Сенсация

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Сенсация (фр. sensation) — необычное происшествие, получившее широкую огласку. Форма подачи нового знания, способного изменить картину мира и традиционные представления о возможностях человека. Наиболее известна газетная, научная и литературная сенсация.





Классификация

Наука

Создание полноценной научной сенсации — дело требующее профессиональной и регулярной работы. Должны существовать авторитетные источники научно-популярной информации, годами своей безупречной работы заслужившие доверие людей. Роль таких первичных источников доступной информации призваны исполнять пиар-отделы крупных научных организаций. Должны существовать качественные усилители этой первичной информации, то есть добросовестные и профессиональные СМИ. Раздражение, с которым ученые воспринимают публикации о науке в СМИ, стало уже общим местом. Современный человек испытывает информационное давление, поэтому, чтобы «зацепить» его важным сообщением, необходимо придать этому сообщению сенсационную форму или хотя бы снабдить его сенсационным заголовком. Коммерческие СМИ они злоупотребляют этим, активно тиражируя лжесенсации[1].

Литература

Одной из наиболее известных литературных сенсацией обернулось анонимное издание «Персидских писем» (1721) Шарля Монтескье. В современную эпоху издательской сенсацией стал проект Спрэга де Кампа и Лина Картера по возрождению серии произведений про Конана Роберта Говарда. Несмотря на элемент скандальности, публикацию романа В. Набокова «Лолита» в 1955 году в Париже на английском языке следует считать крупной литературной сенсацией, потрясшей мировой книжный рынок и воображение массового читателя.

Периодика

Чередой газетных и журнальных сенсаций сопровождалось становление импрессионистской живописи. Поводом для газетных сенсаций служили перформансы французского художника школы ташизма Жоржа Матье, спектакли с участием известных артистов или кинопремьеры.

В первой половине XX века кинематографической сенсацией были премьеры практически всех фильмов таких классиков как Фриц Ланг, Лени Рифеншталь и других.

Особо следует отметить лжесенсации. Хрестоматийный образец т. н. газетная утка — преднамеренно ложная информация, опубликованная в средствах массовой информации с корыстной или иной целью. Это интернациональное выражение: в большинстве языков лживую информацию в СМИ называют газетной уткой. Термин употребляют даже официальные лица: например, руководитель Гостелерадио СССР Леонид Кравченко утверждал[2]:

Евгений Додолев запускал обо мне такие утки, что мне приходилось объясняться в прямом эфире

Большинство работ в жанре «журналистские расследования» заточены именно на реакцию аудитории и, стало быть, априори сенсационны по сути и/или подаче.

Политика

Большинство газетных и политических сенсаций имеют конкретного инициатора. Например, автором Уотергейта признается издательница и владелица газеты The Washington Post Кэтрин Грэм. Вместе с тем не следует путать сенсацию (как вид нового, неординарного и непривычного для публики знания) с банальным скандалом.

Спорное

В последние годы в связи с развитием телекоммуникационных каналов общего доступа и специфической индустрии развлечений наиболее часто встречается выражение «спортивная сенсация». По мнению экспертов, фраза не соответствует обозначаемому и обнародоваемому явлению действительности (счёт в матче, выявление допинга, скандальное поведение спортсменов в частной жизни и другое).

Сегодня при развитии современных СМИ и телекоммуникационных каналов связи в форме сенсации преподносятся и традиционные пророчества. В частности, интерес американских газетчиков к личности и предсказаниям Э.Кейси, прошедшее не так давно увлечение телевизионных служб новостей всего мира малопонятными заявлениями Ванги и многое другое.

Жёлтая пресса активным использованием слова «сенсация» в качестве завлекающего трюка несколько обесценила его значение.

Напишите отзыв о статье "Сенсация"

Примечания

  1. Сурдин В. Г. [klnran.ru/wp-content/uploads/2016/04/BVZN_17.pdf Сенсация и наука] // Комиссия РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований В защиту науки. — 2016. — № 17.
  2. [www.specnaz.ru/article/?1395 Спецназ России ||| Наша История ||| «Государственный Преступник»]

Отрывок, характеризующий Сенсация

Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.