Сен-Мартен, Луи Клод де

Луи Клод де Сен-Мартен
Место смерти:	Оней, близ Парижа
Род деятельности:	французский мистик, переводчик,
Язык произведений:	французский
Дебют:	"О заблуждениях и истине"

Луи Клод де Сен-Мартен (родился 18 января 1743 во Франции, умер в 1803 году) — французский мистик, подписывавший свои работы псевдонимом «Неизвестный Философ». Духовный учитель мартинистов.

Жизнеописание

Луи Клод де Сен-Мартен родился в Амбуазе в бедной, но знатной семье.

Последовав желанию своего отца, вначале он стал адвокатом, а затем поступил на службу в гарнизон Бордо, где произошла его встреча с Мартинесом де Паскуалли (Паскуалисом), которого обыкновенно считают португальским евреем (однако позднейшие исследования указывают на то, что, вероятно, он был испанским католиком), чье мистическое учение, вобравшее в себя Каббалу, было направлено на приведение к тайному культу, содержавшему в себе магические и теургические ритуалы.

В 1771 году Сен-Мартен покинул армию, чтобы стать проповедником мистицизма. Талантливость его речей сделала Сен-Мартена желанным гостем в парижских салонах, однако чрезвычайное рвение привело к его многочисленным поездкам: сначала в Англию, где в результате он имел знакомство с английским мистиком Уильямом Лоу, затем в Италию и Швейцарию. Также он посетил все главные города во Франции. В 1788 году в Страсбурге он познакомился с Шарлоттой де Бёклин и едва не влюбился в неё; именно Шарлотта познакомила его с трудами Якоба Бёме.

Так как Сен-Мартен был аристократом, во время Французской революции он был интернирован, а его имущество подверглось конфискации. Позже он был освобожден местными властями, которые хотели назначить его школьным учителем. И хотя Сен-Мартен вырос убежденным католиком, всегда оставаясь верным Церкви, его первая работа, «О заблуждениях и истине» была внесена в Индекс запрещенных книг.

Он умер 23 октября 1803 года в Онее, близ Парижа.

Работы

Сен-Мартен был первым, кто перевел труды Якоба Бёме с немецкого на французский. Последующие годы он всецело посвятил написанию своих основных работ и переводу Бёме. Об интересах Сен-Мартена мы знаем из его опубликованных писем: он был увлечен спиритуализмом, магнетическим лечением, магическими эвокациями и произведениями Эммануэля Сведенборга.

Основные работы Сен-Мартена: Lettre à un ami, ou Considérations philosophiques et religieuses sur la révolution française («Письмо к другу, или Философские и религиозные соображения о французской революции»), «Молния на человеческое общество»(Éclair sur l’Association humaine), «Разум вещей, или Философский взгляд на природу существ и на предмет их существования» (L’Esprit des choses ou Coup d'œil philosophique sur la nature des êtres et sur l’objet de leur existence), «Человек, его истинная природа и служение» (Le Ministère de l’Homme-Esprit)

Остальные трактаты были изданы в книге под названием «Посмертные труды» (Œuvres posthumes 1807).

Французскую революцию Сен-Мартен воспринял как проповедь в действии, или, даже более того, как Судный День в миниатюре. Идеал общественного устройства он видел в естественной и духовной теократии, где Бог изберёт людей, которых Он наделил даром и осенил своим знамением, чтобы они руководствовали людьми согласно Божественной воле. Вся церковная система должна была исчезнуть, уступив место духовному христианству, основанному на обращении к высшему нравственному чувству, от которого исходит Божественное знание. Бог — это бесконечная личность, и его творение преисполнено божественной любви, которую Он не смог сдержать в себе. Человеческая душа, человеческий интеллект или дух, дух вселенной, а также элементы или материя — это четыре стадии божественной эманации, и человек является непосредственным отражением Бога, в то время как природа — это отражение человека. Как бы там ни было, человек утерял своё изначальное положение, пав, и материя явилась следствием этого падения. Но божественная любовь, соединенная для человечества в Христе, станет средством к окончательной Реинтеграции.

