Семёнов, Юлиан Семёнович
Поделись знанием:
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
| Юлиан Семёнов | ||||
 Юлиан Семёнов | ||||
| Имя при рождении: |
Юлиан Семёнович Ляндрес | |||
|---|---|---|---|---|
| Место смерти: | ||||
| Род деятельности: |
писатель, поэт, сценарист, медиаменеджер, журналист, публицист | |||
| Годы творчества: |
1955—1990 | |||
| Направление: | ||||
| Жанр: |
проза, публицистика, детектив, стихотворение | |||
| Язык произведений: | ||||
| Дебют: |
1955 | |||
| Премии: |
| |||
| Награды: |
| |||
| [lib.ru/RUSS_DETEKTIW/SEMENOW_YU/ Произведения на сайте Lib.ru] | ||||
 Файлы на Викискладе | ||||
Юлиа́н Семёнович Семёнов (настоящая фамилия Ля́ндрес; 8 октября 1931, Москва, СССР — 15 сентября 1993, Москва, Россия) — русский советский писатель, сценарист, публицист, журналист, поэт[1]. Основатель журнала «Детектив и политика» и газеты «Совершенно секретно» (1989)[2], для которой придумал название[3]. Один из пионеров жанра «журналистские расследования» в советской периодике.
Содержание
Биография
Семья
- Отец — Семён Александрович Ляндрес, организатор издательского дела, редактор, был необоснованно репрессирован в 1952 г. по обвинению в пособничестве «троцкистскому диверсанту» Бухарину;
- Мать — Галина Николаевна Ляндрес (урождённая Ноздрина), учительница истории;
- Жена — Екатерина Сергеевна (родилась в 1931 году[4]), родная дочь Натальи Петровны Кончаловской от первого брака, приёмная дочь Сергея Владимировича Михалкова (свадьба состоялась 12 апреля 1955 года);
- Старшая дочь Дарья — художник, жила на Кипре, вернулась в Россию, замужем;
- Двое внуков — Максим и Филипп;
- Младшая дочь Ольга Семёнова — журналист, автор книги об отце «Юлиан Семёнов» (серия «Жизнь замечательных людей», 2006, 2011), жила во Франции и Ливане[5], снималась в сериале «Исаев», сыграла роль журналистки Киры Королёвой в фильме «Противостояние», снятом по книге отца. Замужем за Надимом Брайди — французским гражданином ливанского происхождения;
- Двое внуков — Алиса и Юлиан Брайди.
- Старшая дочь Дарья — художник, жила на Кипре, вернулась в Россию, замужем;
Образование
В 1948 году поступил в Московский институт востоковедения. Во время учёбы был дружен с Евгением Примаковым. В 1953 году окончил ближневосточный факультет Московского института востоковедения.
Затем преподавал в МГУ пушту и одновременно учился там же на историческом факультете.
Профессиональная деятельность
С 1955 года начал пробовать себя в журналистике: печатался в «Огоньке», «Правде», «Литературной газете», «Комсомольской правде», «Смене».
В 1962—1967 годах был членом редколлегии журнала «Москва».
В 1960—1970 годах много работал за рубежом корреспондентом вышеупомянутых изданий (Франция, Испания, Германия, Куба, Япония, США, Латинская Америка).
Во время журналистской деятельности был в тайге с охотниками на тигров, на полярной станции, на строительстве БАМа, на вскрытии алмазной трубки, в Афганистане, Испании, в Чили, на Кубе, в Парагвае[6].
Семёнов профессионально работал с архивами. Ему приписывают цитату: «Кто контролирует прошлое — не растеряется в настоящем, не заблудится в будущем».
В 1989 году учредил первое частное советское издание, бюллетень «Совершенно секретно». Для работы над концепцией и пилотным номером привлёк ведущего программы «Взгляд» Евгения Додолева и журналиста АПН Александра Плешкова, который позднее был, по всей видимости, отравлен в Париже на совместном ужине с главным редактором французского журнала VSD (после прогулки с Эдуардом Лимоновым)[7][8][9][10]; «в том, что это было покушение не на Плешкова, а на Юлиана, никто не сомневался»[11].
