Сент-Джорджес

Город Сент-Джорджес St. George's Страна ГренадаГренада Координаты 12°02′40″ с. ш. 61°44′30″ з. д.12.04444° с. ш. 61.74167° з. д. / 12.04444; -61.74167    Основан 1650 Население 2982 человека (2011) Агломерация 36823 человека (2011) Часовой пояс UTC-4

К:Населённые пункты, основанные в 1650 году

Се́нт-Джо́рджес (англ. St. George's) — столица Гренады, её политический и экономический центр. Население 2982 человек (2011). Находится на западном побережье острова Гренада. Является важным транспортным узлом. Действует морской порт, международный аэропорт. Развита пищевкусовая промышленность. Город был основан в 1650 году. В 1885—1958 — столица британской колонии Наветренных островов, с 1974 года — столица независимой Гренады. Название получил от церкви Сент-Джорджес (святого Георга).

Природные условия

Сент-Джорджес находится на западном побережье острова Гренада, относящегося к группе Малых Антильских островов Карибского моря. Город лежит на берегу живописной бухты, на высоте 188 метров над уровнем моря. Погодные условия столицы формируются под влиянием тропического пассивного климата. Среднегодовая температура воздуха составляет +26 градусов. Средний уровень выпадающих за год осадков достигает 1960 мм. Сезон дождей продолжается с мая по октябрь. В период с июля по октябрь в городе нередко свирепствуют ураганы.

Сент-Джорджес расположен в зоне влажных тропических лесов. Естественная растительность представлена гвоздичным деревом, деревом какао и цитрусовыми. В прибрежных водах встречается множество видов рыб, моллюсков и ракообразных. В черте города и его окрестностях обитает большое количество различных тропических птиц.

Население, язык, вероисповедание

Численность населения столицы вместе с агломерацией превышает 40 тысяч человек. Этническое большинство в Сент-Джорджес (свыше 50 %) представлено неграми (в основном потомками чернокожих рабов, завезенных из Африки), около 40 % столичных жителей — мулаты, остальную часть населения составляют индейцы и европейцы.

Государственным языком является английский, незначительная часть населения владеет также и языком патау (диалект на основе французского). Доминирующая религия — христианство (католицизм и протестантизм).

История развития города

Сент-Джорджес был основан французскими колонистами в 1650 году. Первоначально он представлял собой небольшое поселение, затем французы построили крепость в районе гавани Сент-Джорджес, предназначенную для защиты города от вторжения британских войск. Англичанам удалась завладеть Сент-Джорджесом только в 1762 году, в период Семилетней войны, разгоревшейся по причине обострения борьбы за колониальные владения между Англией и Францией. В ходе военных действий Британией был захвачен весь остров Гренада, однако в 1799 году он вновь отошел к Франции. Британское господство на острове, и в частности в Сент-Джорджесе, было официально утверждено после подписания Версальского договора в 1783 году.

В конце XVIII века в порт Сент-Джорджес стали прибывать морские суда с африканскими невольниками, предназначенными для работы на плантациях сахарного тростника. Возделывание этой культуры приносило высокие доходы английским колонизаторам, обосновавшимся в Сент-Джорджесе. Но вследствие сильных ураганов, тростниковые плантации довольно значительно страдали, и местным землевладельцам пришлось уделить особое внимание культивированию пряных растений, в том числе мускатного ореха, которые пользовались большим спросом на мировом рынке. После освобождения рабов в 1834 году к возделыванию сельскохозяйственных культур привлекались наемные рабочие из Индии.

В 1833—1957 годах Сент-Джорджес принадлежал британской колонии Подветренные Острова, а в 1958—1952 годах находился в составе Вест-индской федерации, образованной правительством Великобритании. В 1967 году, когда остров был объявлен «ассоциированным самоуправляющимся государством», Сент-Джорджес стал административным центром Гренады. После провозглашения независимости Гренады в 1974 году город получил статус столицы нового государства. В Сент-Джорджесе разместилась и правительственная резиденция.

В 1983 году столица была оккупирована войсками США и нескольких стран Вест-индского региона. Ввод иностранных армий на территорию острова положил конец диктаторскому режиму М. Бишопа, являвшегося лидером политических кругов Гренады. В 1984 году в Сент-Джорджесе было создано новое правительство, возглавляемое премьер-министром. В результате политических преобразований, осуществляемых органами центральной власти, произошли позитивные перемены и в экономике страны. В Сент-Джорджесе начал интенсивно развиваться туристический бизнес, открылся ряд промышленных предприятий, налаживались внешнеторговые отношения со странами Карибского региона. Экономическое положение города значительно ухудшилось в 1997 году, после отмены специальной квоты ЕС на поставку бананов из государств, расположенных в Карибском бассейне.

Культурное значение

К историко-культурным достопримечательностям столицы относятся христианские церкви, возведенные в XVII—XVIII веках, и старинные городские укрепления в бухте Сент-Джорджес, построенные французскими колонистами. В Сент-Джорджесе открыто отделение Вест-индского университета, где студенты имеют возможность получить высшее образование, не уезжая на материк. В городе выпускается небольшим тиражом несколько еженедельных периодических изданий, функционируют также местное телевидение и радиовещание.

Отрывок, характеризующий Сент-Джорджес

– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.