Неклюдов, Сергей Юрьевич
Поделись знанием:
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.
В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.
Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
(перенаправлено с «Сергей Неклюдов»)
 |
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
| Сергей Юрьевич Неклюдов | |
 | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Место работы: | |
| Альма-матер: |
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
создатель термина постфольклор |
| Награды и премии: |
Лауреат международной премии Питре (Италия) за лучшую работу по фольклористике (1972). Награждён медалью "В память 850-летия Москвы". |
Серге́й Ю́рьевич Неклю́дов (род. 31 марта 1941, Москва) — российский фольклорист и востоковед, профессор, доктор филологических наук, основатель и бывший директор Учебно-научного центра типологии и семиотики фольклора Российского государственного гуманитарного университета. Один из крупнейших специалистов по семиотике фольклора.[1]
Биография
Сын Ольги Сергеевны Неклюдовой, писательницы, второй жены Варлама Шаламова[2]. Окончил в 1965 году Московский государственный университет (руководитель дипломного проекта — Е. М. Мелетинский); был постоянным участником (с 1966 года) Тартуских Летних школ по вторичным моделирующим системам, организуемых Ю. М. Лотманом. В 1969—1992 годах работал в Институте мировой литературы АН СССР, где занимался сравнительным изучением эпической поэзии монгольских народов; данной проблематике посвящены его обе диссертации — кандидатская («Эпические традиции народов Центральной Азии и проблема литературных контактов Востока и Запада в средние века», 1973) и докторская («Эпические традиции в монгольской классической литературе. Генезис и эволюция», 1985). Неоднократно выезжал в Монголию для изучения живой фольклорной традиции (в 1974, 1976, 1978, 2006, 2007 годах); материалы экспедиций представлены в ряде публикаций.
В 1992—2004 годах — заместитель директора Института высших гуманитарных исследований Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ); с 2004 по 2011 гг. — директор учебно-научного Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ, в настоящее время — профессор Центра. Читает общетеоретические курсы по фольклористике, руководит семинарами по современной народной культуре и монгольским фольклорно-мифологическим традициям, проведением Школ молодого фольклориста (с 2003 года), а также веб-сайтом «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика» (www.ruthenia.ru/folklore; с 2003 года). В 1996—2010 гг. — главный редактор журнала о русском фольклоре и традиционной культуре «Живая старина» (Москва, Государственный республиканский центр русского фольклора).
С. Ю. Неклюдов — ответственный редактор научных серий «Традиция-текст-фольклор: типология и семиотика» (РГГУ) и «Антропология / Фольклор» (издательство ОГИ), член редколлегии журнала «Arbor mundi», серий «Исследования по фольклору и мифологии Востока» и «Сказки и мифы народов Востока», член редакционного совета журнала «Критика и семиотика» (Новосибирск, ИФ СО РАН, НГУ — Москва, РГГУ). С 1993 г. — член-корреспондент (Associate Member) Международного союза фольклористов (the Folklore Fellows, an International Network of Folklorists).
Участник III, IV, V и IX (Улан-Батор, 1976, 1982, 1987, 2006) Международных конгрессов монголоведов, XXXI сессии Международной алтаистической конференции (PIAC) (Веймар, 1988), VI Международного симпозиума по монгогльскому эпосу (Бонн, 1988), Международнаго симпозиума «Структурализм: Восточная Европа и становление универсального научного знания новейшего времени» (Дрезден, 1995), Междунар. конф «Тема культуры — народ» (Дрезден, 1996), Междунар. конгр. «100 лет Р. О. Якобсону» (Москва, 1996), Междунар. конф. «Мифопоэтика: из России в Америку. В честь Е. Мелетинского» (Сан Пауло, 1998), Междунар. конф. «Семиотика культуры и наследие московско-тартуской школы» (Тарту, 1998), Междунар. научном семинаре, посвященном дню рождения Ю. М. Лотмана (Тарту, 1999), Междунар. конф. «Худож. текст и его геокультурные стратификации» (Бергамо, 2001), Междунар. конф. «Тело в русской культуре» (Париж, 2002), Междунар. конф. «Путешествия — маршруты» (Констанц, 2005), Междунар. конф. «Случай авангарда» (Амстердам, 2006), I Всероссийского конгресса фольклористов (Москва, 2006), ежегодных Междунар. конф. «Лотмановские чтения» (Москва, c 1993), Междунар. конф. «Миф и литература: Памяти Мелетинского» (Сан-Пауло, 2006), Междунар. симпозиума «Постсоциалистический анекдот» (Тарту, 2007).