Ольга Семёнова рассказывала в одном из интервью[12]:
Юлиан Семёнов никогда не был сребролюбив и одним из первых занялся в России благотворительной деятельностью… В основанной им газете «Совершенно секретно» получал символическую зарплату — 1 рубль в год.
На официальном сайте холдинга «Совершенно секретно» подчёркивается отличие этого издания от конкурентов того периода[13]:
Разница между «Совершенно секретно» и «Огоньком» или «Московскими новостями» была только в одном: свою газету Юлиан Семёнов создал с чистого листа. Этот амбициозный человек, у которого было всё — и всенародная слава, и полный достаток, обеспеченный 12-миллионным тиражом его бестселлеров, — никогда не останавливался на достигнутом и всегда хотел быть первым. И «Совершенно секретно» вошла в историю отечественной журналистики как первое независимое, негосударственное СМИ в нашем послереволюционном отечестве.
Основал издательство «ДЭМ» и журнал «Детектив и политика (ДИП)». Принял активное участие в перестройке, написал ряд политически направленных, обличающих сталинизм произведений: «Репортёр», «Тайна Кутузовского проспекта», «Ненаписанные романы», «Процесс-38».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2919 дней]
В книге «Лимониана, или Неизвестный Лимонов» рассказывается, что Семёнов участвовал в возвращении репатрианта Лимонова и его произведений из эмиграции в СССР[14].
Семёнов был одним из пионеров жанра «журналистские расследования» в советской периодике. В 1974 году, в Мадриде, взял интервью у нацистского преступника и любимца Гитлера Отто Скорцени, который до этого категорически отказывался встречаться с журналистами, а работая корреспондентом «Литературной газеты» в Германии взял интервью у бывшего рейхсминистра Альберта Шпеера и одного из руководителей СС Карла Вольфа.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2919 дней] Беседы с ними, а также история поисков Янтарной комнаты и других культурных ценностей, перемещённых из СССР за границу во время Второй мировой войны, были опубликованы Семёновым в 1983 г. в документальной повести «Лицом к лицу».
Литературная деятельность
Общественная деятельность
Обретение свободы — самого дорогого, что есть у человека, — сопровождается таким противодействием сути и движению перестройки, что остаётся только диву даваться… Такое ощущение, что назревает желание снова получить «сильную руку»… Единовластие, возвеличивание «великих, гениальных, выдающихся» ведёт к катастрофе. Это мы почувствовали на собственном опыте. — из интервью газете «Московская правда»,
22 ноября 1989 года
|
- Секретарь правления Союза писателей СССР.
- Вице-президент Общества дружбы «СССР — Аргентина».
- Член Советского комитета солидарности со странами Латинской Америки.
- В 1960 году стал членом Союза писателей СССР.
- В 1986 году стал президентом Международной ассоциации детективного и политического романа (МАДПР) и главным редактором сборника «Детектив и политика», издававшегося этой ассоциацией совместно с Агентством печати «Новости», много сделавшего для популяризации в СССР детективного жанра.
