Сербы в Косове
| Численность и ареал | |
|---|---|
|
Всего: 350 000
| |
| Язык | |
| Религия | |
| Входит в | |
| Этнические группы | |
| Происхождение | |
|
Косовские сербы — сербы, населяющие историческую область Косово, рассматриваемую Сербией как автономный край Косово и Метохия, а Республикой Косово как территорию своего частично признанного государства. В настоящий момент в Косово сербы составляют крупнейшее этническое меньшинство. Большая часть косовских сербов компактно проживает на севере Косова в трёх общинах с сербским большинством и северной части Косовской Митровицы. Остальные населяют сербские анклавы в Косове — территории и отдельные населённые пункты с сербским большинством, окружённые землями с преимущественно албанским населением.
История
Славянское население появилось на территории Косова в VI — VII веке. К IX веку славянское население приняло христианство. С IX по XII век за обладание территорией Косова велась постоянная борьба между соседними государствами: Византией, Болгарией и двумя сербскими княжествами: Рашкой (к северу от Косова) и Дуклей (приморские области). В конце XII век при Стефане Немане произошло резкое укрепление Рашки, следствием которого, в частности, стало присоединение Косова и образование на Балканах сильного сербского государства. В XIII веке была признана независимость Сербского королевства, а город Печ в северном Косове стал резиденцией митрополита Сербии. Постепенно Косово превратилось в религиозный, политический и культурный центр Сербии. Здесь было основано множество монастырей и церквей, а в городах Призрен и Приштина располагались дворцы сербских королей. Экономический и культурный расцвет Косова пришёлся на время правления Стефана Душана (1331—1355). В 1336 году Печский митрополит получил статус патриарха. Однако после смерти Стефана его государство быстро распалось. На территории Косова образовалось несколько неустойчивых государственных образований местных феодалов. Одновременно началась интенсивная экспансия на Балканы Османской империи. В 1389 году в битве на Косовом поле войска сербского князя Лазаря были разбиты, а страна признала сюзеренитет турецкого султана. Тем не менее, сражение на Косовом поле стало символом сербского национального единства и борьбы за независимость.
Окончательно территория Косова была завоёвана турками в 1454 году. В результате завоевания, слома традиционных поземельных отношений и торговых связей, введения новых налогов и закрепощения крестьянства, экономика Косова пришла в упадок, целые районы опустели. Начался первый массовый исход сербов из Косова, колыбели сербского народа. Местная аристократия была вытеснена мусульманами, в том числе из числа принявших ислам славян, возник фактор национального и религиозного гнёта. Начался отток сербского населения из равнинных районов в горы и за пределы Османской империи. Главным центром национального единения и сербской культуры в XV—XVII веках являлась православная церковь во главе с Печским патриархатом. В период австро-турецкой войны конца XVII века территория Косова была освобождена австрийскими войсками при поддержке местного сербского населения. Однако в результате турецкого наступления 1690 года австрийцы были вытеснены из Сербии. Потеря надежды на достижение независимости привело к Великому переселению сербов 1690 года: по призыву печского патриарха Косово покинуло несколько тысяч сербских семей, которые переселились за Дунай, на территорию Австрийской монархии. Отток православного населения продолжился и в XVIII веке после поражения австрийцев в войне 1735—1737 годов.
На освободившиеся после ухода значительной части сербов земли Косова началось переселение албанцев, более эффективно интегрировавшихся в социально-политическую структуру Османской империи и принявших ислам. Ко второй половине XVII века относится начало подъёма экономики албанских областей и усиление влияние выходцев из Албании в империи. Колонизация албанцами равнинных территорий Косова привела к возникновению сербо-албанского противостояния. В XVIII веке центр сербского национально-освободительного движения переместился в Северную Сербию, в 1766 году был ликвидирован Печский патриархат, а в целом успешная политика эллинизации православной церкви привела к тому, что она потеряла роль лидера в борьбе за независимость. В начале XIX века в северных районах Сербии образовалось Сербское княжество с центром в Белграде, которое добилось широкой автономии, в то время как Косово и другие области Старой Сербии остались под властью турок. Упадок сербского национального движения в Косове в XIX веке сопровождался возникновением и быстрым ростом албанского освободительного движения. Доля албанского населения края неуклонно увеличивалась и к середине XIX века превысила 50 %. Косово стало одним из центром албанского просвещения и борьбы за объединение всех населённых албанцами земель в единое автономное образование в составе Османской империи. Интенсивная пансербская агитация конца XIX века, а также претензии на земли слабеющей империи со стороны получивших независимость в 1879 году Сербии и Черногории, а также Болгарии, Греции и Австро-Венгрии, привели к национальному сплочению албанцев под руководством Призренской лиги (1878), а позднее — Лиги в Пейи (1899), главным центром действия которых стало Косово. В 1910 году в Косове вспыхнуло массовое восстание против централизаторской политики младотурецкого правительства.