С. Ю. Неклюдов — автор свыше 350 работ по теоретической фольклористике, мифологии, эпосу и традиционной литературе монгольских народов, современному русскому городскому фольклору (в том числе переведенных на английский, немецкий, французский, итальянский, испанский, португальский, польский, болгарский, венгерский, эстонский, литовский, китайский, монгольский языки).
В составе группы, руководимой Е. М. Мелетинским, С. Ю. Неклюдов занимался структурным описанием волшебной сказки. Семиотическую методологию он использовал при рассмотрении связей между сюжетной организацией и пространственно-временными отношениями в русском эпосе, а также при изучении семантики мотивов повествовательного фольклора — как в сравнительно-типологическом аспекте, так и специально на монгольском материале.
С. Ю. Неклюдов предпринял историко-типологическое изучение эпических жанров в устной и письменной словесности монголов, причем особое место среди этих работ занимают исследования фольклорных и литературных версий монгольского сказания о Гесере. Кроме того, им дано историческое и системное описание мифологии монгольских народов, её мифологических повествований и образов.
В 1990-е годы С. Ю. Неклюдов обращается к общим вопросам теоретической фольклористики, к исследованию некоторых устойчивых литературно-фольклорных тем и мотивов, а также к проблемам изучения фольклора современного города, в первую очередь — городской песни.
Семья
Женат; дочь Мария (1968 г. р.)
Основные труды
Диссертации
- Исторические взаимосвязи тюрко-монгольских фольклорных традиций и проблема восточных влияний в европейском эпосе // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М., 1972, с. 192—274;
- The Common and the Specific in the Central Asian Epic // Social Sciences. Vol. 4. № 2 (12), 1973, p. 94-104;
- Героический эпос монгольских народов. Устные и литературные традиции. М., 1984; рец.: N. Poppe in: Zentralasiatische Studien, Bd. 18, Wiesbaden, 1985, S. 311—313.
Материалы экспедиций
- Монгольские сказания о Гесере. Новые записи (совм. с Ж. Тумурцереном). М., 1982;
- Mongolische Erzählungen über Geser. Neue Aufzeichnungen (mit Z. Tömörceren). Wiesbaden, 1985; рец. G.Kara in: Acta Orientalia Hung., T. XL (2-3), Budapest, 1986, p. 339-341;
- Мифо-эпический каталог как жанр восточномонгольского фольклора // П. И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение (К 100-летию со дня смерти). Материалы конференции. Ч. II. М.: Наука, 1979, с. 105—123 (совм. с Б. Л. Рифтиным);
- Экскурс в область монгольской демонологии: автокомментарий эпического сказителя // Знак. Сборник статей по лингвистике, семиотике и поэтике. Памяти А. Н. Журинского. Отв. ред. В. И. Беликов, Е. В. Муравенко, Н. В. Перцов. М., 1994, с. 262—268;
- Каменный человек в пещере // www.levonabrahamian.am/engine/documents/document123.doc (состояние 19.02.2007).
