Серафимович (город)

Город Серафимович Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Волгоградская областьВолгоградская область Муниципальный район Серафимовичский Городское поселение город Серафимович Координаты 49°35′00″ с. ш. 42°44′00″ в. д.49.58333° с. ш. 42.73333° в. д. / 49.58333; 42.73333    Основан 1589 Прежние названия Станица Усть-Медведицкая Город с 1933 Население ↘9052 человек (2016) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 84464 Почтовый индекс 403441 Автомобильный код 34, 134 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=18250501000 18 250 501 000] Официальный сайт [www.serafimovich.org/ afimovich.org]  (рус.) Серафимович Москва Волгоград Серафимович

К:Населённые пункты, основанные в 1589 году

Серафимо́вич — город (с 1933) в России, административный центр Серафимовичского района Волгоградской области. Бывшая станица Усть-Медведицкая Войска Донского. Располагается на правом берегу реки Дон, в 260 км от Волгограда.

История

Казачья станица Усть-Медведицкая была основана в 1589 году. Станица являлась центром Усть-Медведицкого округа Области войска Донского. Ещё Петр I, путешествуя по Дону, сделал запись в своем дневнике о городке Медведицком: «Да прошли реку Медведицу, впала в Дон с левой стороны, да городок Медведица же, стоит на левой стороне».

Изначально располагалась на левом берегу Дона, но поскольку во время весенних паводков поселения постоянно затапливались, людям пришлось переселиться на правый (более высокий) берег реки Дон. Самым первым переселенцем стал монах Птахин, в честь которого был назван овраг, располагающийся на территории поселения.

Постепенно Усть-Медведицкая разрастается и становится достаточно крупной станицей — чем-то вроде губернского города. Своеобразный рельеф здешней местности, а именно изрезанность ландшафта глубокими балками, несколько стесняет её рост, затрудняя правильность планировки улиц. Тем не менее, невзирая на это, основные продольные и поперечные улицы Усть-Медведицкой все же удалось сделать прямыми и ровными.

Дома здесь строятся достаточно большие, многие выкрашены в яркие цвета, с красивой затейливой деревянной резьбой, а в большинстве дворов произрастают сады и благоухают цветники. Недаром, по свидетельствам современников, станица Усть-Медведицкая той поры своими постройками и уютными двориками производила «самое благоприятное впечатление и в чём-то превосходила многие уездные и даже некоторые губернские города России».

По прошествии небольшого промежутка времени Усть-Медведицкий военный округ становится самым населенным в области Войска Донского. В его юрисдикции находятся 21 станица и 7 волостей (самые крупные из них, с общим населением 107.680 человек, — Михайловка и Даниловка). Земель, принадлежащих Усть-Медведицкому округу, также немало — 2.452.478 десятин, из них площадь пашен занимает 527.792 десятины. По этим показателям он уступает лишь Второму Донскому округу.

Станица Усть-Медведицкая к началу 20-го века являлась окружной станицей Области Войска Донского. На 1898 год численность населения — 15999 человек; из них коренного казачьего 14874 (7189 мужчин и 7685 женщин), иногороднего 1125 (590 мужчин и 535 женщин). В станице имеется две гимназии — мужская и женская, женское Мариинское училище, реальное, духовное и военно-ремесленное училища. Кроме того, здесь действуют три мельницы, винокуренный, кожевенный и кирпичный заводы, винные склады, амбулатория, окружная больница на 25 кроватей, аптека. На территории Усть-Медведицкой работают две типографии, водокачка, электростанция и почтовая контора. В станице находится немало магазинов, лавок, ремесленных мастерских, три клуба — дворянский для офицеров, купеческий и всесословный.

Из органов местного самоуправления здесь функционируют управление окружного атамана, станичное правление, окружное казначейство. На страже правопорядка в Усть-Медведицкой стоят окружное дежурство III военного округа и окружная тюрьма на 80 человек. В станице же размещаются и гарнизонные казармы.

