 4 самолёта противника.

С конца 1941 года по май 1942 года учился на Высших офицерских курсах, после чего был направлен в Инспекцию ВВС РККА, где отвечал за военную подготовку 434-го истребительного авиаполка. По окончании курсов вернулся в свой полк и принимал участие в боях на Сталинградском направлении; после тяжёлого ранения командира полка И. И. Клещёва с 19 сентября по 9 октября 1942 года являлся исполняющим обязанности командира полка.

С октября 1942 года Семёнов продолжил службу инспектором Главного управления боевой подготовки Военно-воздушных сил. Ежемесячно более трёх недель находился в авиационных частях, проводил показательные занятия, организовывал учебно-тренировочные полёты, осуществлял разбор боевых вылетов. Принимал участие в испытаниях новых образцов самолётов и вооружения, разработке инструкций и руководств по их боевому применению.

В феврале 1944 года Александр Семёнов был назначен командиром 32-го гвардейского истребительного авиационного полка, а с апреля 1944 года являлся заместителем командира 3-й гвардейской истребительной авиационной дивизии. С ноября 1944 года и до конца война командовал 322-й истребительной авиационной дивизией, лётчиками которой в боях над Силезией, Берлином и Прагой было сделано 4369 вылетов и уничтожено 152 самолёта Люфтваффе.

За время Великой Отечественной войны подполковник Семёнов совершил 240 боевых вылетов (последний — 2 мая 1945 года), в 65 воздушных боях лично сбил 7 и уничтожил в группе 12 самолётов противника. За личное мужество и умелое руководство был награждён вторым орденом Ленина, ещё двумя орденами Красного Знамени, орденом Кутузова 2-й степени, орденом Богдана Хмельницкого 2-й степени, орденом Отечественной войны 1-й степени и орденом Красной Звезды, медалями.

После войны

После войны Александр Семёнов продолжил службу в Военно-воздушных силах, окончил Военную академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР, командовал авиационным соединением, авиацией Бакинского округа ПВО и служил генерал-инспектором Главной инспекции Министерства обороны СССР.

В 1970 Семёнов году вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта авиации. Проживал в Москве. Мемуары Семёнова были опубликованы в книгах «На взлёте» и «Эскадрилья „Монгольский Арат“».

13 февраля 1979 года Александр Фёдорович Семёнов скончался, похоронен на Кунцевском кладбище. Могила А. Ф. Семёнова включена в Государственный список памятников истории и культуры города Москвы.

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — С. 803 - 804. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=594 Семёнов, Александр Фёдорович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.peoples.ru/military/hero/aleksandr_semenov/ Александр Фёдорович Семёнов на сайте peoples.ru].
• [allaces.ru/p/people.php?id=13442 Александр Фёдорович Семёнов на сайте allaces.ru].
• [airaces.narod.ru/winter/semynov.htm Александр Фёдорович Семёнов на сайте airaces.narod.ru].

Отрывок, характеризующий Семёнов, Александр Фёдорович

– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.