Сенеш, Хана

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хана Сенеш
Szenes Hanna
חנה סנש

Хана Сенеш, 1937 год
Имя при рождении:

Szenes Anikó

Дата рождения:

17 июля 1921(1921-07-17)

Место рождения:

Будапешт, Венгрия

Дата смерти:

7 ноября 1944(1944-11-07) (23 года)

Место смерти:

Будапешт, Венгрия

Гражданство:

Венгрия,
Великобритания Великобритания

Род деятельности:

поэтесса

Годы творчества:

1928—1944

Направление:

поэзия

Жанр:

лирика

Язык произведений:

венгерский, иврит

[www.hannahsenesh.org.il/ The Hannah Senesh Legacy Foundation]
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Сенеш.

Ха́на Се́неш (венг. Szenes Hanna, ивр. ‏חנה סנש‏‎, 17 июля 1921, Будапешт — 7 ноября 1944, Будапешт) — венгерская и еврейская поэтесса, сионистка, партизанка Второй мировой войны[1], национальная героиня Израиля.

Родилась и выросла в Венгрии в ассимилированной еврейской семье. После окончания гимназии в 18 лет уехала в Палестину. Во время войны в составе группы еврейских парашютистов заброшена в немецкий тыл по заданию британского командования. Была арестована и расстреляна нацистами в Будапеште[2]. В 1950 году её останки были торжественно перезахоронены в Израиле. Стихи Ханы Сенеш стали частью израильского фольклора, а её образ канонизирован в национальном еврейском самосознании.





Биография

Происхождение

Хана Сенеш родилась в Будапеште 17 июля 1921 года в еврейской семье с литературными традициями[3].

Её отец — Бела Сенеш (венг.) (имя при рождении Самуил Шлезингер, 1894—1927) — был писателем и драматургом[4]. Брат отца — венгерский поэт и переводчик Андор Сенеш (венг.) (1899—1935), отец писателя, драматурга и поэта-песенника Ивана Сенеша (венг.) (1924—2010, его дочь Андреа Сенеш — телеведущая)[5].

Мать — Каталин Сенеш (Szenes Kató, урождённая Каталин Зальцбергер, 1896—1992) — родилась в посёлке Яношхаза (венг.) в Западной Венгрии[6][7]. Её родители — Фаль Зальцбергер (урождённая Йозефина Апфель, 1867—1937) и Леопольд Зальцбергер (1851—1905) были хорошо образованными людьми, интересовались музыкой и литературой[8].

После завершения учёбы в Вене в 1919 году Каталин вышла замуж за Белу Сенеша[9][10]. Они принадлежали к среднему классу, у них был дом в Будапеште. Сын Дьёрдь (Гиора) родился за год до Ханы, в 1920 году. 26 мая 1927 года Бела Сенеш умер от сердечного приступа, и Каталин растила детей одна[11][12]. Йозефина (в доме её звали «бабушка Фина») жила вместе с семьёй Сенеш, и Хана была очень привязана к ней[11]. Бабушка умерла 28 июля 1937 года[8].

Детство в Венгрии

Хана начала писать стихи в 6[13] или 7 лет[14][15]. В одной из местных газет её назвали «большой надеждой венгерской поэзии»[16][17][18]. В 1934 году в 13 лет Хана начала вести дневник, в котором записывала свои стихи и размышления о жизни[2]. До апреля 1939 года она писала по-венгерски, затем вперемешку на иврите и венгерском[19]. После переезда в Палестину с июля 1940 года полностью перешла на иврит[3][20]. В том же году появилось первое стихотворение на иврите[15]. Дневник Хана вела до 1943 года[21].

Закончив с отличием начальную школу, в 1931 году Хана поступила в женскую гимназию, где католики платили за обучение детей вдвое больше, чем лютеране, а евреи — втрое больше. Учитывая особый литературный талант Ханы, ей сделали скидку в оплате. С 11 лет Хана отличалась тем, что помогала готовить уроки подругам, а впоследствии занялась репетиторством[11][16].

В 1937 году она была избрана председателем школьного литературного кружка, однако под давлением учеников, считавших, что такую должность может занимать только христианка, результаты выборов отменили. Это произвело на неё сильное впечатление[2][11]. 16 сентября она записала в своём дневнике[16]:

Если бы я до этого не была избрана, я не сказала бы ни слова. Но в данном случае мне было нанесено открытое оскорбление. Я решила не участвовать больше в работе кружка и не интересоваться его делами

В 1938 году Гиора Сенеш уехал получать высшее инженерное образование во Францию в Сорбонну[22][23]. Планировалось, что он будет учиться в Вене, но к этому моменту Австрия была оккупирована нацистами. Хана была расстроена его отъездом, но поддержала брата[17].

Будучи ещё подростком Хана читала классическую и современную литературу и записывала в дневнике свои впечатления. В частности, она читала С. Цвейга, Достоевского, Л. Толстого, Т. Манна и венгерских писателей. Одновременно она размышляла о политике и судьбе еврейского народа[16][17][24].

Эти размышления в атмосфере нараставшего антисемитизма в Венгрии[17] привели к тому, что Хана стала убеждённой сионисткой[25][26], учила иврит и участвовала в деятельности еврейских общественных организаций. Реализация сионистской идеи о создании еврейского государства стала для неё важнейшим делом её жизни[17]. На формирование её убеждений оказал влияние главный раввин Будапешта Имре Беночовски (венг.)[27]. Гимназию она также закончила с отличием[11] и была готова к эмиграции[23]. В марте 1939 года она получила приглашение продолжить учёбу в сельскохозяйственной школе для девушек в Палестине[2]. 17 июля 1939 года она написала в своём дневнике[19][25]:

Есть лишь одно место на земле, где мы не беженцы и не эмигранты. Это место — наш дом, Эрец-Исраэль

В Палестине

19 сентября 1939 года в возрасте 18 лет Хана Сенеш самостоятельно переехала в Палестину. С 21 сентября она приступила к учёбе в сельскохозяйственной школе «Нахалаль», обучение продолжалось два года[2]. Первое стихотворение на иврите она написала в 1940 году[14][20].

Бывший узник Освенцима Ференц Патаки утверждает, что в этот период он жил в Палестине и они с Ханой были влюблены друг в друга[28], однако в дневнике Ханы нет подтверждения этой информации. Она писала, что никаких серьёзных чувств пока ни к одному из своих знакомых не испытывала[20][29].

После окончания школы в сентябре 1941 года[2] Хана присоединилась к кибуцному движению в составе молодёжного движения Объединённый кибуц (ивр.) (ха-Кибуц ха-Меухад). 22 декабря 1941 года она стала членом кибуца Сдот-Ям возле Кейсарии, жила и работала в нём до 1943 года[21]. В дневнике она описывала свои впечатления от знакомства с Палестиной и местными евреями, свою работу в кибуце[20].

Она была возмущена препятствиями, которые чинила британская администрация еврейским беженцам из Европы, не допуская их в Палестину, и писала о массовых протестах еврейского населения против этой политики[30][31].

В 1942 году до Палестины начали доходить слухи о массовых расправах с евреями в Европе[3][32]. Беспокоясь о матери, Хана писала ей, чтобы она как можно скорее постаралась уехать в Палестину[33]. 8 января 1943 года Хана написала в своём дневнике[25]:

Мне вдруг пришла в голову мысль, что я должна вернуться в Венгрию и остаться там, чтобы помочь организации «Алият ха-Ноар» и привезти маму в Израиль

В феврале она стала членом военизированной еврейской организации самообороны Хагана[7] и подала заявление на зачисление добровольцем в качестве члена в отряд парашютистов, которых британская армия готовила к заброске в немецкий тыл в оккупированной Европе[2]. Эта операция была совместным делом Еврейского агентства и британского Управления специальных операций. В июне Хана была вызвана на собеседование в Тель-Авив. 12 июня она была зачислена в состав вспомогательной женской группы Военно-воздушных сил Великобритании[34][35] и получила конспиративный псевдоним Агарь[33]. Осенью 1943 года она прошла ускоренные курсы радистов в кибуце Рамат ха-Ковеш, затем курсы парашютной подготовки и обращения с различными видами оружия[36][37]. После прохождения обучения ей было присвоено офицерское звание[38].

Из 250 добровольцев 110 прошли обучение, 37 было отобрано для выполнения задания[39]. Кроме Ханы, в этой группе были ещё две женщины — Хавива Райк (англ.) и Сара Браверман (англ.)[38].