Помимо этого станица располагает двумя приходскими и тремя домовыми церквями, а также к Усть-Медведицкой относится Спасо-Преображенский женский монастырь второго класса. Здесь даже имеется такая экзотика, как свой театр и первый на Среднем Дону синематограф.

Гражданская война

После революции 1917 года в станице Усть-Медведицкая устанавливается советская власть, а уже в марте 1918-го она отнесена к Советской Донской республике, столицей которой провозглашен Новочеркасск. Первым председателем местного Совета народных комиссаров становится уроженец хутора Чеботаревский Федор Григорьевич Подтелков.

Однако просуществовать Советской Донской республике пришлось совсем недолго. Уже к осени того же 1918 года власть в Усть-Медведицком округе переходит к антибольшевистскому генералу Краснову. Правда, спустя год, главенство на Дону берет в свои в руки белый генерал Деникин. Под его командованием войска белых начинают наступление на Москву. Но в ходе боев с красной армией они терпят ряд поражений, после чего медленно, но неуклонно отступают на юг, и теряют своё влияние. В результате на Дону и прилегающих территориях окончательно устанавливается советская власть. Как отмечает ряд историков, в суровые годы Гражданской войны именно у станицы Усть-Медведицкая происходили наиболее горячие столкновения между «красным» и «белым» казачеством.

В 1920 году в самой станице Усть-Медведицкой и некоторых прилегающих хуторах возникают первые комсомольские ячейки. У истоков комсомольской организации района стоят А. Терехин, П. Топорков, Г. Балычев, И. Шулейкин, А. Коротеев. В те годы донские комсомольцы в составе отрядов ЧОН (частей особого назначения) принимают активное участие в борьбе с бандитами, вступают в экспедиции продовольственных отрядов.

Заметный след в истории нашей страны оставили некоторые жители и уроженцы Усть-Медведицкой. Они и по сей день чтимы в нашем городе, где их именами названы улицы. Первым в этом ряду стоит имя Филиппа Кузьмича Миронова, легендарного командующего Второй Конной армией. В 1898 году Филипп Кузьмич успешно окончил Новочеркасское юнкерское казачье училище, участвовал в русско-японской войне. Являлся кавалером нескольких орденов, имел звание подъесаула царской армии, был награждён почетным революционным оружием. Свою славу завоевал благодаря храбрости, умению грамотно командовать и сражаться.

Другой героический земляк серафимовичцев — уроженец станицы Усть-Медведицкая, потомственный боевой офицер, военачальник, военный историк, первый комбриг Михаил Степанович Свечников. Он в своё время командовал 1-й Петроградской стрелковой дивизией, был командующим Каспийско-Кавказского фронта, служил в Казанском и Тульском укрепрайонах, командовал Сводной стрелковой дивизией. С 1922 года Михаил Степанович находился на преподавательской работе, с 1934-го являлся начальником кафедры истории военного искусства Военной академии имени Фрунзе.

Усть-Медведицкий район, обладая богатыми аграрными и животноводческими ресурсами, становится активным участником коллективизации. Первый колхоз, образованный на территории района, именуется «Власть труда», в него записывается около 300 семей.

Одновременно с ростом сельского хозяйства, развивается социальная сфера города и района. В частности расширяется сеть медицинских и культурных учреждений. В городе открываются педучилище, автотранспортная школа, работает кинотеатр «Красная звезда». Здесь также действуют три школы — средняя, неполная средняя и начальная, открыт детский дом.

