Сенцон Тоточтин

Сенцон Тоточтин (кл. науатль Centzon Totochtin, иногда также Centzontotochtin — «400 кроликов») — в мифологии ацтеков группа распутствующих и пьянствующих божеств. Число 400 в ацтекской культуре обозначало неопределенно большое количество. Кролики же ассоциировались с пьянством: про пьяного человека говорили, что он «накроликался» (omotochtili); по словам Бернардо Саагуна, кроликов было столько же, сколько видов опьянения. Второй день месяца Кролика в ацтекском календаре («Два Кролик», ome-tochtli) был посвящён этим божествам. С днем Оме-точтли была связана богиня алкоголя Майяуэль, которая считалась матерью «400 кроликов»: поэтому у неё якобы было 400 грудей. Многие из «400 кроликов» известны по именам: в основном это названия мест, где они почитались. Изображались эти божества с двухцветными (красными и черными) лицами; такого же цвета были и предметы, посвящённые им. Кроме того, с ними ассоциировались носовые украшения якамецтли (yacametztli) в виде золотого лунного диска.

Интересные факты

• В городе Остин (штат Техас) существует бар «400 кроликов» (англ. 400 Rabbits), названный в честь Сенцон Тоточтин.

Литература

• Aguilar-Moreno M. Handbook to life in the Aztec world. New York, 2006 ISBN 0-8160-5673-0
• Mexican and Central American antiquities, calendar systems and history. Washington, 1904. P. 347—348.

Отрывок, характеризующий Сенцон Тоточтин

Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»