В январе 1944 года группа выехала на тренировочную базу британских ВВС в Египте[40]. Один из тех, кто занимался подготовкой парашютистов, Реувен Дафни, рассказывал, что его поразил тот факт, что в группу включена девушка и что именно она во время подготовки и впоследствии в Югославии заражала всю группу убеждённостью в успехе их миссии. По его словам, британские и американские инструкторы также были потрясены присутствием Ханы в команде, отправляющейся в немецкий тыл[41].

Брат Ханы Гиора иммигрировал из Парижа в Палестину 2 февраля 1944 года, за день до её отъезда на очередную тренировку в Египет и незадолго до её отправки в Европу. Это была их последняя встреча[2].

Миссия в Европе и арест

Первоначально планировалось, что группа Ханы будет десантирована в Венгрии, но в начале марта, с учётом предполагаемой в ближайшее время немецкой оккупации Венгрии, планы были изменены, и группа должна была высадиться в Югославии и затем перейти венгерскую границу[42]. У них были две основные задачи: работа на британскую разведку и помощь местным евреям. В части разведывательной работы они должны были выяснять и сообщать важную информацию о противнике и попытаться найти и освободить пленных британских лётчиков. Помимо этого, они должны были попытаться организовать работу по спасению еврейского населения[37].

11 марта 1944 года Хана улетела в Италию, откуда 13 марта она вместе с Реувеном Дафни, Йоной Розеном и Абой Бердичевым была заброшена на парашютах на территорию Югославии к партизанам Иосипа Броз Тито. Из-за фашистского переворота в Венгрии 15—17 марта 1944 года и оккупации Венгрии немецкой армией 19 марта пограничный район был наводнён войсками, и для пересечения границы им пришлось отправиться в другой партизанский отряд за 300 км. В середине апреля к ним присоединились парашютисты Йоэль Палги (Эмиль Нуссбахер) и Перец Гольдштейн. В Венгрию Хане удалось попасть только через 3 месяца[43][44][45][46].

2 ноября 1944 года британский офицер Билл Тоун, находившийся в Югославии в партизанском отряде, писал друзьям в Иерусалим[47]:

Я был рад встрече с молодой женщиной из Палестины, которая спрыгнула с парашютом возле нашей штаб-квартиры в Словении… Это великая девушка смелая как никто другой. Если вы узнаете, когда она вернётся, пожалуйста, постарайтесь встретиться с ней. Её сопровождали двое мужчин из Палестины. Они молодцы и будут со временем признаны великими героями.

Поняв, что партизаны не смогут помочь ей попасть в Венгрию, Хана уговорила троих беженцев — двух евреев и одного француза — вернуться в Венгрию вместе с ней. После перехода границы 9 июня 1944 года двое евреев отправились на разведку в венгерскую деревню и были задержаны жандармами, при этом один из евреев застрелился. Жители деревни выдали спрятавшихся Хану и француза. У одного из задержанных полицейские обнаружили наушники и после этого нашли спрятанный Ханой радиопередатчик[48].

Следствие, суд и казнь

Из тюрьмы Сомбатхея её отправили в казармы Хадик в Будапеште, где размещалась военная контрразведка, а затем в военную тюрьму на бульваре Маргит[7]. Там Хану подвергли допросам, избиениям и пыткам, требуя рассказать о её задании и выдать код передатчика. При этом побоями и пытками занимались венгерские следователи, а немецкие пытались применять в основном психологическое воздействие. Хана вела себя мужественно. Несмотря на истязания, она не теряла присутствия духа. В тюрьме она написала самоучитель по ивриту[48].

Каталин Сенеш 17 июня сделали очную ставку с Ханой, требуя повлиять на дочь, чтобы та сотрудничала со следствием. В тот же день Каталин Сенеш также была арестована, и её несколько месяцев держали в той же тюрьме. 23 июня Каталин узнала, что Хана находится рядом. В дальнейшем мать и дочь смогли видеться и общаться[2]. 11 сентября Хану перевели в тюрьму на улице Конти, а 13 сентября Каталин перевели из тюрьмы в концентрационный лагерь Киштарче на окраине Будапешта. В конце сентября лагерь был ликвидирован, и заключённых отпустили. 12 октября Каталин наняла адвоката Андора Селечени для помощи Хане[11]. Её защитой занимался также адвокат Эндре Нанаи[7].

Селечени уверял Каталин Сенеш, что Хане грозит лишь длительный срок заключения, который будет отменён, как только Венгрия капитулирует перед наступающей Красной армией[11]. Однако роковую роль в её судьбе сыграл государственный переворот в Венгрии 15—16 октября, в результате которого к власти пришла нацистская партия «Скрещённые стрелы» во главе с Ференцем Салаши[7].

Суд, состоявшийся 28 октября 1944 года, обвинил Хану Сенеш в шпионаже на основании документов следствия военной контрразведки. Основой для обвинения был радиопередатчик, который был найден у неё при аресте. Особый трибунал при начальнике генерального штаба в составе военного юриста капитана Дьюлы Шимона и двоих офицеров без юридического образования приговорил её к смертной казни согласно статье 2 «Закона о национальной обороне» от 1939 года. Обвинение представлял военный юрист Михай Кечкеш. Защитительную речь произнёс Андор Селечени. Помилование ей предложено не было[7].

Вынесение приговора было отложено на 8 дней. Тем временем мать Каталин Сенеш пыталась встретиться с Дьюлой Шимоном 1, 2 и 3 ноября, чтобы получить разрешение на встречу с Ханой. Однако Дьюла Шимон находился в эти дни вне Будапешта, и, когда они наконец встретились 7 ноября, он сообщил ей, что с 6 ноября дело Ханы Сенеш уже не относится к его компетенции[7].

7 ноября замминистра обороны и заместитель начальника генерального штаба генерал-полковник Ференц Фекетехалми-Цейднер (англ.) и начальник Особого трибунала при начальнике генерального штаба подполковник Ласло Дьюре в отсутствие защитника огласили приговор, и Хана была расстреляна в тот же день во внутреннем дворе тюрьмы. Вынесен был официально приговор или нет, неясно, поскольку ни мать, ни адвоката в известность никто не поставил[11]. Документы военного суда, записи адвокатов и архивные бумаги не сохранились[7].

Перед расстрелом Хане предложили обратиться с просьбой о помиловании и разрешили написать два письма[49]. Просить помилования, как и завязать глаза при расстреле, она отказалась, а одно из писем, адресованное друзьям, гласило[48][50]:

Идите вперёд, не сходите с нашего пути. Боритесь до конца, пока не наступит день свободы, день победы нашего народа

Дьюла Шимон сказал Каталин Сенеш, что её дочь «до последней минуты сохраняла мужество и твёрдость характера»[11].

После освобождения Венгрии

После того как весной 1945 года Красная армия вошла в Будапешт, Каталин Сенеш начала поиски могилы дочери. Специалист по венгерской литературе и искусству доктор Анна Салаи утверждает, что «только один христианин знал точное местонахождение могилы Сенеш на еврейском кладбище в Будапеште, и он отвёл её мать к месту захоронения». Найдя могилу Ханы, Каталин Сенеш заказала установку памятника местному скульптору[51].

В июле 1945 года с помощью одного из оставшихся в живых парашютистов Йоэля Палги[комм 1] Каталин Сенеш уехала в Палестину через Румынию. Она прибыла в Палестину в октябре 1945 года. Каталин умерла в Израиле в 1992 году в возрасте 96 лет[52], прожив последние годы жизни в доме престарелых[53]. Гиора Сенеш жил в Израиле в Хайфе[22][54], у него два сына: Эйтан и Давид[55] и внучка Деганит[52]. Гиора скончался в 1995 году[22][56].

Преследование Дьюлы Шимона

Те, кто судил Хану Сенеш, после были подвергнуты уголовному преследованию за военные преступления. Основанием для этого являлось сначала постановление номер 81/1945 (II. 5.) ME, на основе которого были созданы народные суды в качестве чрезвычайных особых трибуналов. Позже это постановление получило силу закона приложением номер 1 закона VII 1945 года[57][комм 2].

После Второй мировой войны друзья Ханы Сенеш и её родственники обвиняли капитана военного юриста Дьюлу Шимона в её смерти. Позже появился вопрос ответственности и полковника военного юриста Йожефа Бабоша. Но поскольку после немецкой оккупации Венгрии он был отправлен в отставку, вопрос о его ответственности был снят[7][58].

Каталин Сенеш потребовала привлечь Дьюлу Шимона к уголовной ответственности[комм 3]. Политический отдел Будапештского главного полицейского управления Венгерской государственной полиции на основе заявления Каталин Сенеш арестовал Дьюлу Шимона 28 декабря 1945 года[7].

