Сенатская площадь

Сенатская площадь Санкт-Петербург
Общая информация
Район города	Адмиралтейский
Полицейская часть	Адмиралтейская часть
Прежние названия	Исаакиевская площадь (20.04.1738—1763), Сенатская площадь (1763—1923), Петровская площадь (1782 — 1820-е гг.), Площадь Декабристов (1923 — 31.07.2008)
Ближайшие станции метро	Адмиралтейская
[maps.yandex.ru/-/CRdMq6JO на карте яндекс]
[maps.google.com/maps?f=q&hl=en&geocode=&q=Площадь+Декабристов,+Санкт-Петербург,+Россия&sll=59.938714,30.326042&sspn=0.002752,0.008669&ie=UTF8&t=h&z=15&iwloc=addr на карте Google]

Сена́тская площадь (в 1923—2008 — площадь Декабристов) — одна из центральных площадей Санкт-Петербурга. Расположена у западной оконечности Александровского сада.

История

Сенатская площадь была названа так в 1763 году после размещения на ней правительственного учреждения Сената. Для нужд государства был приспособлен бывший особняк вице-канцлера Бестужева-Рюмина. В настоящее время — резиденция Конституционного Суда Российской Федерации.

Сенатская площадь является одной из самых старых площадей Санкт-Петербурга. Она начала формироваться уже в 1704 году, первоначально как часть гласиса при Адмиралтействе. Адмиралтейство задумывалось не только как верфь, но и как крепость. Поэтому вокруг него и понадобилось создать свободное пространство.

Южную часть будущей Сенатской площади ограничивал Адмиралтейский канал, по которому к верфи сплавляли брёвна.

Когда Адмиралтейство потеряло своё значение как крепость, этот участок гласиса принял значение городской площади. В 1710 году здесь, на берегу Невы, построили первое деревянное здание Исаакиевской церкви. Позже оно перестраивалось в камне, но не смогло долго просуществовать на низком болотистом берегу реки. В итоге Исаакиевский собор стал ограничивать противоположную (южную) часть Сенатской площади.

С 1727 года от Сенатской площади к противоположному берегу Невы наводился наплавной плашкоутный Исаакиевский мост.

В юго-восточной части площади, на её углу с Английской набережной, находилось фахверковое здание — дворец князя Меншикова. После смерти князя оно было передано вице-канцлеру А. Остерману, а в 1744 году — канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину. Для нового владельца здесь было построено здание в стиле барокко. После восшествия на престол Екатерины II сюда из здания Двенадцати коллегий переехал Сенат. С этого момента (с 1763 года) площадь стала именоваться Сенатской.

В 1782 году на площади был открыт памятник Петру I («Медный всадник»). После этого события площадь получила новое название — Петровская площадь. Однако среди петербуржцев это название не прижилось, площадь по прежнему в обиходе называли Сенатской.

В 1820 году у въезда на Исаакиевский мост был сооружён гранитный береговой устой.

К 1823 году с постройкой нового здания Адмиралтейства окончательно сформировалась восточная часть Сенатской площади. В 1834 году было завершено строительство здания Сената и Синода.

14 декабря 1825 года у подножия памятника Петру I выстроились восставшие полки, отказавшиеся дать присягу новому царю Николаю I. Всего на площади было около трёх тысяч восставших, которые были окружены уже принявшими присягу войсками. Восстание было подавлено.

В 1874 году Сенатская площадь стала частью устроенного у Адмиралтейства Александровского сада. У памятника Петру I были разбиты клумбы и газоны, посажены низкорослые деревья. Со стороны Исаакиевского собора посадили дубы. Между памятником и аллеей устроили альпийскую горку.

В 1890 году часть сада у «Медного всадника» упразднили. Освободившееся пространство переустроили в площадь, замостили булыжником. Здесь был построен павильон для укрытия от дождя, разобранный в 1903 году за ветхостью.

В 1925 году к 100-летию восстания декабристов площадь получила существовавшее до 2008 года название — площадь Декабристов.

На площади у «Медного всадника» в годы застоя проходили демонстрации диссидентов (памяти декабристов 14.12.1975) и др.

Памятники и мемориальные доски

• Памятник Петру I («Медный всадник») 1782 г.  Объект культурного наследия РФ № 7810027000.
• Дома 1,3 — Здания Сената и Синода,  памятник архитектуры (федеральный).  Объект культурного наследия РФ № 7810028000.
• Мемориальная доска на доме №1 (здание Сената) с надписью: «На этой площади (б. Сенатской) 14(26) декабря 1825 года произошло восстание декабристов, первое в России вооруженное восстание против самодержавия». Архитектор Е. П. Линцбах, 1975 г.

Литература

• Канн П. Я. Площади революционных восстаний. — Л.: Лениздат, 1955. — С. 7—79. — 168 с. — (Исторические достопримечательности Ленинграда). — 30 000 экз. (обл.)
• Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 108—109. — 511 с.
• Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — 4-е изд., перераб. — СПб.: Норинт, 1996. — С. 73—74. — 359 с. — ISBN 5-7711-0002-1.
• Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — С. 42. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.

Ссылки

• [walkspb.ru/ulpl/dekabristov_pl.html Сенатская (Декабристов) площадь]
• [www.art-kulikov.ru/back_UP/image/sity/senatskaja.jpg Сенатская площадь в живописи]

Отрывок, характеризующий Сенатская площадь

Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.