В 1933 году станица Усть-Медведицкая была переименована в честь писателя Александра Серафимовича, который здесь жил. Правительство обратилось к известному советскому писателю Александру Серафимовичу с просьбой дать согласие на переименование в его честь города Новочеркасска в 1933 году, когда отмечалось 70-летие этого писателя, многие произведения которого связаны с Доном. Серафимович не спал всю ночь, обдумывая это предложение. Оно было лестным, но все же сторонником переименований Серафимович никогда не был. В итоге он отказал, но согласился на альтернативный вариант — назвать городом Серафимовичем станицу Усть-Медведицкую (в Волгоградской области). Новочеркасск остался Новочеркасском, а станица Усть-Медведицкая стала городом Серафимовичем. В настоящее время в доме, принадлежавшем писателю, находится мемориальный музей. На главной площади города красуется отделанный мрамором постамент, изображающий писателя.

Великая Отечественная война

2 августа 1942 года немецкие, румынские и итальянские части, рвавшиеся к Сталинграду, — занимают Серафимович. Трагическое событие, память о котором жители Серафимовича трепетно чтят и по сей день, происходит здесь того же 2 августа 1942-го. Немцы, заподозрившие, что в городе орудуют партизаны, с целью устрашения решают прибегнуть к террору, и учиняют расправу над местным населением. Захватчики гонят попавшихся им мирных жителей от улицы Горбатовской (сейчас Подтелковской) до церкви Александра Невского, которая находилась возле нынешней школы № 1. Приведя людей к оврагу Буерак-Птахино, они выстраивают на его краю шеренгу из 22 горожан и расстреливают.

26 августа 1942 года, на широком участке советскими войсками начато форсирование Дона. Советским частям удается закрепиться на правом берегу реки у хутора Затонский, находящемся близ Серафимовича. Продвигаться отсюда вперед мешают минные поля. И все же необходимый плацдарм для наступления был отвоеван. В боях с 19 по 22 ноября район полностью освобождается от захватчиков. Именно с плацдарма Серафимович-Клетская 19 ноября начинается легендарное Сталинградское наступление, впоследствии завершившееся окружением и разгромом армии гитлеровского фаворита Паулюса.

Выдающийся полководец Великой Отечественной войны Георгий Константинович Жуков придавал особое значение Серафимовичскому плацдарму. Перед началом наступления он лично проводит совещание с командирами воинских частей и соединений в одном из селений района — хуторе Игнатове. В самом же городе, в здании бывшей женской гимназии, позднее средней школы, а ныне Дома культуры, в 1942-ом располагается штаб генерала Ватутина.

Одним из монументов, посвящённых памяти Великой Отечественной войны, стал Чепелев курган, так называемая «Высота-220». В ходе сражений осенью 1942 года она не раз переходила от одной из противоборствующих сторон к другой. В память о сражавшихся на Чепелевом кургане воздвигнут монумент в виде пирамиды. Всего же в Серафимовичском районе несколько десятков памятников, посвященных Великой отечественной войне и несколько братских захоронений.

Население

Численность населения
1897	1959	1970	1979	1989	1992
5800	↗8874	↗9707	↗10 047	↘10 040	↘10 000
1996	1998	2000	2001	2002	2003
↗10 200	↘10 100	↘9900	↘9800	↗9939	↘9900
2005	2006	2007	2008	2009	2010
↘9800	→9800	↘9700	↘9577	↘9471	↘9368
2011	2012	2013	2014	2015	2016
↗9400	↘9311	↘9305	↘9174	↘9106	↘9052

2500

5000

7500

10 000

12 500

15 000

1979

2000

2006

2011

2016

Численность населения остаётся практически неизменной на протяжении последних 55 лет с незначительной тенденцией к снижению численности наслеления.

Культура

На центральной городской площади располагается кинотеатр «Дон». В кинотеатре проходят премьеры современного кинематографа. В 1902 г. известный композитор В. И. Сокальский был прокурором Усть-Медведицкого окружного суда. В Серафимовиче 17 мая 1949 года был основан и действует с того времени Государственный музей истории Усть-Медведицкого казачества с домом-музеем А. С. Серафимовича. Музей посещают порядка 6900 человек в год.

В городе также имеется Усть-Медведицкая казачья картинная галерея.