Согласно обвинительному акту, опубликованному ранней осенью 1946 года, на основе параграфа 5 и пункта 2 параграфа 15 закона 11 о народных судах Дьюла Шимон обвинялся в военном и антинародном преступлениях. Среди обвинений было указано, что он руководил судебным процессом над старшим лейтенантом британской армии Ханой Сенеш 28 октября 1944 года и участвовал в вынесении смертного приговора с нарушением международного права. В ходе разбирательства Дьюла Шимон отрицал преступления, в которых его обвиняли. Суд первой инстанции оправдал Дьюлу Шимона по обвинению в антинародном преступлении, но признал его виновным в военном преступлении и на основе пунктов 7 и 8 параграфа 1, пункта б параграфа 11 закона о народных судах и параграфа 92 Уголовного кодекса вынес приговор о его тюремном заключении сроком на один год, а также о лишении политических прав сроком на пять лет и отстранении от должности. Дьюла Шимон был освобождён из тюрьмы 21 сентября 1946 года в день оглашения приговора суда первой инстанции[7], причина досрочного освобождения неизвестна.

На приговор была подана кассация прокурора, и дело вновь поступило на судебное рассмотрение. При этом выяснилось, что подлинные процессуальные бумаги дела против Ханы Сенеш исчезли[59], а Дьюла Шимон перестал являться по вызовам суда. За военное преступление, связанное с казнью Ханы Сенеш, трибунал заочно на основе пункта 5 параграфа 11 закона о народных судах приговорил Дьюлу Шимона к семилетнему тюремному заключению, отстранению от должности и лишению пенсии, а также к лишению политических прав сроком на десять лет[7].

Дьюла Шимон не был задержан ни тогда, ни позже. Последний раз его видели в Венгрии у вокзала в Сомбатхее 25 ноября 1946 года. Последняя запись, связанная с его розысками, датируется 8 октября 1970 года. Главная военная прокуратура запросила документы процесса народного суда 29 июня 1993 г. предположительно с целью нового юридического процесса. Вероятно, Дьюла Шимон покинул Венгрию в последние недели 1946 года и, избежав наказания, умер за границей[7].

Вопрос об оправдании и награждении Ханы Сенеш в Венгрии

Британское представительство Союзной контрольной комиссии в Будапеште официально обратилось к венгерскому Министерству обороны по делу Ханы Сенеш 3 мая 1945 года. По этому запросу, согласно предложению комиссии, награждающей за заслуги перед демократической Венгрией, президиум Министерства обороны предложил 4 октября 1945 года, чтобы Совет министров присвоил старшему лейтенанту Хане Сенеш (в документе было ошибочное имя Этелька) звание капитана запаса. Предложение не попало на рассмотрение Совета министров, потому что в венгерской армии отсутствовало женское звание капитан запаса. 30 ноября снова было выдвинуто предложение оценить заслуги Ханы Сенеш и наградить её. Однако процесс тогда окончательно прекратился, и 25 октября 1949 года дело было закрыто с примечанием «Уже не актуально»[7][60].

Более того, обвинительный приговор Хане Сенеш не был отменён за весь период коммунистического режима в Венгрии[7][50]. Лишь в июле 1993 года по запросу правительства Израиля венгерский военный трибунал пересмотрел дело Ханы Сенеш[52]. 5 ноября 1993 года на церемонии в Тель-Авиве посол Венгрии передал семье Ханы Сенеш решение о реабилитации и снятии с неё всех обвинений[61]. В церемонии принял участие премьер-министр Израиля Ицхак Рабин[51][62].

Литературное наследие

Несмотря на то, что творческий период поэтессы был очень коротким, её стихи приобрели широкую известность и популярность в Израиле[63] и фактически стали частью национального фольклора[64][65]. Наиболее известное стихотворение, написанное 14 ноября 1942 года[2] и вошедшее в хрестоматию израильской поэзии, — «По дороге в Кейсарию» (ивр. ‏הליכה לקיסריה‏‎ — Алиха ле-Кейсария). На эти стихи Давидом Зеэви в 1945 году была написана песня «Мой Бог, мой Бог…» (ивр. ‏אלי אלי‏‎ — Эли, Эли…)[66][67].

Иврит Транслитерация Перевод
אלי אלי Эли́. Эли́… Мой Бог, мой Бог
שלא יגמר לעולם Шэ-ло йигамэ́р ле-ола́м: Останутся пусть навсегда
החול והים А-холь вэ-а-я́м, Песок и море
רשרוש של המים Ришру́ш шэль а-ма́им, Плеск воды
ברק השמיים Бэра́к а-шама́йим - Блеск молний небесных,
תפילת האדם Тфила́т а-ада́м Молитва человека

Литературовед Шуламит Шалит[68] пишет, что к словам «Э-ли, Э-ли», повторяемым в начале песни, «не требуется даже нотной записи, сами звуки — музыка…» и что неожиданное сочетание «ришруш шель а-маим» (ришруш — шуршание, шорох) применённое не к деревьям и листве, а к волнам, «даёт осязаемое ощущение шороха воды по гальке, воды, откатывающейся обратно в море… Этого звука, этого чуда в переводах на русский никому не удаётся передать…»[22]. Исследование, проведённое в 2009 году, показало, что это самая популярная в Израиле песня о Холокосте[63]. Весной 1944 года в партизанском отряде в Югославии Хана познакомилась с еврейской девочкой, которая поседела от пережитых ею событий. Этой девочке она посвятила стихотворение «Благословенна спичка» (ивр. ‏אַשְׁרֵי הַגַּפְרוּר‏‎, Ашрей ха-гафрур), которое также стало популярной в Израиле песней[3][25][41].

Иврит Транслитерация Перевод
אַשְׁרֵי הַגַּפְרוּר שֶׁנִּשְׂרַף Ашре́й ха-гафру́р ше-нисра́ф Благословенна спичка, которая сгорела
וְהִצִּית לֶהָבוֹת, ве-хици́т леаво́т, и зажгла пламя,
אַשְׁרֵי הַלְּהָבָה שֶׁבָּעֲרָה Ашре́й ха-леава́ ше-баара́ Благословенно пламя, горевшее
בְּסִתְרֵי לְבָבוֹת беситре́й леваво́т в глубине сердец.
אַשְׁרֵי הַלְבָבוֹת שֶׁיָדְעוּ Ашре́й ха-леваво́т ше-йаду́ Благословенны сердца, знающие, как
לַחְדֹל בְּכָבוֹד… лахдо́ль бе-каво́д… достойно остановиться.
אַשְׁרֵי הַגַּפְרוּר שֶׁנִּשְׂרַף Ашре́й ха-гафру́р ше-нисра́ф Благословенна спичка, которая сгорела
וְהִצִּית לֶהָבוֹת. ве-хици́т леаво́т и зажгла пламя.

Последнее из ставшим известных стихотворений Сенеш было написано ею 20 июня 1944 года в тюремной камере и найдено после её гибели в её одежде[3][69]:

Иврит Транслитерация Перевод
אחד — שנים — שלשה… שמונה האורך Эха́д — шна́им — шлоша́… Шмона́ ха-о́рех Шаг, два, три шага… восемь — в длину
— שני צעדים הוא רוחב הצלע Шней цеади́м ху ро́хав ха-це́ла — И два в ширину. Таковы границы.
.החיים מרפרפים בסימן שאלה Ха-хайи́м мерафрефи́м бе-сима́н шеэла́ На волоске моя жизнь повисает и длится —
אחד — שנים — שלשה … אולי עוד שבוע Эха́д — шна́им — шлоша́… Ула́й од шаву́а День, два, три… ну, неделя… Быть может
.או סוף הירח ימצאני פה עדיין О соф ха-йе́рах йимцеэ́ни по ада́ин Месяц июль меня здесь застанет.
.אך ממעל לראשי — האין Ах ми-ма́аль ле-роши́ — ха-а́ин Небытие — у виска. Пустота подступает.
כעת בחודש יולי בת כ"ג אהי Ка-эт́ ба-хо́деш ю́ли бат каф-ги́мель эхи́ Двадцать три мне исполнилось бы в июле.
במשחק נועז עלי מספר עמדתי Бе-мисха́к ноа́з ала́й миспа́р ама́дти В дерзких играх брала я отвагой, бывало.
.הקוביה כרכרה, הפסדתי Ха-кубия́ киркера́, хифса́дти. Кубик нечетом выпал. И я проиграла.

