Серадзское воеводство
| ||
| Страна | ||
|---|---|---|
| Статус | ||
| Входит в | ||
| Включает |
Велюньский, Остшешувский, Пётркувский, Радомщанский, Серадзкий и Шадековский поветы | |
| Административный центр | ||
| Крупнейшие города |
Серадз, Велюнь, Остшешув, Пётркув-Трыбунальский, Радомско, Шадек | |
| Дата образования | ||
| Воевода |
(список) | |
| Число сенаторов |
5 | |
| Официальные языки | ||
| Население (1790) |
286 875 | |
| Национальный состав | ||
| Конфессиональный состав | ||
| Площадь |
11 689,53 км² | |
|
| ||
Серадзское воеводство (лат. Palatinatus Siradiensis, польск. Województwo sieradzkie) — административно-территориальная единица Королевства Польского и Речи Посполитой. Существовало в 1339—1793 годах.
Было создано на основе земель Серадзского княжества. Входило в состав Великопольской провинции. Находилось на западе Речи Посполитой и юге Великой Польши. Центр воеводства — город Серадз. Сеймик воеводства собирался в городе Шадек.
Серадзское воеводство представляло 5 сенаторов в сенате Речи Посполитой (воевода серадзский, каштеляны серадзский, розпшинский, спыцимежский и конарский) . Воеводство состояло из шести поветов. В 1791 году площадь воеводства составляла 11 689,53 км². По переписи 1790 года население воеводства — 286 875 чел.
В 1793 года по Второму разделу Речи Посполитой Серадзское воеводство было ликвидировано и аннексировано Прусским королевством. Территория воеводства вошла в состав прусской провинции Южная Пруссия.
Административное деление
- Шадекский повет — Шадек
Источники
- Gloger, Zygmunt. Województwo Sieradzkie z ziemią Wieluńską // Geografia historyczna ziem dawnej Polski. — Kraków, 1903.
|
Это заготовка статьи о Польше. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Серадзское воеводство"
Отрывок, характеризующий Серадзское воеводство
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