Дмитрий Лиханов вспоминал[15]:
|
Он создал организацию, которая называлась МАДПР. Я помню, мы прилетели в Мексику на конгресс, а председательствовал на нём мексиканский писатель, который подозревал в Юлиане агента КГБ. Юлиан заказал в местной ритуальной конторе венок, и вся наша делегация советская поехала и возложила этот венок на могилу Троцкого. А поскольку тот писатель был троцкистом, то сразу про свою неприязнь к Юлиану забыл. | 
|
- Вместе с бароном Э. А. фон Фальц-Фейном создал Международный комитет по поиску Янтарной комнаты, куда входили также Жорж Сименон, Джеймс Олдридж, Георг Штайн. Поиски никакого результата не имели. Совместно с фон Фальц-Фейном занимался поиском и возвращением в Россию утраченных культурных ценностей. В результате деятельности созданного ими Международного комитета по возвращению русских сокровищ на родину в Россию был возвращён прах Фёдора Ивановича Шаляпина, часть библиотеки Дягилева-Лифаря, уникальный гобелен с изображением царской семьи из Ливадийского дворца и многие другие культурные ценности.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2919 дней]
- В 1988 году Юлиан Семёнов, Василий Ливанов и Виталий Соломин открыли Московский экспериментальный театр «Детектив» (создан решением Исполкома Моссовета по согласованию с МВД СССР). Театр располагался в помещении Центрального дома офицеров (ЦДО) МВД РФ (Лубянка, 13). В нём ставились остросюжетные пьесы и детские спектакли. В 1992 году, когда Семёнов уже находился в состоянии тяжёлой болезни, а руководил труппой В. Б. Ливанов, театр был закрыт из-за конфликта на почве аренды помещения.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2919 дней]
Последние годы жизни и смерть
- «Он жаждал перемен, он страстно их желал, писал Горбачёву: „Умоляю Вас, Михаил Сергеевич, дайте людям землю. Наше — это ничьё“, — но распада (СССР) не хотел точно. Он хотел сильной страны», — свидетельствовала его дочь[16].
После внезапного инсульта, случившегося в 1990 г., Семёнов оказался прикованным к постели и вернуться к работе уже не смог. Скончался Семёнов 15 сентября 1993 года в Москве[17].
Ольга Семёнова в фильме «Рассказы об отце. Юлиан Семёнов глазами дочери»[18] сказала, что её отца «устранили». Эта же версия проговорена в фильме «Он слишком много знал…», снятом по сценарию Дмитрия Лиханова[19]. «Устранение» упоминалось и в воспоминаниях бывших коллег писателя[20][21][22]. Режиссёр Борис Григорьев в одном из газетных интервью говорил[23]:
|
|
Конечно, мы смертны, но с болезнью и смертью Семёнова не всё чисто — мне кажется, ему просто помогли уйти... Юлиан многим переходил дорогу, многим был неудобен, потому что лез в такие сферы, в которые его не хотели пускать... поэтому обширный инсульт, который с ним якобы случился, внушает мне большие подозрения. Конечно, это только мои ощущения, я не врач, и никаких доказательств у меня нет. |
|
Работа для кинематографа
На протяжении всей творческой жизни Семёнов писал сценарии для кино, преимущественно по мотивам своих произведений. Полная фильмография писателя насчитывает более 20 экранизированных произведений[24], некоторые из них: Майор «Вихрь» (1967), Семнадцать мгновений весны (1973), Петровка, 38 (1980), ТАСС уполномочен заявить… (1984), Противостояние (1985).
Семёнов также выступил в качестве режиссёра фильма «Ночь на 14-й параллели» (1971) и актёра в фильмах «Будни и праздники» (1961) и «Солярис» (1972, реж. Андрей Тарковский).
Книги о Юлиане Семёнове
«Неизвестный Юлиан Семёнов»
Двухтомник, составленный и прокомментированный О. Ю. Семёновой, содержит обширный материал по освещению жизни, творчества и общественной деятельности Ю. С. Семёнова — его малоизвестные тексты и тексты о нём. Издательство «Вече», 2009.
- «Разоблачение» — в том входят произведения Юлиана Семёнова, ранее не публиковавшиеся или не известные широкому кругу читателей. Повести «Барон», «Комментарий к Скорцени», «Разоблачение», «Три перевода из Омара Кабесаса с комментариями»; пьесы «Два лица Пьера Огюста де Бомарше», «Дети отцов», «Процесс-38»; рассказы, статьи, рецензии. Впервые опубликованы стихи писателя.
- «Умру я ненадолго…» — в том входят переписка Ю.Семёнова со своим отцом С.Ляндресом, с семьёй; приведены письма читателей, письма друзей и коллег, статьи о творчестве писателя, интервью, воспоминания о нём, а также дневники 1960-х годов и путевые заметки.
Другие издания
- Семёнова О. Ю. [gvardiya.ru/shop/books/zh_z_l/557 Юлиан Семёнов]. — М.: Молодая гвардия, 2006. — 277 с. — (Серия: «Жизнь замечательных людей»). — ISBN 5-235-02924-0.