Литературное наследие Ханы Сенеш составляет около 40 стихотворений, дневник, который она вела почти 10 лет, пьеса «Скрипка», ряд статей и текстов публичных выступлений[22]. Стихи Ханы Сенеш включаются в школьные программы не только в Израиле, но и в диаспоре[70]. Филолог и историк литературы Галина Подольская пишет, что[15]

Хана Сенеш осталась в ивритской поэзии, как «свет лица дорогого» «в наш огненный век», отточивший черты человека…

Память

Хана Сенеш считается национальной героиней Израиля[71], иногда её называют «израильской Жанной д’Арк»[72]. Именем Ханы Сенеш назван кибуц на границе с Самарией, улицы в ряде городов страны[73] и другие объекты[74]. До образования Государства Израиль её имя носил корабль, доставлявший в Палестину нелегальных еврейских беженцев[75][76][77]. Её саму и стихотворение «Эли, Эли» знает каждый израильский школьник[78].

В 1950 году прах Ханы Сенеш был перевезён в Израиль и с воинскими почестями перезахоронен на горе Герцля в Иерусалиме. 7 ноября 2007, через 63 года после гибели памятник Хане Сенеш с еврейского кладбища в Будапеште также был перевезён в Израиль. В церемонии установки памятника в кибуце Сдот-Ям приняли участие племянники Ханы Давид и Эйтан Сенеш, а также член правительства Израиля Ами Аялон, чей дядя Йона Розен принимал участие вместе с Ханой в десантной операции в Европе[51].

В кибуце Сдот-Ям создан «Дом-музей Ханы Сенеш», он включён в национальный культурно-исторический проект «Наследие» и финансируется правительством Израиля[79][80]. Музей принимает 15 тысяч посетителей в год[51]. 13 октября 2010 года в Музее еврейского наследия (англ.) в Нью-Йорке открылась экспозиция, посвящённая Хане Сенеш, на которой впервые представлены материалы из её личного архива, который был передан на хранение музею её племянниками[55][81].

На родине Ханы Сенеш в Будапеште в её честь названа средняя школа[14] и парк (венг. Szenes Hanna Park), в котором установлен памятник[82]. Имя Ханы Сенеш носит также частная еврейская школа в Бруклине (Нью-Йорк)[83].

2—4 сентября 2010 года в Будапеште состоялись совместные показательные выступления израильских и венгерских парашютистов в память о Хане Сенеш. В торжественном приёме по этому случаю принял участие двоюродный брат Ханы, писатель и композитор Иван Сенеш[7][комм 4].

Подвиг Ханы Сенеш уже вскоре после создания государства Израиль вошёл в школьные программы, причём не только в стране. Беллетризованная биография Ханы Сенеш для детей была написана на иврите Аароном Мегедом (англ.) в 1957 году (предназначенный для еврейских школ Канады перевод на идиш был опубликован в Монреале в 1969 и 1972 годах)[84][85]. Аналогичные публикации были предприняты в рамках светских программ школьного обучения на идише и в других школьных системах еврейской диаспоры, например, в Аргентине (1948)[86], США (1954)[87] и Мексике (1960)[88]. Биография Ханы Сенеш была позднее рекомендована для общеобразовательных программ в государственных школах США и издана для этой цели в серии библиотеки школьника[89].

В искусстве

О Хане Сенеш было написано множество книг[90][91], в том числе для детей и подростков[92][93] (включая даже комиксы[94]), поставлен ряд театральных спектаклей[14][95] и снято несколько фильмов[96]. Она упоминается во многих произведениях, некоторые поэты посвящают ей свои стихи[22][48][97][98].

Книга «Хана Сенеш. Жизнь, миссия и героическая смерть», включающая её дневник, письма и литературное наследие, а также ряд статей-воспоминаний о ней, составленная лично знавшим её по кибуцу историком Моше Бреславским, впервые вышла на иврите в 1946 году. С тех пор она выдержала десять переизданий, переведена на венгерский (1954), испанский (1966), английский (1971)[99], русский (1975) и другие языки[14][75]. Уже в 1948 году в Буэнос-Айресе была на идише опубликована драма чилийского литератора Пинхоса Бицберга «Хана Сенеш, еврейская героиня»[100]. Документальная пьеса «Хана Сенеш» (1958) Аарона Мегеда, знавшего героиню по кибуцу Сдот-Ям, через год после публикации была поставлена в Монреале на идише режиссёром Дорой Вассерман (франц.)[101]. В 1979 году о подвиге Ханы Сенеш был поставлен музыкальный спектакль «Крылья» (стихи Исраэля Элираза, музыка Марка Копытмана)[102][103].

В феврале 1986 года Каталин и Гиора Сенеш присутствовали на премьере пьесы Давида Шехтера, посвящённого Хане. Её роль сыграла американская актриса Лори Вильнер[104]. В 1988 году израильский режиссёр Менахем Голан снял полнометражную кинодраму «Война Ханы». Роль Ханы Сенеш сыграла голландская актриса Марушка Детмерс[105].

В 1994 году Гиора Сенеш обращался в Верховный суд Израиля с требованием убрать из трёхсерийного телевизионного фильма о Рудольфе Кастнере намёк, что Хана Сенеш выдала полиции местонахождение двух своих товарищей, как ложную и порочащую её память информацию[97]. Суд отказал в удовлетворении петиции на основании принципа свободы слова[52][106][107]. Однако Управление радио- и телевещания убрало из фильма данное утверждение[108].

В 2008 году режиссёр Роберта Гроссман (США) сняла документальный фильм «Благословенна спичка: жизнь и смерть Ханы Сенеш» (англ. Blessed Is the Match: The Life and Death of Hannah Senesh, по строке из стихотворения Ханы Сенеш «Благословенна спичка…», написанного в Югославии)[109]. Фильм основан на переписке Ханы и её матери[22]. Роль Ханы сыграла Мери Рот, роль Катерины — Марина Ноенкова[110].

Образ Ханы Сенеш в еврейском национальном самосознании

Ряд современных исследователей полагает, что в национальном самосознании в Израиле и в сионистском движении произошла канонизация образа Ханы Сенеш — единственной из семи погибших еврейских парашютистов из подмандатной Палестины[111][112][113].

Героический образ Ханы Сенеш сыграл важную роль в еврейском образовании в США 1950-х годов. В частности, в 1955 году еврейский комитет образования Нью-Йорка рекомендовал для летних лагерей три книги по теме Холокоста: о Хане Сенеш, о восстании в Варшавском гетто и о нелегальной иммиграции евреев в Палестину. Учебные материалы того времени подчёркивали героизм евреев и их стремление сражаться с нацистами[114].

Комментируя активную популяризацию образа Ханы Сенеш, израильский историк Йехиам Вайц считает, что она была связана с необходимостью показать вклад ишува в борьбу с нацизмом на фоне сопротивления в еврейских гетто. Это привело к тому, что имя Ханы Сенеш более известно в Израиле, чем имена подпольщиков гетто, таких как Цивия Любеткин, Хайка Гроссман (англ.) и Ружка Корчак[108]. Руководитель кафедры еврейской литературы Тель-Авивского университета Дан Лаор[115] пишет, что героический образ Ханы Сенеш целенаправленно создавался как противопоставление пассивной реакции еврейских масс и «отрицание диаспоры»[97][116]. Он также уделяет внимание конфликту вокруг телевизионной пьесы о Кастнере[комм 5], где содержались ложные и порочащие сведения о Сенеш, и рассматривает это как конфликт между двумя принципиально разными подходами к героизации катастрофы европейского еврейства[117].

Историк Джудит Тайдор Баумел из университета Бар-Илана, разбирая использование героизма Ханы Сенеш в создании коллективной национальной памяти в Израиле, различает несколько этапов в канонизации образа героини[111]. В подмандатной Палестине о подвиге Ханы Сенеш и других погибших парашютистов стало известно весной 1945 года. Первоначально их память была увековечена непосредственно в кибуцах и политических организациях, к которым они принадлежали до отправки. Только после образования Государства Израиль начались попытки общенациональной канонизации погибших парашютистов. При этом, несмотря на её относительно недавнюю репатриацию, культ памяти Ханы Сенеш строился как пример героизма жителей ишува (даже сабр) и вне всякой связи с Холокостом. Только когда с конца 1950-х годов двойственное отношение к жертвам Холокоста в стране постепенно начало меняться, образ Ханы Сенеш стал до определённой степени рассматриваться в контексте как израильского, так и общееврейского героизма[112]. Как отмечает Рути Глик (тоже из университета Бар-Илана), несмотря на казалось бы полную канонизацию подвига Ханы Сенеш, её дневники и письма до сих пор не были полностью переведены на иврит и издаются с купюрами. Так, пассажи о трудностях адаптации на новой родине и интеграции в новую культурно-лингвистическую среду опущены во всех современных изданиях дневников Ханы Сенеш на иврите[113].