Образование

В городе действуют два общеобразовательных учреждения:

• Средняя школа № 1, которая является ресурсным центром. Школа была образована в 1862 году Александром II, утвердившим положение о женском училище 2-го разряда в станице Усть-Медведицкой Войска Донского.
• Средняя школа № 2.
• детская школа искусств

Среднее профессиональное образование можно получить в местном Серафимовичском техникуме механизации сельского хозяйства.

Религия

В 1782 г. была построена Воскресенская церковь — одна из главных достопримечательностей города.

В XIX в. построен Казанский собор и Усть-Медведицкий женский монастырь (с подземной пещерной церковью).

Медицина

Муниципальное учреждение здравоохранения «Серафимовичская центральная районная больница» обслуживает местное население и жителей близлежащих хуторов.

Транспорт

С ближайшими городами и хуторами Серафимович связан сетью автодорог. Основные пригородные пассажирские перевозки выполняются автобусами, маршрутными и частными такси.

Ближайшая железнодорожная станция — Себряково — находится в Михайловке.

Почётные граждане

• Жеребин Дмитрий Сергеевич — Герой Советского Союза
• Макридин Александр Васильевич — Герой Советского Союза

Известные люди

• Арсения (Себрякова), игумения Усть-Медведицкого монастыря.
• Кезельман, Елена Николаевна (1889–1945) — прозаик-мемуарист.
• Крюков, Фёдор Дмитриевич (1870—1920) — русский писатель, казак, участник Белого движения.
• Кумов, Роман Петрович (1883—1919) — донской русский писатель-прозаик. Жил и творил в начале XX века.
• Макридин, Александр Васильевич (1925—1986) — Герой Советского Союза.
• Миронов, Филипп Кузьмич (1872—1921) — советский военачальник.
• Миротворцев, Сергей Романович (1878—1949) — родился в станице Усть-Медведевская, военный врач, хирург, участник Сталинградской битвы
• Мордовцев, Даниил Лукич (1830—1905) — русский и украинский писатель, историк. С девяти до четырнадцати лет учился в местном окружном училище.
• Попов, Маркиан Михайлович (1902—1969) — генерал армии, Герой Советского Союза (1965), военачальник Великой Отечественной войны.
• Серафимович, Александр Серафимович (1863—1949) — советский писатель, лауреат Сталинской премии первой степени (1943).
• Свечников, Михаил Степанович (1881—1938) — подполковник Русской Императорской армии, участник обороны крепости Осовец, советский военачальник, военный историк, военный теоретик, один из авторов идеологии и концепции создания специальных сил (Спецназ), комбриг (1935).
• Политов Виктор Иванович (1935—2004) — Русский поэт и прозаик, Член Союза писателей

Фотогалерея

Колокольня Воскресенской церкви	Домик напротив Воскресенской церкви	Главный вход в администрацию Серафимовичского муниципального района	Кулинария(старая)

Панорама Серафимовича: слева видна излучина Дона, также слева видна туристическая база, а далее, за оврагом, на холмах располагается сам город.

Часовой пояс

Серафимович находятся в часовой зоне, обозначаемой по международному стандарту как Moscow Time Zone (MSK). Смещение относительно UTC составляет +3:00. Время в Серафимовиче соответствует географическому поясному времени.

Ссылки

• [www.mojserafim.ru/aboutme_19.htm Полная история станицы Усть-Медведицкая с 1595 года до наших дней (г. Серафимович)]
• [www.mojgorod.ru/volgorad_obl/serfimovich/index.html Серафимович в энциклопедии «Мой город»]
• [www.museum.ru/M1846 неофициальная страница] государственного музея истории Усть-Медведицкого казачества с домом-музеем А. С. Серафимовича
• [serad.ru/ Официальный сайт администрации Серафимовичского муниципального района Волгоградской области]

Отрывок, характеризующий Серафимович (город)

– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.