- Семёнова О. Ю. [semenov-foundation.org/julian_semenov_new.html Юлиан Семёнов (издание второе, исправленное и дополненное)]. — М.: Молодая гвардия, 2011. — 592 с. — (Серия: «Жизнь замечательных людей»). — ISBN 978-5-235-03487-7.
- Семёнова О. Ю. (сост.). [www.semenov-foundation.org/museum5.html Неизвестный Юлиан Семёнов. Умру я ненадолго... (Письма, дневники, путевые заметки, статьи и интервью, воспоминания близких и друзей)]. — М.: Вече, 2008. — 608 с. — ISBN 978-5-9533-3302-3.
- Альбом. [www.semenov-foundation.org/album.html Крым Юлиана Семёнова]. — Симферополь: Бизнес-Информ, 2011.
Документальные фильмы о Юлиане Семёнове
- «Как уходили кумиры. Юлиан Семёнов» (режиссёр Михаил Роговой, 2005)[25]
- «Юлиан Семёнов. Информация к размышлению» (режиссёр Александр Пасечный, 2006)[26]
- «Юлиан Семёнов. Агент влияния» (режиссёр Михаил Кузовенков, 2006)[27]
- «Юлиан Семёнов. Под грифом „Секретно“» (режиссёр Алексей Аленин, 2007)[28]
- «Рассказы об отце. Юлиан Семёнов глазами дочери» (режиссёр и автор сценария Алевтина Толкунова, 2011)[18]
- «Он слишком много знал…» (режиссёр Константин Смилга, автор сценария Дмитрий Лиханов, 2011)[29]
- «Неизвестный Юлиан Семёнов» (режиссёр Сергей Стафеев, 2011)[30]
Награды
- Орден Октябрьской Революции (16.11.1984)
- Орден Дружбы народов (6.10.1981)
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1982)
- Премия КГБ СССР в области искусства
Память
- В 2007 году младшая дочь писателя Ольга Юлиановна Семёнова открыла мемориальный дом-музей писателя в посёлке Олива (Верхняя Мухалатка) недалеко от Фороса (Крым)[31].
- В 2011 году, в честь 80-летия со дня рождения писателя, Культурный фонд Юлиана Семёнова и Союз журналистов Москвы учредили ежегодную премия имени Юлиана Семёнова в области экстремальной геополитической журналистики[32].
- В октябре 2011 году в редакции газеты «Московский Комсомолец» состоялось открытие мемориальной доски писателю, который много лет сотрудничал с этим изданием[33].
- 29 сентября 2012 был открыт памятник Семёнову в Ялте (Крым) — перед гостиницей «Ореанда». Автор памятника — народный художник России Александр Рукавишников[34].
- В 2016 году в честь Юлиана Семенова названа улица в Москве (в районе Солнцево)[35].
Культурный фонд Юлиана Семёнова
Культурный фонд Юлиана Семёнова был создан по инициативе Ольги Юлиановны Семёновой в 2006 году с целью сохранения и распространения культурного наследия русского советского писателя Юлиана Семёнова, а также благотворительности. Фонд оказывает благотворительную поддержку православным приютам, детским домам и другим детским учреждениям Российской Федерации и детям, нуждающимся в неотложной медицинской помощи[36].
Фонд также следит за изданием произведений писателя на территории стран СНГ и другими вопросами, относящимися к области авторского права.
Фондом была проведена работа по подготовке и проведению 80-летнего юбилея писателя[37], создан новый документальный фильм «Неизвестный Юлиан Семёнов»,[38] вышло второе, исправленное и дополненное, издание книги Ольги Семёновой «Юлиан Семёнов» (серия ЖЗЛ),[39] издан новый альбом «Крым Юлиана Семёнова».[40]
Также Фонд содержит и развивает экспозицию мемориального Дома-музея Юлиана Семёнова в посёлке Олива (Верхняя Мухалатка) недалеко от Фороса (Крым).[31]
Факты
 |
Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи. Пожалуйста, приведите информацию в энциклопедический вид и разнесите по соответствующим разделам статьи. Согласно решению Арбитражного комитета Википедии, списки предпочтительно основывать на вторичных обобщающих авторитетных источниках, содержащих критерий включения элементов в список.
|
- В ряде романов Семёнова («ТАСС уполномочен заявить», «Пресс-центр», «Аукцион» и др.) действует журналист Дмитрий Степанов, являющийся отображением автора. В частности, Степанов вспоминает о съёмках в фильме «Солярис», а среди институтских товарищей называет Евгения Примакова.