См. также

Напишите отзыв о статье "Сенеш, Хана"

Примечания

  1. ↑ [www.ushmm.org/outreach/ru/article.php?ModuleId=10007743 Еврейские партизаны]. Американский мемориальный музей Холокоста. Проверено 22 октября 2013.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.mjhnyc.org/hannah/timeline.html Timeline] (англ.). Fire In My Heart. Museum of Jewish Heritage (англ.) (2010). — выставка, посвящённая Хане Сенеш. Проверено 25 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZZ4nNi Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  3. ↑ 1 2 3 4 5 [www.hannahsenesh.org.il/Sc.asp?ID=1750 Life Story] (англ.). The Hannah Senesh Legacy Foundation. Проверено 17 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZTxJyY Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  4. ↑ Varjas B. [epa.oszk.hu/00000/00021/00218/pdf/MKSZ_EPA00021_1945_69_01_04_001-021.pdf Magyar Könyvszemle] (венг.) s. 6. Magyar Nemzeti Múzeum (1945). Проверено 17 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZV2Kpr Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  5. ↑ [www.andi.hu/ Szenes Andrea show] (венг.). andi.hu. — сайт Андреа Сенеш — племянницы Ханы. Проверено 15 августа 2012. [www.webcitation.org/69ycZ4zvj Архивировано из первоисточника 17 августа 2012].
  6. ↑ Jánosháza // [www.jewishgen.org/Yizkor/vas_megye/vas044.html Memorial Book of Vas County (Hungary)] / Judy Petersen. — Tel Aviv: Vas Commemorative Committee, 1963. — 214 p.
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [couriersud.webs.com/inmemory.htm Jumping for Hannah Senesh!] (венг.) (Szeptember 2010). Проверено 14 декабря 2010. [www.webcitation.org/610bEV7zh Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  8. ↑ 1 2 О нашей семье // [jhist.org/zion/senesh6.htm Хана Сенеш. Жизнь, миссия и героическая смерть] / Пер. c ивр. А. Белова и И. Лапидота. — Библиотека Алия, 1975. — С. 115—125.
  9. ↑ David Alster Yardeni. [www.theverylongview.com/WATH/valor/katherin.htm Katherine Szenes] (англ.). Women of Valor: Partisans and Resistance Fighters. Women and the Holocaust (7 May 1987). Проверено 23 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZVyrEU Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  10. ↑ Pécsi T. [www.hetek.hu/arcok/201009/boldog_a_gyufa_langja_szenes_hanna_vilagito_peldaja Boldog a gyufa lángja — Szenes Hanna világító példája] (венг.) // HETEK. — 10.09.2010. — Kiad. XIV/36.
  11. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Моя дочь Анико // [jhist.org/zion/senesh15.htm Хана Сенеш. Жизнь, миссия и героическая смерть] / Пер. c ивр. А. Белова и И. Лапидота. — Библиотека Алия, 1975. — С. 302—384.
  12. ↑ [www.szineszkonyvtar.hu/contents/p-z/szeneselet.htm Szenes Béla] (венг.). www.szineszkonyvtar.hu (2003). Проверено 25 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZWh40w Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  13. ↑ Whitman, 1986, p. 14.
  14. ↑ 1 2 3 4 5 [www.eleven.co.il/article/13760 Сенеш Хана] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  15. ↑ 1 2 3 Подольская Г. Г. [www.galinapodolsky.ru/work/425/ «Да славится пламя, чья пламенность в сердце вошла»] (август 2000). Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/610anknRG Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  16. ↑ 1 2 3 4 Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh3.htm Детство в диаспоре]. Дневник (1934—1937). Проверено 24 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZXxg0G Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  17. ↑ 1 2 3 4 5 Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh4.htm 1938]. Дневник (1938). Проверено 24 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZbyjC3 Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  18. ↑ [www.rjews.net/sifrut/sen-vv.htm Хана Сенеш]. Ивритская литература 20-го века в переводах на русский язык. RJews.net. Проверено 19 декабря 2010. [www.webcitation.org/611ORW9w7 Архивировано из первоисточника 18 августа 2011].
  19. ↑ 1 2 Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh6.htm 1939]. Дневник (1939). Проверено 23 ноября 2010. [www.webcitation.org/610Za1IjO Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  20. ↑ 1 2 3 4 Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh7.htm 1940]. Дневник (1940). Проверено 25 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZaxlDa Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  21. ↑ 1 2 Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh11.htm 1943]. Дневник (1943). Проверено 25 ноября 2010. [www.webcitation.org/610Zhnq2g Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  22. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Шалит Ш. [newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=1554 Хана Сенеш: жизнь — миссия]. Мы здесь. Проверено 27 ноября 2010. [www.webcitation.org/610aiXwT2 Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  23. ↑ 1 2 Whitman, 1986, p. 16.
  24. ↑ Whitman, 1986, p. 15-16.
  25. ↑ 1 2 3 4 Шира Коэн Регев. [news-ru.hebrewonline.com/content/issue-87-april-2010-hannah-senesh Хана Сенеш]. HebrewOnline. Проверено 27 ноября 2010. [www.webcitation.org/610Zdu9e1 Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  26. ↑ Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh6.htm 1939]. Дневник (10 мая 1939). — «Не преувеличу, если скажу, что единственное, чем я живу и что меня постоянно держит в напряжении, — это сионизм. Все, что имеет хоть какое-либо отношение к нему, меня интересует»  Проверено 16 ноября 2010. [www.webcitation.org/610Zcy6tO Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  27. ↑ Rochelle Mass. [cms.education.gov.il/NR/rdonlyres/4A95A475-6ACF-490B-8DD7-C9DFB8FE2B01/75473/mHanaSeneshdiary.doc 1921—1944. Hannah Senesh (Szenes)]
  28. ↑ Szegő P. [www.szombat.org/?l1=news&l2=plug_news&l3=showNews&id=113 «Szenes Hanna volt a nagy szerelmem»] (венг.) // Szombat. — Budapest, 2008.
  29. ↑ Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh8.htm 1941]. Дневник (1941). Проверено 25 ноября 2010. [www.webcitation.org/610Zgnj5z Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  30. ↑ Whitman, 1986, p. 17.
  31. ↑ Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh7.htm 1940]. Дневник (27.11.1940—14.12.1940). — «27.11.1940. Пароход с нелегальными иммигрантами причалил к берегам нашей страны. Англичане не разрешили им сойти на берег, якобы, из стратегических соображений — из опасения, что среди них есть шпионы. Пароход затонул, часть людей погибла, части удалось спастись, и их вернули в Атлит. Я себя спрашиваю: где же правильный путь? С человеческой точки зрения нет никаких сомнений. Сам собой рождается возглас: дайте им сойти! Разве мало тех страданий и мучений, которые они натерпелись? Вы снова хотите отослать их в отдалённое и заброшенное селение «до конца войны»? Они прибыли к себе домой, они хотят отдохнуть, и кто вправе их задерживать? 14.12.1940. Пароход с иммигрантами отправили в Новую Зеландию. Демонстрации и сопротивление не помогли. Весь еврейский народ Палестины единодушно требовал оставить их в стране. Но пароход тайно отчалил — это произошло ночью — от берегов Хайфы. Что к этому можно добавить? Каковы наши чувства как людей и как народа? Спрашивается: Доколе?»  Проверено 26 ноября 2010. [www.webcitation.org/610Zj4mIo Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  32. ↑ Whitman, 1986, p. 18.
  33. ↑ 1 2 Сенеш Х. [jhist.org/zion/senesh12.htm Письма] (1943). Проверено 27 ноября 2010. [www.webcitation.org/610Zk0tTR Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  34. ↑ Atkinson, 1992, p. 109—110.
  35. ↑ [www.cwgc.org/search/casualty_details.aspx?casualty=75199744 CWGC record — Casualty Details] (англ.). Commonwealth War Graves Commission. Проверено 28 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ZkzNnN Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  36. ↑ Baumel-Schwartz, 2010, p. 13—14.
  37. ↑ 1 2 Wisenberg S. L.. Holocaust Girls: History, Memory, & Other Obsessions. — Lincoln, NE: University of Nebraska Press, 2002. — P. 95.
  38. ↑ 1 2 Cosner S., Cosner V. Women Under the Third Reich: A Biographical Dictionary. — Greenwood Press, 1998. — P. 156—157. — 203 p. — ISBN 9780313303159.
  39. ↑ [www.ushmm.org/wlc/article.php?lang=en&ModuleId=10005440 Jewish parachutists from Palestine] (англ.). Энциклопедия Холокоста. Американский мемориальный музей Холокоста. Проверено 13 декабря 2010. [www.webcitation.org/6154GPMrW Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
