Сербия и Черногория на «Евровидении-2004»
| Конкурс песни Евровидение 2004 | ||
|---|---|---|
| Национальный отбор | ||
| Страна |  Сербия и Черногория
| |
| Выбранный артист | Желько Йоксимович | |
| Выбранная песня | "Lane moje" | |
| Язык песни | Сербский | |
| Композитор(ы) | Желько Йоксимович | |
| Поэт(ы) | Леонтина Вукоманович | |
| Результаты | ||
| Результат в полуфинале | 1 место, 263 очк. | |
| Результат в финале | 2 место, 263 очк. | |
| Другие участия: | ||
| ⇐ | 2003 • 2004 • 2005 • 2006 | ⇒⇒ | ||
Впервые Сербия и Черногория приняла участие в конкурсе песни Евровидение в 2004 году, на котором страну представил Желько Йоксимович с песней «Lane moje». Дебют оказался удачным: в полуфинале песня заняла первое место (количество 12-балльных оценок — 9), а в финале — второе (количество 12-балльных оценок — 7), в обоих случаях набрав по 263 балла. В песне сочетаются традиционный музыкальный стиль страны и элементы сербского этноса.
Содержание
Слова песни
| Сербская версия: Lane moje |
Русская версия: Моя лань |
|---|---|
|
Kad na te pomislim Lane moje, ovih dana Lane moje, noćas kreni Lane moje, ovih dana Lane moje, noćas kreni |
Когда о тебе подумаю Моя лань, теперь Моя лань, уходи сегодня ночью Моя лань, теперь Моя лань, уходи сегодня ночью |
Голосование
Голоса за представителя Сербии и Черногории
| 12 баллов | 10 баллов | 8 баллов | 7 баллов | 6 баллов |
|---|---|---|---|---|
| 5 баллов | 4 балла | 3 балла | 2 балла | 1 балл |
| 12 баллов | 10 баллов | 8 баллов | 7 баллов | 6 баллов |
|---|---|---|---|---|
| 5 баллов | 4 балла | 3 балла | 2 балла | 1 балл |
Голоса телезрителей Сербии и Черногории
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Сербия и Черногория на «Евровидении-2004»"
Ссылки
- [www.eurovision.tv Официальный сайт Евровидения] (англ.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Сербия и Черногория на «Евровидении-2004»
– А вон у колеса.Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
