Сена, Лев Аронович

Лев Аронович Сена
Лейб-Иегуда бен Аарон-Зелик Сена
Дата рождения:	28 декабря 1907(1907-12-28)
Место рождения:	Вильно, Российская империя
Дата смерти:	15 декабря 1996(1996-12-15) (88 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Россия
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	физика
Место работы:	Ленинградский политехнический институт, Ленинградский горный институт им. Плеханова
Альма-матер:	Ленинградский политехнический институт
Научный руководитель:	Френкель Я. И., Рожанский Д. А.
Известные ученики:	Г. А. Месяц, Б. М. Смирнов, Г. Н. Фурсей, Ю. Д. Хромой
Известен как:	первооткрыватель явления эстафетного переноса электрического заряда в газах (эффекта Сены)
Награды и премии:
Сайт:	[lev.sena.ru a.ru]

Лев Аронович Сена (Лейб-Иегуда бен Аарон-Зелик Сена, 15 (28) декабря 1907, Вильно — 15 декабря 1996, Санкт-Петербург) — советский физик, доктор физико-математических наук, профессор, почётный член Российской академии естественных наук (РАЕН), Почётный Соросовский профессор (1995), один из основоположников авторской песни.

Биография

Родился в Вильно 28 декабря 1907 года. Отец работал репетитором по математике, русскому языку и латыни. Мать — домохозяйка. В 1915 году семья переезжает в Петроград.

После окончания школы в 1923 году Лев Аронович попал в число трёхсот выпускников, которых Петроградский губернский отдел народного образования направил по рекомендации директоров школ без экзаменов в высшие учебные заведения.

В 1930 году Сена окончил физико-механический факультет Ленинградского политехнического института по специальности «экспериментальная физика» и остался работать в нём, пройдя путь от преподавателя физики (1929—1930 гг.), ассистента (1930—1938 гг.), доцента (1938—1948 гг.) до профессора (1948—1949 гг.).

Ещё будучи студентом, 20 октября 1929 года в том же Ленинградском политехническом институте начал преподавательскую деятельность, которой занимался до конца жизни.

Осенью 1933 года Льва Ароновича пригласил на работу в свою лабораторию член-корреспондент АН СССР Дмитрий Аполлинариевич Рожанский, под руководством которого Сена начинал исследования в области физики низкотемпературной плазмы.

В дальнейшем эта работа послужила основой его кандидатской диссертации на тему «Энергия положительных ионов в плазме газового разряда», защищённой в 1938 году.

В 1939 году Сена начал работать доцентом на вновь организованную кафедре технической электроники Политехнического института, а осенью 1940 года после смерти основателя кафедры П. С. Тартаковского возглавил её в качестве исполняющего обязанности заведующего.

Всю блокаду Лев Аронович проработал в Ленинграде. Будучи откомандированным в Лентрамвай, участвовал в восстановлении трамвайных подстанций (Центральной («Комсомольской»), Клинской, Некрасовской, Лесной), без чего был бы невозможен пуск блокадного трамвая (сначала грузового — 7 марта 1942 года, а затем, 15 апреля — пассажирского). Сохранились воспоминания о проделааной работе по восстановлению подстанций. До конца жизни сохранил тёплые отношения с блокадными трамвайщиками.

В сентябре 1943 года прочитал первую после возобновления работы вузов лекцию в ЛИИЖТе (институте инженеров железнодорожного транспорта), где во время войны заведовал кафедрой физики.

Докторскую диссертацию на тему «Взаимодействие и движение заряженных частиц в газе» защитил в 1947 году. 24 марта 1948 года ВАК присвоила Л. А. Сена учёную степень доктора физико-математических наук.

В 1951 году на Льва Сена, а также В. Е. Скобелева и Я. С. Галлая было заведено дело по статьям 58-10 ч.1 и 58-11 УК РСФСР. В июле 1951 года Сена, Скобелев и Галлай были арестованы. 16 февраля 1952 года Л. А. Сена был осуждён на 10 лет лагерей с последующим поражением в правах на 5 лет.

В заключении Сена работал в тюремном КБ ракетной техники в Москве. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда СССР от 22 августа 1953 года отменило приговор в отношении Л. А. Сена, В. Е. Скобелева и Я. С. Галлая «…за прекращением дела производством». Из заключения Сена был освобождён только 8 октября 1953 года, а справку Верховного суда СССР о реабилитации получил 14 ноября 1990 года.

С сентября 1954 года по февраль 1962 года он заведовал кафедрой физики Ленинградского высшего военно-морского ордена Ленина инженерного училища им. Дзержинского. С февраля 1962 года заведовал кафедрой физики Ленинградского электротехнического института связи имени Бонч-Бруевича.

В 1965 году Лев Аронович Сена принял приглашение занять должность профессора кафедры физики Ленинградского горного института им. Плеханова с одновременным открытием лаборатории, научным руководителем которой он оставался до самой кончины.

Научные достижения

Лев Сена известен как автор одноимённого эффекта в низкотемпературной плазме. Эффект состоит в переносе заряда в результате резонансной перезарядки, когда упругое рассеяние иона на атоме отсутствует.

В 1931 году совместно с Яковом Зельдовичем опубликовал совместную работу в журнале на немецком языке «Physikalishe Zeitschrift der Sovjetunion».

Всего же у Л. А. Сена вышло более 200 научных статей, 2 монографии, 6 книг и множество методических пособий.

У Льва Сена было множество учеников, в том числе директор ФИАН академик Геннадий Андреевич Месяц, Б. М. Смирнов, Г. Н. Фурсей, Ю. Д. Хромой, литовец Л. И. Праневичус, украинцы Б. М. Палюх и В. И. Чигинь, азербайджанцы Ш. Аскеров, Н. Мамедов и Д. Насруллаев, австриец И. Миттерауер и многие другие.

Официально научная школа Льва Сена составляет 2 доктора и 15 кандидатов наук.

Авторская песня

В середине 1930-х годов Лев Сена увлёкся альпинизмом. Несколько раз он ездил в альплагеря на Кавказ. Именно там, в Домбае на «Поляне ЛИИ» (Ленинградского индустриального института — так назывался одно время Политехнический) Лев Сена сочинил знаменитую «Холодную ночёвку» («Сижу и целу ночь страдаю…») — альпинистскую песню, с которой, по признанию многих, началась история авторской песни в Советском Союзе.

Труды

• Сена Л. А. Единицы физических величин и их размерности / Учебно-справочное руководство. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Наука, 1988. — 432 с. — ISBN 5-02-013848-7.

Ссылки

• [www.ihst.ru/projects/sohist/memory/mes01b1.htm Профессор Лев Аронович Сена]

Отрывок, характеризующий Сена, Лев Аронович

– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.