  40. ↑ Rochelle Mass. [web.archive.org/web/20071225025157/www.wzo.org.il/en/resources/view.asp?id=1376 Hannah Senesh (Szenes)] World Zionist Organization (29 — Apr — 2003)
  41. ↑ 1 2 Дафни Р. Миссия. К последней черте // [jhist.org/zion/senesh14.htm Хана Сенеш. Жизнь, миссия и героическая смерть] / Пер. c ивр. А. Белова и И. Лапидота. — Библиотека Алия, 1975. — С. 283—301.
  42. ↑ Atkinson, 1992, p. 124—126.
  43. ↑ Atkinson, 1992, p. 132.
  44. ↑ Hecht Ben. Perfidy, first published by Julian Messner, 1961; this edition Milah Press, 1997, P. 118—133. Hecht cites Bar Adon, Dorothy and Pessach. The Seven who Fell. Sefer Press, 1947, and «The Return of Hanna Senesh» in Pioneer Woman, XXV, № 5, May 1950.
  45. ↑ Biss A. Der Stopp der Endlösung. — Seewald, 1966. — P. 115. — 357 p.
  46. ↑ Tydor Baumel J. [www.haaretz.com/culture/books/what-did-really-happen-in-hungary-1.91153 What did really happen in Hungary?] (англ.) // Haaretz. — 13.06.2003.
  47. ↑ Whitman, 1986, p. 22—23.
  48. ↑ 1 2 3 4 Лебединская Г. [www.midrasha.net/article.php?id=1922 Слово о Хане Сенеш]. «Мидраша Ционит» (22 марта 2003). Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/610ZlsqUR Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  49. ↑ Tydor Baumel-Schwartz J. Perfect Heroes // The Jewish Press : newspaper. — Brooklyn, NY, May 26, 2010.
  50. ↑ 1 2 [nyjtimes.com/Heritage/News/May1203.htm#LapidReturns Lapid Returns from Hungary with New Details on Hanna Senesh’s Death] (англ.). The New York Times. The New York Times Company (May 12, 2003). Проверено 3 декабря 2010. [www.webcitation.org/610aWVZW9 Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  51. ↑ 1 2 3 4 Ashkenazi E. [www.haaretz.com/print-edition/features/decades-later-tombstone-follows-hannah-szenes-body-to-israel-1.233931 Decades later, tombstone follows Hannah Szenes' body to Israel] (англ.) // Haaretz. — 25.11.2007.
  52. ↑ 1 2 3 4 שמואל אדלמן. [www.inn.co.il/Besheva/Article.aspx/3528 אשת חיל] (иврит). Седьмой канал (10.11.2004). Проверено 26 ноября 2010. [www.webcitation.org/610aXcTdE Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  53. ↑ Alster Yardeni D. [www.theverylongview.com/WATH/valor/kath5.htm Katherine Szenes — Part V] (англ.). Women of Valor: Partisans and Resistance Fighters. Women and the Holocaust (7 May 1987). Проверено 23 ноября 2010. [www.webcitation.org/610aYZZ7Z Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  54. ↑ Whitman, 1986, p. 11.
  55. ↑ 1 2 Бакулина С. [www.jewish.ru/history/facts/2010/10/news994289780.php Архив Ханы Сенеш приютили в Нью-Йорке]. Jewish.ru. ФЕОР (13.10.2010). Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/610aZGkDJ Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  56. ↑ [www.mjhnyc.org/hannah/artifact.html Artifact Exploration] (англ.). Fire In My Heart. Museum of Jewish Heritage (англ.) (2010). — ролик «Photograph of last meeting of Hannah Senesh and her brother Gyuri (Giora)» на сайте выставки. Проверено 18 декабря 2010. [www.webcitation.org/610ab3iWn Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  57. ↑ [www.1000ev.hu/index.php?a=3¶m=8214 1945. évi VII. törvény] (венг.). 1000 év törvényei. Проверено 22 января 2013.
  58. ↑ Исторический архив государственных служб безопасности (дальше: ÁBSZTL), папки номер V-85325, V-85325/1, V-87992/1, V-90546, V-101594/1; последняя папка — это копия, оригинал уничтожили в 1989 г. BFL VII. 5.e-1950, номер дела 3006, XXV. 1.a-1946, XXV. 2.b.-1945, номер дела 81/1945. 11. 5.
  59. ↑ HIL 442.528/1947, 472.260/1947, 476.445/1947, 487.807/1947, 23852/1947
  60. ↑ Военный архив (дальше: HIL) 39848/1945.
  61. ↑ Slater R. [books.google.com/books?hl=ru&id=34NtAAAAMAAJ Great Jewish women]. — Jonathan David Publishers, 1994. — P. 280. — 353 p. — ISBN 9780824603700.
  62. ↑ Jensen J. [www.raoulwallenberg.net/saviors/others/light-dark/ A Light in the Dark] (англ.). The International Raoul Wallenberg Foundation. Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/610abrFFD Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  63. ↑ 1 2 יונתן הללי. [www.nrg.co.il/online/47/ART1/881/215.html השיר המושמע ביותר ביום השואה: "הליכה לקיסריה" של חנה סנש] (иврит) // Маарив : газета. — 21.4.2009.
  64. ↑ Whitman, 1986, p. 23.
  65. ↑ [digital.library.upenn.edu/webbin/freedman/lookupartist?hr=&what=8484 Freedman Catalogue lookup: artist Senesh, Chana] (англ.). Digital.library.upenn.edu. University of Pennsylvania. Проверено 7 декабря 2010. [www.webcitation.org/610aemugq Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  66. ↑ [www.sem40.ru/evroplanet/destiny/22146/index_text.shtml Хана Сенеш (1921—1944) — героическая дочь еврейского народа и одарённая поэтесса]. sem40. Проверено 26 ноября 2010. [www.webcitation.org/610afU1Mg Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  67. ↑ [samlib.ru/z/zahar/eli.shtml Дорога в Кейсарию (Эли, Эли… — О, Бог, мой Бог…)]. Журнал «Самиздат» (6 июля 2003). Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/610agfieB Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  68. ↑ [berkovich-zametki.com/Avtory/Shalit.htm Шуламит Шалит]. Заметки по еврейской истории. Проверено 23 ноября 2010. [www.webcitation.org/610ahn2W5 Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  69. ↑ Стихи // [jhist.org/zion/senesh13.htm Хана Сенеш. Жизнь, миссия и героическая смерть] / Пер. c ивр. А. Белова и И. Лапидота. — Библиотека Алия, 1975.
  70. ↑ Журина М. А., Грузман И. В. [www.webcitation.org/610an1GEh Учебная программа Еврейская литература I—XI классы] / Мин-во образ. Республики Беларусь. — Минск: Нац. ин-т образования, 2010. — С. 16. — 35 с.
  71. ↑ [www.mignews.com/news/society/world/230710_212651_43402.html Священник пролил свет на судьбу еврейской героини]. MIGnews.com (23.07.2010). Проверено 27 ноября 2010. [www.webcitation.org/610aox9np Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  72. ↑ Matheson L. M. Icons of the Middle Ages: Rulers, Writers, Rebels, and Saints: Rulers, Writers, Rebels, and Saints. — ABC-CLIO, 2011. — P. 447. — 800 p. — (Greenwood Icons). — ISBN 9781573567800.
  73. ↑ Неер Р. Хана Сенеш // [wayback.archive.org/web/20110528075623/www.judaicaru.org/library/rehovot_7.html Улицы хранят память] / Пер. с фр. С. Тартаковской. — Иерусалим: АМАНА.
  74. ↑ Bohm A. [website.thejc.com/printartform.aspx?Aid=9949 Budapest memorial to Senesh] (англ.). The Jewish Chronicle Online (27 April 2001). Проверено 23 ноября 2010. [www.webcitation.org/610asvXNb Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  75. ↑ 1 2 Предисловие // [jhist.org/zion/senesh1.htm Хана Сенеш. Жизнь, миссия и героическая смерть] / Пер. c ивр. А. Белова и И. Лапидота. — Библиотека Алия, 1975. — С. 115—125.
  76. ↑ Спектор Й. [www.newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=1532 «Ты отметил нас трудной любовью»]. Мы здесь (13.08.2009). — «Там, в этой колонке, были, среди прочих, опубликованы стихи, посвящённые итальянцу — капитану судна «Хана Сенеш», который в 1945 году провёл его через заслон британской морской охраны и высадил нелегальных иммигрантов на берег Земли Израиля, в Нагарии»  Проверено 27 ноября 2010. [www.webcitation.org/610au0Z1W Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  77. ↑ Грановский О. [www.waronline.org/IDF/Articles/organization/israel-navy/ Структура ВМС Израиля]. Waronline.org (2008). — ««Хана Сенеш» — прибыло 25.12.45 с 252 репатриантами на борту. Вошло в состав ВМС под названием «Хана Сенеш»»  Проверено 27 ноября 2010.
  78. ↑ Windolf J. [m.vanityfair.com/online/oscars/2009/10/remembering-hannah-senesh.html Remembering Hannah Senesh] (англ.) // Vanity Fair : magazine. — October 2, 2009. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0733-8899&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0733-8899].
  79. ↑ [www.strana.co.il/news/?ID=54967&cat=0 Правительство решило поддержать кибуцы]. Strana.co.il (17.10.2010). Проверено 27 ноября 2010. [www.webcitation.org/610b0PZcK Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  80. ↑ Pfeffer A. [www.haaretz.com/print-edition/news/gov-t-kibbutz-to-put-up-money-to-keep-szenes-archive-here-1.319178 Gov’t, kibbutz to put up money to keep Szenes archive here] (англ.) // Haaretz. — 15.10.2010.
  81. ↑ [www.gazetaeao.ru/gazetiy/birobidjaner-shtern/7914177-29.10.2010/der-arxiuu-fu-xane-seneq-hot-gefune-a-mokey=menuxe-ai-niu=iork.html דער ארכיוו פון כאנע סענעש האָט געפונען א מאָקעם=מענוכע אין ניו=יאָרק] (идиш) // Биробиджанер штерн — Биробиджанская звезда : газета. — 29.10.2010. — Num. 79 (14177).