- Семёнов «поделился» с Максимом Исаевым (Штирлицем) своим днём рождения: и автор, и его герой родились 8 октября (Штирлиц — в 1900 году, Семёнов — в 1931).
- После выхода фильма «17 мгновений весны» все его создатели (режиссёр, оператор, основные актёры и т. п.) получили Государственную премию РСФСР. Единственный, кого не было в списках награждённых, оказался Юлиан Семёнов. Писатель впал в глубокую депрессию[41][42].
- В фильме «Спортлото-82» Леонида Гайдая большой популярностью среди населения пользуется детективный роман писателя Гениана Зелёного «Смертельное убийство». Также является намёком цитата, произносимая в фильме М. Пуговкиным: «В этом романе писатель неточно описал Южную Америку».
- В романе «ТАСС уполномочен заявить» из цикла о Дмитрии Степанове упоминается актёр Леонид Броневой как исполнитель роли Мюллера, тем самым Семёнов упоминает экранизацию собственного произведения «Семнадцать мгновений весны».
- В 1984 году была создана многосерийная [www.semenov-foundation.org/audio.html радиопостановка] по роману «Приказано выжить». Режиссёр — Эмиль Верник; автор инсценировки — Сергей Карлов. Постановка была задумана как радиопродолжение знаменитого телефильма «17 мгновений весны»: в ней звучала музыка Микаэла Таривердиева, а главные роли исполняли те же Вячеслав Тихонов, Леонид Броневой, Олег Табаков. Текст от автора читал Михаил Глузский.
- Из-за несогласия с режиссёрской трактовкой сценария Семёнов снял своё имя из титров советско-венгерского фильма «Держись за облака» (1971, реж. Б. Григорьев, П. Сас). Автором сценария в титрах числятся венгерский режиссёр Петер Сас и некто Михаил Аверин — водитель Юлиана Семёнова[43].
- В фильме «Не самый удачный день» (1966, реж. Ю. Егоров) старшая дочь писателя Дарья Семёнова и её дядя Никита Михалков сыграли по сути самих себя — они являлись прототипами главных героев повести «Дунечка и Никита», по которой поставлен фильм (в семье Дарью Семёнову звали Дуней).
См. также
Напишите отзыв о статье "Семёнов, Юлиан Семёнович"
Примечания
- ↑ Семёнова О.Ю. Юлиан Семёнов. — 2-е изд. — М.: Молодая Гвардия, 2011. — ISBN 978-5-235-03487-7.
- ↑ [www.tvkultura.ru/news.html?id=816648&cid=48 Телеканал «Культура». Вспоминая Юлиана Семёнова]
- ↑ [sashapasster.com/film_15_06.html Юлиан Семёнов. Информация к размышлению]
- ↑ [www.mk.ru/social/article/2014/03/20/1001324-posmertnyiy-detektiv-yuliana-semenova-nasledstvo-pisatelya-dostalos-chuzhim-lyudyam.html Посмертный детектив Юлиана Семенова. Наследство писателя досталось чужим людям]
- ↑ [www.kino-teatr.ru/kino/acter/w/sov/20994/bio/ Семёнова Ольга Юлиановна на сайте kino-teatr.ru]
- ↑ Ольга Семенова «Неизвестный Юлиан Семенов», [semenov-foundation.org/pub3-1.html От Составителя]
- ↑ С. Бычков. [www.krotov.info/history/20/1990/bychkov_06.html Хроника нераскрытого убийства].
- ↑ Е. Светлова. [www.sovsekretno.ru/magazines/article/732 Когда врачи бессильны].
