Немецкая военная администрация в Сербии

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Сербия (1941—1944)»)
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Немецкая военная администрация в Сербии
Оккупированная территория с марионеточным правительством в Белграде.

1941 — 1944



Флаг Сербии Герб Сербии

Территория Сербии в 1941—1944 годах. Регион Банат, отмеченный зелёным цветом, имел автономный статус и управлялся представителями фольксдойче
Столица Белград
Язык(и) Сербский, немецкий
Население 4.5 млн человек в 1941 году[1]
Форма правления оккупационный режим
Военачальник оккупационной армии
 - 1941 Франц Бёме
 - 1941—1942 Гарольд Турнер
 - 1942 Вальтер Уппенкамп
 - 1942—1943 Эгон Бённер
 - 1943—1944 Франц Нойхаузен
Премьер-министр
 - май — август 1941 Милан Ачимович
 - 1941—1944 Милан Недич
Валюта Сербский динар, оккупационная рейхсмарка
История
 - 6 апреля 1941 Вторжение Оси в Югославию
 - октябрь 1944 Поражение войск Оси в Сербии
К:Появились в 1941 годуК:Исчезли в 1944 году
 История Сербии

Доисторическая Сербия

Старчево

Винча

Античная Сербия

Мёзия

Средние века

Сербское княжество

Рашка

Дукля/Зета

Захумье

Травуния

Королевство Сербия (Средневековье)

Сербо-греческое царство

Моравская Сербия

Битва на Косовом поле

Сербская деспотия

Османская/Габсбургская Сербия

Первая Габсбургская Сербия

Вторая Габсбургская Сербия

Сербская революция

Первое сербское восстание

Второе сербское восстание

Современная Сербия

Княжество Сербия

Королевство Сербия

Первая мировая

Создание Югославии

Королевство Югославия

Вторая мировая

Ужицкая республика

АСНОС

СР Сербия

Сербия и Черногория

Республика Сербия


Портал «Сербия»

Немецкая военная администрация в Сербии (нем. Gebiet des Militärbefehlshabers in Serbien, неофициальное название — Недичевская Сербия) — период в истории Сербии, когда она находилась под немецкой оккупацией во время Второй мировой войны. Из числа сербов, сотрудничающих с оккупационными силами, вначале был сформирован «Гражданский комиссариат для управления хозяйственными делами Сербии», а после его роспуска в августе 1941 — «Правительство национального спасения» во главе с генералом югославской армии Миланом Недичем. «Правительство» являлось чисто вспомогательным органом оккупационной администрации и не имело никакого статуса на международном уровне. В конце 1944 года советские войска и коммунистические партизаны Тито заняли территорию Сербии, которая (вместе с перешедшими ей частями Хорватии, Венгрии, Албании, Болгарии и Черногории) была преобразована в Социалистическую Республику Сербия в составе СФРЮ.





История

В начале Второй мировой войны Югославия провозгласила нейтралитет. 25 марта 1941 Югославия присоединилась к Берлинскому пакту, подписав венский протокол. 27 марта премьер-министр Цветкович был свергнут, он и министры его кабинета арестованы. На совещании в Генштабе новым премьером избран генерал Душан Симович. Также от власти отстранен принц-регент Павел, вместо которого на престол возведён объявленный ради этого совершеннолетним 17-летний король Пётр II. Народ Сербии воспринял переворот с ликованием и надеждой на изменение внешнеполитического курса, переориентацию с Германии. Несмотря на заявление главы МИДа Югославии Нинчича о продолжении участия в Тройственном Союзе, 27 марта Германия приняла решение о начале подготовки захвата Югославии, который был готов через 3 дня и установлена дата нападения — 6 апреля 1941. Балканская кампания Германии длилась всего одиннадцать дней и закончилась капитуляцией Югославии.

После быстрой победы над Королевством Югославия, последняя была разделена на десять частей с различным статусом. Сербия получила статус независимого государства под немецкой военной администрацией. В состав Сербии вошли т. н. Центральная Сербия и западная часть Баната (более 1/4 Югославии) с населением 4,5 млн человек. Сербия играла важную роль для снабжения Германии сырьём и материалами. В ней были развиты базовые отрасли промышленности, необходимые немецкой экономике. Из Сербии в Германию поставлялась кукуруза и пшеница. До конца войны границы Сербии неоднократно менялись в пользу её соседей (Хорватии, Венгрии, Болгарии, Албании).

Административно-территориальное деление

Первоначально территория Сербии была разделена на три бановины: Дунайскую с центром в Смедереве, Моравскую с центром в Нише, Дринскую с центром в Ужице и город Белград. 26 декабря 1941 года было введено новое деление на 14 округов:

-

Политика

Немецкое национальное меньшинство в Сербии

В сербской части Баната проживало значительное количество немцев (около 131 000). С 27 марта 1941 Германия через своё специальное ведомство, занимающееся организациями диверсий, возглавляемое Эрвином фон Лахузеном, поставила банатским немцам, а также венграм под их руководством значительное количество оружия. Этническим лидером стал Сепп Янко. После захвата Югославии Янко получил права на управление Банатом в культурной и образовательной сфере. Проводилась политика дискриминации по отношению к ненемецким народам, в результате чего большинство немцев покинуло Сербию после войны, боясь возмездия.

Немецкая оккупация и повстанцы

Повстанческие силы не могли эффективно противостоять немецкой армии. Гитлер решил, что лишь часть войск должна остаться на занимаемых позициях, а остальные — двинуться дальше, к местам расположения горнодобывающей промышленности. Для борьбы с партизанами 29 августа 1941 было создано Правительство национального спасения под руководством генерала Милана Недича. Также Недич получил пост министра обороны.

Недич оказал военную помощь четникам под руководством Димитрия Лётича.

Недич также поддерживал тесные контакты с полковником Дражей Михаиловичем. Он отличался сербским национализмом и поддерживал идею создания Великой Сербии, чему противились немцы, поддерживающие усташей в Хорватии. 20 октября 1944 Белград был освобождён Армией СССР и партизанами Тито.

Депортация сербов

Для немецкой экономики наиболее важным промышленным комплексом в Сербии являлся горнодобывающий комплекс по добыче меди в Боре. Осенью 1942 в шахтах работали около 30 000 сербов, лишь треть из которых делали это добровольно. Несмотря на возрастающие потребности немецкой экономики из-за неважных дел на советском направлении, депортация сербов продолжалась. Только летом 1943, из-за нехватки рабочей силы, Гитлер приказал не расстреливать всех пленных подряд, а часть из них отправлять на принудительные работы. В 1943 на Германию бесплатно работали 115 000 человек из числа нехорватского населения Югославии, в 1944—100 000. Кроме того, существовал «резерв» из 100 000 военнопленных из бывшей югославской армии.

Напишите отзыв о статье "Немецкая военная администрация в Сербии"

Примечания

  1. Lemkin (2008), p. 248.


Отрывок, характеризующий Немецкая военная администрация в Сербии

Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.