  82. ↑ [www.zsido.hu/guide/guide_bud_mon.htm Zsidó látnivalók, műemlékek Budapesten] (венг.). zsido.hu (2009). Проверено 5 декабря 2010. [www.webcitation.org/610b5p8cF Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  83. ↑ [www.hannahsenesh.org/ The Hannah Senesh Community Day School] (англ.). Проверено 5 декабря 2010. [www.webcitation.org/610b6ZEuy Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  84. ↑ [www.archive.org/details/nybc208641 Ḥaneh Senesh] (англ.). National Yiddish Book Center. Проверено 5 декабря 2010. [www.webcitation.org/610b7HCMq Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  85. ↑ [www.yiddishbookcenter.org/files/exhibitions/NYBC_cotsen_catalog.pdf Khane Senesh. Montreal: Jewish School Publishing House], 1969 (С. 55)
  86. ↑ Svarch A.[perush.cjs.ucla.edu/index.php/volume-2/jewish-urban-history-in-comparative-perspective-jewish-buenos-aires-and-jewish-los-angeles/-5-ariel-svarch-jewish-communist-culture-and-identity-in-buenos-aires-ideas-on-comparative-approaches Jewish Communist Culture and Identity in Buenos Aires]. Испанский перевод пьесы А. Мегеда «Хана Сенеш» был издан в Буэнос-Айресе в 1961 году.
  87. ↑ [www.filedby.com/unclaimed_author/david_bridger/735590/works/ Довид Бриджер (1907—?) «Ханэ Сенеш» (на идише)], Нью-Йорк, 1954.
  88. ↑ Бриджер Д. [www.archive.org/details/nybc211846 «Ханэ Сенеш ун андэрэ дэрцейлунген», Идише шул ин Мексике], 1960: דוד ברידזשער, חנה סענעש און אַנדערע דערצײלונגען
  89. ↑ Ransom C. F. [books.google.com/books?id=ukcuHAAACAAJ So Young to Die: The Story of Hannah Senesh]. — Scholastic, 1993. — 152 p. — (Scholastic Biography). — ISBN 9780590446778., множество переизданий
  90. ↑ [motlc.wiesenthal.com/site/pp.asp?c=gvKVLcMVIuG&b=394743 Hannah Senesh Bibliography] (англ.). Museum of Tolerance. The Simon Wiesenthal Center. Проверено 29 ноября 2010. [www.webcitation.org/610b8moau Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  91. ↑ [katahdinproductions.com/films/senesh/more.html More About Senesh] (англ.). Katahdin Foundation (2010). Проверено 5 декабря 2010. [www.webcitation.org/610b9l6hK Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  92. ↑ Schur M. R. Hannah Szenes: A Song of Light. — Jewish Pubn Society, 1998. — 106 p. — ISBN 978-0827606623.
  93. ↑ Atkinson L. In Kindling Flame: The Story of Hannah Senesh, 1921-1944. — Beech Tree Books, 1992. — ISBN 978-0688116897.
  94. ↑ [support.jnf.org/site/PageServer?pagename=edu_chana_szenes_story Chana Szenes Story] (англ.). Jewish National Fund. Проверено 9 декабря 2010. [www.webcitation.org/610bAMhkN Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  95. ↑ Левизон Р. [magazines.russ.ru/ra/2009/2/se8.html Молитвы строка] // Дети Ра : журнал. — 2009. — Вып. 2 (52).
  96. ↑ Например, [nda.sztaki.hu/kereso/index.php?a=get&id=2308&pattern= Szenes Hanna — Anikó] (Венгрия), [www.imdb.com/title/tt0814031/ Blessed Is the Match: The Life and Death of Hannah Senesh] (США) и [www.imdb.com/title/tt0095275/ Hanna’s War] (Австралия)
  97. ↑ 1 2 3 Laor D. How Are We Expected to Remember The Holocaust // [books.google.com/books?id=zBE_q09a5mgC&pg=PA196 On memory: an interdisciplinary approach] / Doron Mendels. — Peter Lang, 2007. — P. 196—211. — 356 p. — ISBN 9783039110643.
  98. ↑ חנה מלאָטעק. [yiddish.forward.com/node/1722/print/ איר 30סטן יאָרצײַטפּעסיע הערשפֿעלד־פּאָמעראַנץ — אַן אומבאַקאַנטע ייִדישע דיכטערין — צו] (идиш). Forward Association (14.11.2008). — Стихотворение Песи Гершфельд-Померанц (1900—1978) о подвиге Ханы Сенеш. Проверено 7 декабря 2010. [www.webcitation.org/610bBY5XD Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  99. ↑ англ. Hannah Senesh, Her Life and Diary. Неоднократно переиздавалась с 1971 по 2007 годы.
  100. ↑ Пинхос Бицберг (Pedro Bizberg, 1898—?) [www.jewishgen.org/yizkor/zgierz/zgi510.html Хана Сенеш].
  101. ↑ [www.yiddishtheatre.org/en/dora_biography.php Dora Wasserman (1919—2003) — Grande Dame of Montreal Theatre] (англ.). The Montreal International Yiddish Theatre Festival. The Segal Centre for Performing Arts (2009). Проверено 7 декабря 2010. [www.webcitation.org/610bCI0et Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  102. ↑ Shepard R. F. [theater.nytimes.com/mem/theater/treview.html?pagewanted=print&res=9F02E2DD123BF933A15751C0A965948260 'Hannah' Heroism in War] // The New York Times. — February 20, 1983.
  103. ↑ [www.csmonitor.com/1983/0225/022501.html Hannah; Play with music and dance.] Text by Israel Eliraz, music by Mark Kopytman. Choreographed and directed by Anna Sokolow.
  104. ↑ Kamm H. [www.nytimes.com/1986/02/22/theater/in-israel-play-forges-a-special-bond.html In Israel, play forges a special bond] (англ.) // The New York Times : газета. — 22 Feb 1986.
  105. ↑ Hanna's War (англ.) на сайте Internet Movie Database
  106. ↑ Постановление Верховного суда Израиля по делу [elyon1.court.gov.il/files/94/260/061/A01/94061260.a01.pdf Багац 6126/94] Гиора Сенеш против Управления телерадиовещания, Постановления Верховного суда 53(3) 817 (1999)  (иврит) (см. также [elyon1.court.gov.il/files_eng/94/260/061/A01/94061260.a01.pdf перевод постановления на английский язык]).
  107. ↑ Lahav P. [www.jstor.org/discover/10.2307/744134?uid=3737704&uid=2&uid=4&sid=21102541529237 A «Jewish State … to Be Known as the State of Israel»: Notes on Israeli Legal Historiography] (англ.) // Law and History Revew : журнал. — West Nyack NY: Cambridge University Press, 2001. — Vol. 19, no. 2.
  108. ↑ 1 2 Лазарис В. [www.vladimirlazaris.com/archives/kastner.htm Список Кастнера]. Проверено 5 декабря 2010. [www.webcitation.org/610bD0YVU Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  109. ↑ Kessler S. [www.forward.com/articles/15039/ Reeling in Hagiography] (англ.) // The Forward. — Forward Association, Inc, February 6, 2009.
  110. ↑ Blessed Is the Match: The Life and Death of Hannah Senesh (англ.) на сайте Internet Movie Database
  111. ↑ 1 2 Baumel J. T. [docs.google.com/viewer?a=v&q=cache:-2n_BpGQ65AJ:pages.uoregon.edu/kthomas/MiddleEasternDrama/Baumel,%2520Judith%2520Tydor,%2520The%2520Heroism%2520of%2520Hannah%2520Senesz.pdf+szenes+canonization&hl=en&gl=us&pid=bl&srcid=ADGEESjPPYvr2I05btNMjkVfz2TUmVdIyB-cRgcfVDm-imQAJozv9OG8NXijwVWyVZ01QPIv-45f0_Bs4SkSSWQJtzPiFVL6J79TmTnQwis-XCRbG5Ur2BeHCwkN_-w7Y76a3iWxzRuA&sig=AHIEtbRAB5WF0L171LikypcaRnQhIaQ4Mw The Heroism of Hannah Senesz: An Exercise in Creating Collective National Memory in the State of Israel] (англ.) // Journal of Contemporary History. — July 1996. — Vol. 31, no. 3. — P. 521—546.
  112. ↑ 1 2 Baumel J. T. [www.sciencedirect.com/science?_ob=ArticleURL&_udi=B6VBD-47DT6CN-1&_user=10&_coverDate=12/31/2002&_rdoc=8&_fmt=high&_orig=browse&_origin=browse&_zone=rslt_list_item&_srch=doc-info(%23toc%235924%232002%23999749993%23378359%23FLA%23display%23Volume)&_cdi=5924&_sort=d&_docanchor=&view=c&_ct=17&_acct=C000050221&_version=1&_urlVersion=0&_userid=10&md5=9fe4c23b5e8130bb0b757bdd56e153c8&searchtype=a Founding myths and heroic icons: reflections on the funerals of Theodor Herzl and Hannah Szenes] (англ.) // Women's Studies International Forum. — November-December 2002. — Vol. 25, no. 6. — P. 679—695. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0277-5395&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0277-5395].
  113. ↑ 1 2 Glick R. [www.aisisraelstudies.org/papers/AIS2007_Glick.pdf The Immigration Story of Hanna Szenes as an Identity Reshaping Journey] (англ.). The Association for Israel Studies. Проверено 9 декабря 2010. [www.webcitation.org/610bDfZRd Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  114. ↑ Sheramy R. «Resistance and War»: The Holocaust in American Jewish Education, 1945—1960. // American Jewish History. — 2003. — Vol. 91. — № 2.
  115. ↑ Mendels D. [books.google.com/books?id=zBE_q09a5mgC&pg=PA351 On memory: an interdisciplinary approach]. — Peter Lang, 2007. — P. 351. — 356 p. — ISBN 9783039110643.
  116. ↑ Hutchinson J., Smith A. D. Feminism and Nationalism // [books.google.com/books?id=B6THeNiZ5RcC&lpg=PA1574 Nationalism: Critical Concepts in Political Science]. — Routledge, 2000. — Vol. 4. — P. 1576. — 2011 p. — ISBN 9780415201131.
  117. ↑ Laor D. Theatrical interpretation of the Shoah: image and counter-image // [books.google.com/books?id=G5dxaWtPh5oC&pg=PA94 Staging the Holocaust: the Shoah in drama and performance] / Claude Schumacher. — Cambridge University Press, 1998. — P. 94—129. — 355 p. — ISBN 9780521624152.

