Сент-Джеймсский дворец

Достопримечательность
Сент-Джеймсский дворец St. James’s Palace
Дворцовый портал XVI в.
Строительство	1531—1536 годы
Сайт	[www.royal.gov.uk/output/page562.asp Официальный сайт]

Сент-Джеймсский дворец (англ. St. James’s Palace) — один из старейших в Лондоне. Находится на улице Пэлл-Мэлл к северу от одноимённого парка. Построен на месте средневекового лепрозория св. Иакова (Джеймса) из красного кирпича как вторая столичная резиденция Генриха VIII. Здесь умерла его дочь Мария Тюдор, и в дворцовой капелле XVII века (арх. Иниго Джонс) покоятся её внутренности и сердце.

Описание

До 1698 года английские короли жили в Уайтхолле и только после его уничтожения в 1698 г. Сент-Джеймсский дворец стал основным местопребыванием королевского двора. Придворные жаловались на тесноту и ветхость помещений, так что их приходилось постоянно ремонтировать и расширять. Сами монархи предпочитали более тихий и уютный Кенсингтонский дворец, и после большого пожара 1809 года дворец на Пэлл-Мэлл был ими фактически заброшен.

При вступлении на престол в 1837 году королева Виктория официально сделала своей главной резиденцией Букингемский дворец, оставив Сент-Джеймсский дворец местопребыванием двора принца Уэльского.

Ссылки

• [www.royal.gov.uk/output/page562.asp Сайт британской монархии]

Отрывок, характеризующий Сент-Джеймсский дворец

Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.