Сентябрьский кризис 1974 года (Португалия)

Сентябрьский кризис 1974 года (Португалия)  — политическое противостояние между президентом Португалии генералом Антониу ди Спинолой и левым крылом «Движения вооружённых сил Португалии» (ДВС) 10—30 сентября 1974 года. Закончился отставкой президента ди Спинолы и сохранением позиций левонастроенных офицеров из руководства ДВС.

Начало конфликта

Преобразования, начатые в Португалии после Апрельской революции 1974 года, когда к власти пришло Движение вооруженных сил, к осени того же года начали вызывать неприятие в различных кругах португальского общества. Часть офицерского корпуса, правые политические партии, финансово-промышленные круги были обеспокоены усиливавшейся ориентацией на социализм левого крыла армии во главе с премьер-министром полковником Вашку Гонсалвишем, падением престижа армии и утратой колоний в Африке, откуда изгонялись белые колонисты. Усиливавшаяся нестабильность вызывала недовольство в обществе, привыкшем к жесткой стабильности при свергнутом «корпоративном» режиме Марселу Каэтану. В стране, параллельно с левой агитацией, развернулась полустихийная антикоммунистическая кампания. Кавалерийские (бронетанковые) полки и специальные подразделения десантников оказались полностью на стороне президента и не всегда выполняли приказы руководства ДВС.

Позиции сторон

• Президент ди Спинола считал, что необходимо приостановить процесс деколонизации, преобразовать африканские повстанческие организации в полноценные политические партии и образовать с колониями федерацию, сохранив, таким образом, значимое место в Европе. Будучи поклонником бывшего президента Франции генерала де Голля, Спинола настаивал на скорейшем принятии конституции, в которой была бы закреплена президентская форма правления. Его поддерживали член Совета национального спасения генерал ВВС Карлуш Галван ди Мелу, бывший министр обороны полковник Мариу Фирмину Мигел, министр связи и информации майор Санчеш Озориу, адъютант Спинолы полковник Алмейда Бруну и другие.
• Руководители ДВС во главе с премьер-министром полковником Вашку Гонсалвишем и идеологом движения майором Мелу Антунишем, учитывая деморализацию частей экспедиционного корпуса в Африке и нарастающие требования возвращения на родину, настаивали на скорейшем избавлении от колоний. Уходить с политической арены и передавать власть наспех избранному президенту с диктаторскими полномочиями они тоже не желали.

Призыв к «молчаливому большинству»

10 сентября 1974 года, в день провозглашения независимости Гвинеи-Бисау, Президент Португалии генерал Антониу ди Спинола выступил с речью, в которой решительно разъяснил свою позицию относительно политических процессов в Португалии. Спинола обратился к «молчаливому большинству португальского народа» (порт. «a maioria silenciosa do Povo portugies») с призывом «пробудиться и защитить себя от экстремистов». Вскоре по Лиссабону поползли слухи о готовящейся манифестации в поддержку президента.

Конфликт

19 и 20 сентября 1974 года стены домов в Лиссабоне были обклеены тысячами плакатов с призывом принять участие в манифестации в поддержку президента Спинолы и программы Движения вооруженных сил. Под текстом стояла подпись — «Молчаливое большинство» (порт. «Maioria silenciosa»). Листовки с таким же содержанием были сброшены на столицу с самолета. Левые активисты тут же начали срывать плакаты со стен, а левые партии развернули кампанию против демонстрации в поддержку Спинолы. Обсуждение вопроса о демонстрации вызвало раскол между президентом и правительством. Премьер-министр Гонсалвиш запретил её проведение, офицеры из состава Совета Национального Спасения, поддерживавшие Спинолу, потребовали её проведения. Не найдя поддержки всех членов СНС, генерал авиации Карлуш Галван ди Мелу приказал опубликовать коммюнике в поддержку демонстрации и резко отклонил протест Гонсалвиша.

«Коррида»

27 сентября на лиссабонской арене «Кампу Пекену» шла коррида. Неожиданно в правительственной ложе появились президент страны генерал Спинола и премьер-министр полковник Гонсалвиш. Оркестр заиграл национальный гимн, после чего со зрительских трибун начались приветствия в адрес Спинолы. Они переросли в скандирование лозунгов против деколонизации и освистывание премьера Гонсалвиша. Зрители кричали «На виселицу их! Всю полноту власти — Спиноле!»

Покинув арену, Спинола возвратился в президентский дворец «Белем» и в 23:00 вызвал к себе премьер-министра Вашку Гонсалвиша и командующего Оперативным командованием на континенте (КОПКОН) бригадного генерала Отелу Сарайву да Карвалью. Их попросили подождать в отдельной комнате и изолировали, приставив охрану.

Глубокой ночью на 28 сентября не захотевшие расходиться молодые зрители корриды, вооружившись кольями, продолжили митинговать на площади перед ареной. Часть из них направилась к зданию Центрального Комитета Португальской коммунистической партии, которое находилось в 150—200 метрах от арены, и попыталась разгромить его. Неожиданно получив отпор, молодые люди разбежались с криками «Варфоломеевская ночь грядет!».