Комментарии

  1. ↑ Палги и Гольдштейн были захвачены немцами в Будапеште, Гольдштейн погиб в концлагере, Палги бежал и выжил.
  2. ↑ В 1994 году Конституционный суд решил (постановление 2/1994 (I. 14.)), что пункты 1—4 и 6 параграфа 11, а также пункты 1 и 3—7 параграфа 13 оригинальной нормы права антиконституционные, потому что они нарушают запрет на наказание с приданием закону обратной силы. Этим решением Конституционный суд значительно ограничил понятия военных преступников и военного преступления. См. Magyar Közlöny, 14 января 1994.
  3. ↑ BFL XXV. 2.b-1946. Дьюла Шимон родился 11 ноября 1913 г. в Тереккоппань. Получил юридическое образование. С 1936 года профессиональный военный, лейтенант, с 1942 года старший лейтенант. Провёл один год на фронте, потом служил в Пече. С начала 1944 года отправлен в Будапешт военным судьёй в звании капитана.
  4. ↑ Иван Сенеш умер через несколько дней после этого мероприятия — 13 сентября 2010 года.
  5. ↑ Конфликт вокруг так называемого «дела Кастнера» продолжается десятки лет, и споры идут по сей день.

Литература

  • [jhist.org/zion/senesh.htm Хана Сенеш. Жизнь, миссия и героическая смерть] / Пер. c ивр. А. Белова и И. Лапидота. — Библиотека Алия, 1975.
  • Slater R. [books.google.com/books?hl=ru&id=34NtAAAAMAAJ Great Jewish women]. — Jonathan David Publishers, 1994. — P. 277—280. — 353 p. — ISBN 9780824603700.
  • Feinberg M., Shapiro M. Hannah Szenes — poet turned freedom fighter // [books.google.com/books?id=jHcBfbq3CYkC&pg=PA61 Hear Her Voice: Twelve Jewish Women Who Changed the World]. — Devora Publishing, 2006. — P. 71—78. — 177 p. — ISBN 9781932687781.
  • Hay P. Ordinary Heroes: The Life and Death of Chana Szenes, Israel's National Heroine. — Athena, 1989. — 271 p. — ISBN 978-1557782762.
  • Baumel-Schwartz J. T. [books.google.com/books?id=3_KNdfB3vrgC Perfect Heroes: The World War II Parachutists and the Making of Israeli Collective Memory]. — The University of Wisconsin Press, 2010. — 282 p. — ISBN 9780299234843.
  • Atkinson L. In Kindling Flame: The Story of Hannah Senesh, 1921-1944. — New York: Beech Tree Books, 1992. — 214 p. — ISBN 9780688116897.
  • Whitman R., Rothkirchen L. The Historical Background // [books.google.com/books?id=ZGCaf4HbUMsC The testing of Hanna Senesh]. — Wayne State University Press, 1986. — 115 p. — ISBN 9780814318539.

Ссылки

  • [www.eleven.co.il/article/13760 Сенеш Ханна] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  • [www.hannahsenesh.org.il/ The Hannah Senesh Legacy Foundation],  (англ.),  (иврит)
  • [castroller.com/podcasts/StuffYouMissed/1698681-A%20Holocaust%20Story%20Hannah%20Szenes A Holocaust Story: Hannah Szenes] (англ.). Stuff You Missed in History Class. HowStuffWorks.com. — Аудиопередача, 16:12. [www.webcitation.org/610bFcpFa Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  • [www.blessedisthematch.com/ Blessed Is the Match: The Life and Death of Hannah Senesh] — документальный фильм о Хане Сенеш.
  • [www.mjhnyc.org/hannah/ Fire In My Heart] — выставка, посвящённая Хане Сенеш, в Музее еврейского наследия (англ.) (Нью-Йорк).
  • [youtube.com/watch?v=3wPDGtmTJ6U Эли, Эли (Мой Бог, мой Бог)] на YouTube — песня на стихи Ханы Сенеш в исполнении Офры Хаза.
  • [youtube.com/watch?v=Ydm5GYT0btk Благословенна спичка] на YouTube — песня на стихи Ханы Сенеш в исполнении Джейн Фишер.
  • [youtube.com/watch?v=0OHIuyfinw8 Hannah Szenes: Poet, Hero, Martyr] на YouTube  (англ.) — лекция Henry Abramson.

Отрывок, характеризующий Сенеш, Хана

Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Сенеш,_Хана&oldid=80581730»