- ↑ [www.duel.ru/200334/?34_3_3 «Киллер» в действии] // «Версия». — 2003. — № 26
- ↑ Э. Лимонов. [lib.babr.ru/index.php?book=2888 Книга мёртвых]
- ↑ [naschrod.nsknet.ru/iosif/nepovezlo Мне не посчастливилось с ним встретиться].
- ↑ [www.segodnya.ua/news/14191692.html На вилле «Штирлиц» в Крыму Пугачёва пела для Семёнова ФОТО | Новости Культуры | Дочь знаменитого писателя открыла для посетителей отцовский дом, где можно окунуться в атмосфер]
- ↑ [www.sovsekretno.ru/history/ История «Совершенно секретно» на сайте издательства]
- ↑ [www.kasparov.ru/material.php?id=4fc365f22f24c Каспаров. Ru // «У Лимонова появился новый биограф, не очень доброжелательный, но с хорошим архивом»]
- ↑ [www.sovsekretno.ru/magazines/article/2938 «Король цвета крови» // «Совершенно секретно»]
- ↑ [www.kp.ru/daily/25766/2751331/ Какой национальности был Штирлиц]
- ↑ [www.vmdaily.ru/article/126763.html Ольга Семёнова: «Мой отец, Юлиан Семёнов, был несломленным человеком», «Вечерняя Москва», 10 октября 2011 года]
- ↑ 1 2 [www.vesti.ru/videos?vid=366972 Вести. Ru: Рассказы об отце. Юлиан Семёнов глазами дочери]
- ↑ [www.1tv.ru/anons/id=173418 Юлиан Семёнов. `Он слишком много знал…` — Скоро в эфире — Первый канал]
- ↑ [www.odnako.org/magazine/material/show_11798/ #23 (87)::Пошли-ка все на Хэм]
- ↑ [www.odnako.org/magazine/material/show_13381/ «Однако» #34 (98) // «Юлиан Семёнов vs Эдик Лимонов»]
- ↑ [www.kp.ru/daily/26135.3/3025414/ Отца Штирлица убили из-за поисков «золота партии»?]
- ↑ [www.bulvar.com.ua/arch/2011/40/4e8cacd07692a/ Газета «Бульвар Гордона» | Режиссёр Борис ГРИГОРЬЕВ: «Со смертью Юлиана Семёнова дело нечисто — мне кажется, ему помогли уйти»]
- ↑ см. [semenov-foundation.org/filmoteka2.html полную фильмографию] на сайте Культурного Фонда Юлиана Семёнова
- ↑ [samsud.ru/films/idols/julian_semenov/ Фильм «Как уходили кумиры. Юлиан Семёнов»]
- ↑ [www.afisha.ru/movie/189011/ Фильм «Юлиан Семёнов. Информация к размышлению» — Рецензии, трейлеры, кадры из фильма, расписание сеансов — Афиша]
- ↑ [rutube.ru/tracks/1728180.html?v=14ab22bdb1cfd2edb600c736e47f5819 «Юлиан Семёнов. Агент влияния»]
- ↑ [rutube.ru/tracks/1825137.html Фильм «Юлиан Семёнов. Под грифом „Секретно“»]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=vFmINVJ6dxs Фильм «Юлиан Семёнов — он слишком много знал…»]
- ↑ [www.vremya.tv/announce/11405 Фильм «Неизвестный Юлиан Семёнов»]
- ↑ 1 2 [semenov-foundation.org/oliva/ Дом-музей Юлиана Семёнова в Оливе (Крым)]
- ↑ [www.semenov-foundation.org/premia-2012.html Лауреаты Международной премией имени Юлиана Семёнова в области экстремальной геополитической журналистики - 2012]
- ↑ [www.mk.ru/culture/article/2011/10/10/631273-ottsa-shtirlitsa-uvekovechili-v-mramore.html Отца Штирлица увековечили в мраморе // «Московский комсомолец»]
- ↑ [www.newlookmedia.ru/?p=23173 Памятник Юлиану Семёнову: «Новый Взгляд», Книги, Новости : Издательский Дом «Новый Взгляд»]