В результате Балканских войн 1912—1913 гг. бо́льшая часть территории Косова вошла в состав Сербии (небольшой район на северо-западе был присоединён к Черногории). Тогда же было образовано независимое Албанское государство. Тот факт, что более половины этнических албанцев осталось за пределами Албании способствовал обострению албано-славянских противоречий в регионе. Кроме того, территориальные изменения стали началом нового витка этнических миграций: в Косово стали переселяться сербы из других районов, что поощрялось правительством Сербии, часть албанского населения эмигрировала за пределы страны. В годы Первой мировой войны в результате поражений сербской армии в 1915 гг. территорию Косова захватили войска Австро-Венгрии и Болгарии. Албанцы в войне в целом поддерживали Центральные державы и участвовали в боях против сербов. Летом-осенью 1918 году сербские войска вновь освободили Косово, а по завершении войны край вошёл в состав Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1929 года — Югославия). В рамках Югославии албанский вопрос сохранял свою актуальность. Албанские националисты развернули партизанскую войну за присоединение Косова к Албании, в то время как правительство поощряло колонизацию края черногорскими крестьянами. В межвоенный период Косово покинуло несколько десятков тысяч албанцев.
В годы Второй мировой войны большая часть Косова была включена в состав итальянского протектората Албания. В период итальянской оккупации албанские вооружённые формирования развернули борьбу за изгнание сербов с территории края. По сербским оценкам, от 10 до 40 тысяч было убито, от 70 до 100 тысяч человек было вынуждено покинуть Косово. В 1944 году, во многом благодаря усилиям косовских партизан, территория края была освобождена и вновь вошла в состав Югославии. По конституции Федеративной народной республики Югославия 1946 года был образован автономный край Косово и Метохия в составе Социалистической республики Сербия. Тито, надеясь на вхождение в состав Югославии Албании, поощрял переселение в Косово албанцев и, наоборот, ограничивал возможности для возвращения сербского населения. Хотя по уровню развитию экономики Косово уступало другим регионам Югославии, уровень жизни здесь был существенно выше, чем в соседней Албании, что способствовало притоку беженцев оттуда. К 1960-м годам соотношение долей албанцев и сербов в крае составляло уже 9:1[4]. Несмотря на постепенное расширение автономии Косова, среди албанского населения усиливались стремление к самостоятельности и ориентация на режим Энвера Ходжи в соседней Албании. В 1968 году по краю прокатилась волна выступлений албанских радикалов. Борьба приобрела форму партийных разногласий Союза коммунистов Сербии и Союза коммунистов Косова.
Сербо-албанский антагонизм обострился после прихода к власти в Югославии Слободана Милошевича в 1988 году, который используя националистическую риторику смог завоевать широкую популярность среди сербского населения в условиях начавшегося распада Югославии. Этнические столкновения вылились в Косовскую войну, закончившуюся после военного вмешательства НАТО в 1999 поражением сербской стороны, выводом войск и потерей контроля над территорией. После этого сербское население края сократилось наиболее значительно. Были оставлены многие традиционно сербские районы. Сербы сумели сохранить за собой север Косова, южнее же Ибра сербское население оформилось в анклавы.
Динамика этнического состава Косова в конце XIX — начале XXI века представлена в таблице.
| Год | Албанцы | Сербы | Остальные |
|---|---|---|---|
| 1871 | 32 | 64 | 4 |
| 1899 | 48 | 44 | 8 |
| 1921 | 66 | 26 | 8 |
| 1931 | 69 | ?? | ? |
| 1939 | 60 | 34 | 5 |
| 1948 | 68 | 27 | 5 |
| 1953 | 65 | 27 | 6 |
| 1961 | 67 | 27 | 6 |
| 1971 | 74 | 21 | 5 |
| 1981 | 77 | 15 | 8 |
| 1991 | 82 | 11 | 7 |
| 2000 | 88 | 7 | 5 |
| 2007 | 92 | 5 | 3 |
Напишите отзыв о статье "Сербы в Косове"
Примечания
- ↑ (англ.)Шаблон:Citat web
- ↑ [www.b92.net/eng/news/politics.php?yyyy=2010&mm=04&dd=05&nav_id=66264 UNHCR: Returns to Kosovo halted] (5 апреля 2010). «1 August 2009 UNHCR». (недоступная ссылка)
- ↑ [www.balkaninsight.com/rs/article/izbeglice-sa-kosova-protiv-ta%C4%8Dijeve-posete Izbeglice sa Kosova protiv Tačijeve posete] (12 января 2015). «Procene pokazuju da, 15 godina nakon završetka sukoba, u Crnoj Gori živi više od 6,600 kosovskih Srba. Većina njih još živi u privremenim izbegličkim naseljima i nemaju lična dokumenta.».
- ↑ [www.hrono.ru/libris/kosovo34.html Косово и Метохия: можно ли защищать права человека посредством насилия?]
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Сербы в Косове
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