Хроника 28 сентября

• Ранним утром 28 сентября 1974 года обстановка в Лиссабоне крайне напряженная, ползут слухи об изменениях в руководстве страной. К Лиссабону движутся сторонники президента. По распоряжению министра связи и информации майора Санчеша Озориу, сторонника Спинолы, в столице не вышли газеты, по радио передаются только военные марши. В президентском дворце «Белем» журналистам сообщили, что президент Спинола проводит совещание с начальником Генерального штаба генералом Франсишку да Кошта Гомишем, премьером Гонсалвишем и командующим КОПКОН ди Карвалью. Распространяется информация, что на 15:00 в столице назначена демонстрация в поддержку президента.
• Министерство связи и информации отказывается обсуждать тему о демонстрации, но заявляет, что «поход недовольных на Лиссабон продолжается». Активисты левых партий и профсоюзов на автомобилях с мегафонами разъезжали по Лиссабону, призывали к строительству баррикад и кричали «Революция в опасности!» Тем временем полковник Гонсалвиш и генерал ди Карвалью из президентского дворца связываются с воинскими частями, верными ДВС. Части столичного гарнизона приводятся в повышенную готовность.
• К полудню части КОПКОН перекрывают дороги, ведущие в Лиссабон, солдаты помогают сторонникам левых партий строить баррикады.
• В 12:00 военные, верные Гонсалвишу и ди Карвалью берут под контроль Национальное радио и заявляют, что манифестация в поддержку президента ди Спинолы отменена. Они также сообщают, что военно-гражданские патрули задержали на окраинах Лиссабона множество машин с оружием и продолжают обыски. Однако во дворце«Белен» сообщают, что манифестация все же состоится, но она перенесена на вечер.
• Усиливаются слухи об аресте премьера Гонсалвиша и командующего КОПКОН генерала ди Карвалью. Координационная комиссия ДВС приказывает частям КОПКОН занять здания радио- и телестанций, телефонный узел, аэропорт и окружить президентский дворец.
• 1-й артиллерийский полк (RALIS) в Лиссабоне занимает ряд ключевых пунктов столицы и окружает президентский дворец «Белем», заняв боевые позиции. Вскоре из дворца распространяется сообщение об отмене манифестации в поддержку ди Спинолы.

Стороны начинают многочасовые переговоры, хотя уже ясно, что перевес сил в столице на стороне ДВС.

• Глубокой ночью радиостанция «Голос Америки» передает во время вещания на Португалию, что 300 000 «участников похода на Лиссабон стоят у ворот столицы».

Поражение Спинолы

В 04:00 29 сентября патруль КОПКОН задержал у резиденции премьер-министра Вашку Гонсалвиша «Сан-Бенту» находившуюся в засаде группу из 7 человек, в том числе снайпера с винтовкой с оптическим прицелом. Через полчаса, в 04:40, Гонсалвеш прибыл из президентского дворца в свою резиденцию. 30 сентября 1974 года генерал Антониу ди Спинола объявил по радио, что покидает пост Президента Республики. Он заявил, что теперь в стране «неизбежны кризис и хаос». Совет национального спасения назначил новым президентом начальника Генерального штаба генерала Франсиску да Кошта Гомиша. Движение вооруженных сил опубликовало заявление, что генералы Антониу ди Спинола, Жайме Силвериу Маркиш, Карлуш Галван ди Мелу и Мануэл Диогу Нету выведены из состава Совета национального спасения Португалии.

Последствия Сентябрьского кризиса

Попытка генерала ди Спинолы и его сторонников избежать начала социалистических преобразований в Португалии и установить в стране стабильный президентский режим потерпела неудачу. Спинола и поддерживавшие его правые лишились политической власти, но сохранили контроль над частью армии. В то же время левое крыло ДВС получило политическую и государственную власть, но не могло рассчитывать на поддержку всего офицерского корпуса. Шаткое равновесие, не позволявшее ни одной из сторон полностью реализовать свои намерения, продолжалось пять месяцев и было нарушено только событиями 11 марта 1975 года.

Литература

• Суханов В. И. «Революция гвоздик» в Португалии: Страницы истории /М. «Мысль», 1983
• Ермаков В., Поляковский В. Перекрестки португальской революции /М., 1978
• 28 de Setembro: a conspiração da maioria silenciosa, Lisboa, Avante!, 1975.
• Minoria tenebrosa, maioria silenciosa, Eduardo Camilo: A sátira e a invectiva no cartaz político (1974—1975) — Comunicação e poder. Covilhã: Universidade da Beira Interior, Col. Estudos em Comunicação (9), p. 121-171, 2002.

Ссылки

• Jofre Alves. [abril-de-novo.blogspot.com/2010_09_01_archive.html 28 de Setembro de 1974 – Cronologia] (португальский). April de novo. Memorias do PREC. (Sexta-feira, 24 de Setembro de 2010). Проверено 14 января 2012. [www.webcitation.org/66uqe594x Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
• [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,908855,00.html PORTUGAL: The Fall of a Hero-General] (англ.). TIME Magazine (Monday, Oct. 14, 1974). Проверено 14 января 2012. [www.webcitation.org/66uqeXc8K Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
• [videos.sapo.pt/IZhV3tqdtaZTCPGjnFmF 28 de Setembro - As histórias deste dia] (португальский) (SWF (Adobe Flash)). SAPO (9 сентября 2009). Проверено 14 января 2012. [www.webcitation.org/66uqfKPLn Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
• [www.rtp.pt/guerracolonial/?id=70&t=2#list70 Um Ano de Revolução - 1974 e 1975] (португальский) (SWF (Adobe Flash)). Rádio e Televisão de Portugal. Проверено 14 января 2012. [www.webcitation.org/66uqgZq1N Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
• Cervelló, Joseph Sanchez [www1.ci.uc.pt/cd25a/media/Images/thCervello.pdf Cronologia das organizações de direita (1973-1976)] (португальский) (PDF). Universidade Rovira i Virgili, de Tarragona; Universidade de Coimbra (1994). Проверено 14 января 2012. [www.webcitation.org/66uqh3IRV Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Сентябрьский кризис 1974 года (Португалия)

– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.