Сенненский уезд
Сенненский уезд
|
Се́нненский уезд — административно-территориальная единица Могилёвской губернии Российской империи. Центр — город Сенно.
Содержание
История
Образован в 1777 году при разделе Могилёвской губернии на уезды. В 1778 году губерния преобразована в наместничество. В 1796 году при упразднении Могилёвского наместничества уезд вошёл в состав новообразованной Белорусской губернии. С 1802 года вновь в составе Могилёвской губернии.
11 июля 1919 года Могилёвская губерния была упразднена, а Сенненский уезд передан в состав Витебской губернии. В 1923 году уезд упразднён.
География
Сенненский уезд, по вычислению Стрельбицкого, занимает 4333,8 кв. вёрст, или 451440 десятин. Площадь уезда представляет равнину, имеющую склонение от юга к северу и усеянную озёрами и болотами. По южной части уезда проходит возвышенность, служащая водоразделом между Днепровскою и Двинскою системами, она невысока и местами даже скрывается в болотистых и топких местах. В уезде господствуют отложения девонской системы. Из полезных ископаемых встречаются известняки при деревнях Лавки, Калиновки и селе Плоском. При деревне Сукромно на 3 десятинах белая глина. Залежи торфа найдены около села Таранковича, деревни Маторейщине и в нескольких имениях, разрабатывают торф в имениях Янове и Толочине на удобрение. Наибольшая часть уезда лежит в системе реки Западной Двины, которая течёт на северной границе уезда. Притоки её: Лучеса с Оболью. К Днепровской системе принадлежат реки Друть и Бобр, получающие здесь начало. Двина судоходна, Лучеса и Оболь сплавные. Озёр в уезде 126. Под ними занято 9512 десятин. Более значительные озёра: Лукомльское (22,5 кв. вёрст), Селява (12,5 кв. вёрст) и Жеринское (11,2 кв. вёрст, из которых 3 кв. версты в Лепельском уезде Витебской губернии). Сенненский уезд — самый болотистый в Могилёвской губернии; под болотами 52780 десятин.
Население
Население белорусское. Дворян потомственных 605, мещан и цеховых 22358, крестьян 137934, военных 4946. Православных 143013, евреев 11131, католиков 10104, раскольников 4364
Православных церквей 53, католических 3, несколько синагог и еврейских молитвенных школ. 9 местечек: самые населенные Крупка (1571 жителей), Лукомль (1851), Бобр (2643) и Черея (3008).
Численность населения уезда:
- 1897 г. — 161 652 человек (80521 мужчин, 81131 женщин)[1]
- 1913 г. — 219,0 тыс. человек (109,7 тыс. мужчин, 109,3 тыс. женщин)[2]
Административное деление
В 1913 году в уезде было 15 волостей[3]:
|
Напишите отзыв о статье "Сенненский уезд"
Примечания
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=818 Демоскоп Weekly — Приложение. Справочник статистических показателей]
- ↑ Источник: Статистический ежегодник России. 1913 г. Издание ЦСК МВД. СПб., 1914.
- ↑ [www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=391 Волостныя, станичныя, сельскія, гминныя правленія и управленія, а также полицейскіе станы всей Россіи съ обозначеніем мѣста ихъ нахожденія]. — Кіевъ: Изд-во Т-ва Л. М. Фишъ, 1913.
Источники
- А. Ф. С. Сенно, уездный город Могилевской губернии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Статистический ежегодник России. 1913 год. Издание ЦСК МВД. СПб., 1914.
- Список волостей и гмин Европейской России с распределением по призывным участкам для отбывания воинской повинности. Издание ЦСК МВД. СПб., 1875.
Ссылки
- Сенно, уездный город Могилевской губернии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.lyczkowski.net/ru/karty/senno.html Сенненский уезд. Административная карта]
См. также
- [www.radzima.net/ru/uezd/sennenskiy.html Сенненский уезд. Список волостей, населённых пунктов]
- Сенненский район
- Список уездов, округов и приходов Российской империи на 1914 год
Это заготовка статьи о территориальном делении Российской империи. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
|
Отрывок, характеризующий Сенненский уезд
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.