Сергеев, Дмитрий Степанович

Дмитрий Степанович Сергеев
Дата рождения	30 октября 1922(1922-10-30)
Место рождения	д. Аннинская, Благовещенский район, Башкирская АССР
Дата смерти	13 марта 2003(2003-03-13) (80 лет)
Место смерти	Уфа, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1941—1945
Звание
Командовал	орудием 157-го гвардейского артиллерийского полка
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Дмитрий Степанович Серге́ев (30 октября 1922 года, д. Аннинская — 13 марта 2003 года, Уфа) — командир орудия 157-го гвардейского артиллерийского полка 74-й гвардейской стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта, гвардии сержант, Герой Советского Союза.

Биография

Сергеев Дмитрий Степанович родился в деревне Аннинская (ныне Благовещенского район Башкирии) в крестьянской семье. Русский.

Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года. Окончил 8 классов и два курса Юматовского зоотехникума. Работал заведующим Старо-Надеждинским сельским клубом.

В Красную Армию призван в 1941 году Благовещенским райвоенкоматом Башкирской АССР. Учился в Ульяновской военной авиационной школе пилотов.

На фронте Великой Отечественной войны с октября 1942 года. Командир орудия 157-го гвардейского артиллерийского полка (74-я гвардейская стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия, 1-й Белорусский фронт) гвардии сержант Сергеев Д. С. отличился в боях за польский город Познань.

С 1945 года лейтенант Сергеев Д. С. — в запасе. Вернулся на родину — в Башкирию.

В 1948 году окончил 3 курса Башкирского государственного педагогического института, в 1964 году — Уфимский авиационный техникум.

Работал директором Подымаловской 7-летней школы Уфимского района, секретарём партийной организации и заместителем директора совхоза «Шемяк» Уфимского района, шлифовщиком, инженером-технологом, начальником отдела сбыта завода п/я № 210 в городе Уфе, старшим экономистом по труду Уфимского ордена Трудового Красного Знамени завода аппаратуры связи (ныне — Башкирское производственное объединение «Прогресс»).

Скончался 13 марта 2003 года. Похоронен в городе Уфе на Южном кладбище.

Подвиг

В ночь на 2 февраля 1945 года гвардии сержант Сергеев Д. С., командир орудия 157-го гвардейского артиллерийского полка 74-й гвардейской стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта, скрытно поставил орудие напротив здания в городе Познань, которое враг превратил в укреплённый опорный пункт, и с рассветом открыл огонь, чем обеспечил захват здания стрелковым подразделением.

20 февраля 1945 года Сергеев первым с расчётом ворвался в городскую крепость и подавил огневые точки врага.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии сержанту Сергееву Дмитрию Степановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6852).

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (31.05.1945);
• орден Ленина (31.05.1945);
• орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985);
• орден Славы 3-й степени (02.08.1944);
• медаль «За отвагу» (04.12.1943);
• медаль «За оборону Сталинграда» (1942);
• другие медали.

Память

В городе Познань (Польша) на стене крепости «Цитадель» в честь подвига Д. С. Сергеева была установлена мемориальная доска.

Литература

• Несокрушимые. — Уфа, 1985. / стр. 174— 204.
• Славные сыны Башкирии. — Уфа, 1979, кн. 4. / стр. 31—34.
• Башкирская энциклопедия. Гл. ред. М. А. Ильгамов; т. 5. П-С. — Башкирская энциклопедия, 2009. — 576 с. — ISBN 978-5-88185-072-2.

Отрывок, характеризующий Сергеев, Дмитрий Степанович

– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?