Аранович, Семён Давидович

Семён Аранович
Имя при рождении:	Семён Давидович Аранович
Дата рождения:	23 июля 1934(1934-07-23)
Место рождения:	Деражня,Хмельницкая область, СССР
Дата смерти:	8 сентября 1996(1996-09-08) (62 года)
Место смерти:	Гамбург
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист, продюсер
Карьера:	1973—1996
Награды:	Ника — 1988

Семён Давидович Аранович (23 июля 1934, Деражня, — 8 сентября 1996, Гамбург) — советский и российский кинорежиссёр, народный артист России (1994), лауреат Государственной премии СССР (1983), лауреат премии «Ника» (1988), лауреат премии «Серебряный медведь» за выдающиеся достижения в области киноискусства на Берлинском кинофестивале (1994).

Биография

Семен Аранович в 1955 году окончил Высшее военно-морское авиационное училище. Служил в военно-морской авиации Северного флота. Авиакатастрофа заставила Арановича радикально изменить род занятий, он поступил во ВГИК (мастерская Романа Кармена), который окончил 1965 году.

В 1965—1970 гг работал на ЛСДФ и киностудии «Леннаучфильм» режиссёром кинодокументалистом. В 1965 снял свою первую работу «Время которое всегда с нами».

10 марта 1966 года в Ленинграде принимал участие в несанкционированных съемках отпевания и похорон поэтессы Анны Ахматовой совместно с операторами Виктором Петровым, А. Д. Шафраном и другими. В 1989 году отснятые материалы были использованы им в документальном фильме «Личное дело Анны Ахматовой».

С 1971 года работал в жанре игрового художественного кино на киностудии «Ленфильм», поставив первый фильм «Красный дипломат». Впоследствии во многих своих картинах он мастерски использовал вставку документальных кадров в игровые фильмы и съёмку под «документальное» кино. Большой творческой удачей режиссёра стала картина «Торпедоносцы» (1983). Несмотря на то что в создании картины принял участие опальный Алексей Герман, ленту с минимальной цензурной правкой удалось донести до экранов. Картина стала одной из наиболее известных и пронзительных лент, посвящённых войне. А в 1985 году на телеэкраны СССР вышел его мини-сериал «Противостояние», поставленный по роману Юлиана Семёнова и популярный до сих пор.

С 1991 г Аранович художественный руководитель ТО «Кинодокумент». В 1992—1995 гг. председатель правления Союза кинематографистов Санкт-Петербурга. С конца 1980-х годов он опять вернулся к жанру документального кино. Семёна Арановича особенно интересовала роль личности в истории и искусстве, опыт документального исследования биографии знаменитых людей.

С 1992 г. руководил мастерской режиссуры художественного и документального кино. Возглавлял кафедру киноискусства факультета экранных искусств Санкт-Петербургского университета кино и телевидения. Народный артист России (1994).

Семён Аранович умер 8 сентября 1996 г. после тяжёлой болезни в Гамбурге.

Фильмография

Документальные

• 1963 — 35-й километр
• 1965 — Последний пароход
• 1965 — Сегодня премьера
• 1965 — Время, которое всегда с нами
• 1966 — Дагестанская баллада
• 1966 — Друг Горького — Андреева
• 1966 — Люди земли и неба

• 1968 — Горький. Последние годы
• 1969 — Поделись своей песней
• 1969 — 1100 ночей
• 1981 — Дмитрий Шостакович
• 1989 — Личное дело Анны Ахматовой
• 1987 — Дмитрий Шостакович. Альтовая соната
• 1989 — Я служил в охране Сталина, или Опыт документальной мифологии
• 1990 — Я служил в аппарате Сталина, или Песни олигархов
• 1991 — Большой концерт народов, или Дыхание Чейн-Стокса
• 1993 — Острова

Художественные

• 1971 — Красный дипломат
• 1973 — Сломанная подкова
• 1975 — Монолог художника
• 1976 — …И другие официальные лица
• 1977 — Павловск
• 1978 — Летняя поездка к морю
• 1979 — Встреча на острове
• 1980 — Рафферти
• 1983 — Торпедоносцы
• 1985 — Противостояние
• 1988 — Большая игра
• 1989 — Я служил в охране Сталина, или Опыт документальной мифологии
• 1989 — Эдуард Фальц-Фейн. Русские монологи
• 1990 — Я служил в аппарате Сталина, или Песни олигархов
• 1994 — Год собаки
• 1995 — Agnus Dei

Награды

• Государственная премия СССР — фильм «Торпедоносцы», 1983
• Приз Всесоюзного кинофестиваля (Киев) — фильм «Торпедоносцы», 1983
• Премия им. А. Довженко
• Серебряный медведь за выдающийся вклад в искусство 44-го Международного кинофестиваля в Берлине — фильм «Год Собаки», 1994

Литература

• [www.panoramastudio.ru/books/Aranovich/Aranovich.asp Аранович] / Сост. И. Павлова, Ю. Павлов. — СПб.: Студия «Панорама», 1998.

Ссылки

• Семён Аранович (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.kp.ru/daily/24079.4/314068/ Торпедоносцы]
• [www.kino-teatr.ru/kino/director/sov/17085/bio/ информация на сайте кинотеатр.ру]

Отрывок, характеризующий Аранович, Семён Давидович

– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.