Влияние

Поклонники работ Сен-Мартена объединились в кружки под названием «Друзья Сен-Мартена», и впоследствии стали известны как мартинисты. Они оказали влияние на создание Герметического Ордена Золотой Зари.

Российский Мартинизм при царском дворе XVIII-ого века

Путешествуя по Европе, Сен-Мартен во время пребывания в Германии подружился с человеком по имени Рудольф Зальцман. Зальцман много помогал Сен-Мартену, он представил его алхимическому «Ордену Неизвестных Философов» («Order des Ubekannte Philosophen»), а также представил его Русскому двору в 1790 году. Там Сен-Мартен познакомился со многими знатными мужчинами и женщинами из царской семьи, и приобрел большое количество учеников.

Известно, что Сен-Мартен имел колоссальное влияние на умы русских масонов ещё до того, как лично посетил Россию, и был представлен Царскому двору. Его книга «О заблуждениях и истине», вышедшая ещё в 1775 году, была широко распространена среди русских масонов и произвела изменение в настроениях среди них, что привело в их среде к желанию завязать более близкие сношения с иностранными ложами, от которых до этого времени русские франкмасоны старались отгораживаться.

Среди российских друзей Сен-Мартена были князь Алексей Борисович Куракин, князь Александр Голицын и Николай Иванович Новиков. Николай Новиков был посвящён в несколько эзотерических обществ и являлся создателем ещё двоих, включая «Орден Неизвестных Философов» и главой более известного российского отделения орден «Злато-Розового Креста», он начал поддерживать отделение ордена, содержавшее как розенкрейцерский корпус, так и учение Избранных Коэнов, которое при посвящении передал Куракину Сен-Мартен. Эту группу обычно называли «Теоретиками», по названию второго градуса в «Злато-Розовом Кресте».

См. также

• Мартинес де Паскуалли
• Жан-Батист Виллермоз
• Мартинизм
• Теургия
• Розенкрейцеры
• Орден Золотой Зари
• Пентаграмматон

Литература

• Robert Amadou, Louis-Claude de Saint-Martin et le martinisme, Le Griffon d’Or, 1946.
• Robert Amadou, Martinisme, CIREM, 1997.
• Jean-Louis Biasi, Le Martinisme, SEPP, 1997.
• Matter, Saint-Martin, le Philosophe Inconnu, Collection Martiniste, Diffusion Rosicrucienne, 1992.
• Papus, Saint-Martin, Demeter, 1988.
• Jean-Marc Vivenza, «Qui suis-je ?» Saint-Martin, Pardès, 2003.
• Jean-Marc Vivenza, Le Martinisme : l’enseignement secret des maîtres, Martinès de Pasqually, Louis-Claude de Saint-Martin, Jean-Baptiste Willermoz, Mercure Dauphinois, 2005.
• Jean-Marc Vivenza, La Prière du cœur selon Louis-Claude de Saint-Martin dit le «Philosophe Inconnu», Arma Artis, 2006.

Ссылки

• [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=393:2010-09-05-04-08-22&catid=50:2010-01-14-20-38-18&Itemid=70 Луи Клод де Сен-Мартен и Высшие Неизвестные] Майк Рестиво (Сар Игнатиус, Вольный Посвятитель)
• [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=382:q-q-&catid=50:2010-01-14-20-38-18&Itemid=70 «Человек Желания» — биографическая статья посвящённая Луи Клоду де Сен-Мартену]
• [kingsgarden.org/English/Organizations/OM.GB/StMartin/StMartin.html Louis Claude de Saint-Martin]
• [web.archive.org/web/20080614200935/homepage.mac.com/s.babayan/Apokatastasis/page0/page10/page10.html Detailed biography (Eleazar Institute)]
• [martinist.ru/ Сайт Мартинизма]

Отрывок, характеризующий Сен-Мартен, Луи Клод де

– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.