- ↑ [yandex.ru/maps/213/moscow/?ll=37.398985%2C55.640658&spn=0.645447%2C0.201354&z=17&l=map&ol=geo&ouri=ymapsbm1%3A%2F%2Fgeo%3Fll%3D37.398864%252C55.642297%26spn%3D0.001%252C0.001%26text%3D%25D0%25A0%25D0%25BE%25D1%2581%25D1%2581%25D0%25B8%25D1%258F%252C%2B%25D0%259C%25D0%25BE%25D1%2581%25D0%25BA%25D0%25B2%25D0%25B0%252C%2B%25D1%2583%25D0%25BB%25D0%25B8%25D1%2586%25D0%25B0%2B%25D0%25AE%25D0%25BB%25D0%25B8%25D0%25B0%25D0%25BD%25D0%25B0%2B%25D0%25A1%25D0%25B5%25D0%25BC%25D1%2591%25D0%25BD%25D0%25BE%25D0%25B2%25D0%25B0 Карта Москвы: улицы, дома, организации — Яндекс.Карты]
- ↑ [vozglas.ru/index.php?id=10 Помощь, пришедшая вовремя], газета «Возглас»
- ↑ см. список юбилейных мероприятий [semenov-foundation.org/jub.html «8 октября 2011 года — 80 лет Юлиану Семёнову»]
- ↑ [semenov-foundation.org/filmoteka1.html Культурный Фонд Юлиана Семенова — Фильмотека]
- ↑ [semenov-foundation.org/julian_semenov_new.html Ольга Семенова Юлиан Семенов (Жизнь замечательных людей)]
- ↑ [semenov-foundation.org/album.html Альбом «Крым Юлиана Семенова»]
- ↑ [www.rutv.ru/video.html?vid=40420&cid=5079&d=0 Юлиан Семёнов. Информация к размышлению] // Телеканал «Россия».
- ↑ Юлиан Семёнов и другие создатели фильма получили Государственную премию РСФСР за 1976 год
- ↑ [rutube.ru/tracks/1825137.html Док. фильм «Юлиан Семёнов. Под грифом „Секретно“»]
Ссылки
|
Портал «Персоналии» |
|---|---|
|
Портал «СССР» |
|
Юлиан Семёнов в Викицитатнике? |
|
|
Юлиан Семёнов на Викискладе? |
- [www.semenov-foundation.org/index.html Культурный Фонд Юлиана Семёнова]
- [lib.ru/RUSS_DETEKTIW/SEMENOW_YU/ Семёнов, Юлиан Семёнович] в библиотеке Максима Мошкова
- Семёнов, Юлиан Семёнович (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [magazines.russ.ru/authors/s/ysemenov/ Подробный перечень произведений Ю. Семёнова]
- [www.persons.ru/cgi/show.exe?Num=1762&Get=All&Item=0 Биография Ю. Семёнова]
- [www.kino-teatr.ru/kino/director/sov/17086/works/ Список сценариев Ю. Семёнова на сайте «Кино-Театр»]
- [text.newlookmedia.ru/?p=1177#more-1177 «Алый король»] // «Музыкальная правда» : газета. — Москва, 2009. — № 22. — С. 02.
- Евгений Додолев [www.odnako.org/magazine/material/show_12977/ «Герой & культура»] // «Однако» : журнал. — Москва, 2011. — № 31. — С. 78.
Отрывок, характеризующий Семёнов, Юлиан Семёнович
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Умершие в Москве
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы СССР
- Сценаристы России
- Сценаристы XX века
- Журналисты по алфавиту
- Журналисты СССР
- Журналисты России
- Журналисты XX века
- Публицисты по алфавиту
- Публицисты СССР
- Публицисты России
- Публицисты XX века
- Лауреаты Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых
- Кавалеры ордена Октябрьской Революции
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Писатели по алфавиту
- Юлиан Семёнов
- Писатели России XX века
- Репортёры
- Общественные деятели России
- Писатели СССР
- Авторы детективной прозы
- Литераторы, известные под псевдонимами
- Члены Союза писателей СССР
- Похороненные на Новодевичьем кладбище