Волшебная сказка
- Совм. с Е. М. Мелетинским, Е. С. Новик, Д. М. Сегалом: Проблемы структурного описания волшебной сказки // Труды по знаковым системам IV, Тарту, 1969, с. 86-135;
- Ещё раз к проблеме структурного описания волшебной сказки // Труды по знаковым системам V, Тарту, 1971, с. 63-91;
- Структура волшебной сказки. М., 2001; пер. на англ. (Soviet Structural Folkloristics. The Hague — Paris, 1974, p. 73-139), итал. (La struttura della fiaba. Palermo, 1977), нем. (Semiotica Sovietica. Sowijetische Arbeiten der Moskauer und Tartuer Schule zu sekundären modellbildenden Zeichensystemen (1962—1973). Hrsg. u. eingel. von K.Eimermacher. Aachen, 1986, S. 199—318), франц. (Travaux de semiotique narrative. Quebec, 1992, p. 1-82). Междунар. премия Питре (Италия) за лучшую работу по фольклористике 1971 г.
Русский эпос
- Время и пространство в былине // Славянский фольклор. М., 1972, с. 18-45; пер. на итал. (Ricerche semiotiche. Nuove tendenze delle scienze umane nell’URSS. Torino, 1973, p. 107—124) и нем. (Semiotica Sovietica, S. 319—356);
- Центробежные и центростремительные перемещения в фольклорном повествовании // Russian Literature, LIII (2003), p. 226—235;
- Западный и восточный этнические векторы в русском эпическом сознании // На перекрестке культур: русские в балтийском регионе. В 2-х частях. Под общ. ред. А. П. Клемешева. Ч. 1. Калининград, 2004, с. 39-45;
- Движение и дорога в фольклоре // Die Welt der Slaven. Internationale Halbjahresschrift für Slavistik. Jahrgang LII, 2. Reiseriten — Reiserouten in der russischen Kultur. München: Verlag Otto Sagner, 2007. S. 206—222.
Типология мотивов
- Душа убиваемая и мстящая // Труды по знаковым системам, VII, Тарту, 1975, с. 65-75;
- О функционально-семантической природе знака в повествовательном фольклоре // Семиотика и художественное творчество. М., 1977, с. 193—228;
- О кривом оборотне (к исследованию мифологической семантики фольклорного мотива) // Проблемы славянской этнографии. Л., 1979, с. 133—141;
- Заметки о мифологической и фольклорно-эпической символике у монгольских народов: символика золота // Etnografia Polska, 1980, t. XXIV, zesz. 1, с. 65-94;
- О некоторых аспектах исследования фольклорных мотивов // Фольклор и этнография: У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. Л., 1984, с. 221—229;
- Тайна старых туфель Абу-л-Касима: к вопросу о мифологической семантике традиционного мотива // От мифа к литературе. М., 1993, с. 209—226;
- Образы потустороннего мира в народных верованиях и традиционной словесности // Восточная демонология. От народных верований к литературе. М., 1998, с. 6-43;
- О фаталистических образах и концепциях в традиционных культурах // Поэтика. История литературы. Лингвистика. Сборник к 70-летию Вяч. Вс. Иванова. М., 1999, с. 38-44;
- Вещественные объекты и их свойства в фольклорной картине мира // Признаковое пространство культуры. М., 2002. С. 21-31;
- Об анимистических образах и концепциях в народной культуре // Тело, дух и душа в русской литературе и культуре. Leib, Geist und Seele in der russischen Literatur und Kultur. Herausg. Joost van Baak, Sander Brouwer (Wiener Slawistischer Almanach. Bd. 54 [2004]). S. 19-30;
- Мотив и текст // Язык культуры: семантика и грамматика. К 80-летию со дня рождения академика Никиты Ильича Толстого (1923—1996). М., 2004, с. 236—247.
Типология мотивов в монгольском эпосе
- Zur Transformation eines mythologischen Themas in den ostmongolischen mündlichen Versionen der Geseriade // Die mongolischen Epen. Bezuge, Sinndeutung und Überlieferung. Wiesbaden, 1979, S. 60-70;
- Animistische Motive in Sujet von Kampf mit den Daemonen im mongolischen Epos // Fragen der mongolischen Heldendichtung. T. III. Wiesbaden, 1985, S. 25-38;
- Полистадиальный образ духа-хозяина, хранителя и создателя огня в монгольской традиции // Acta Oientalia Hung., T. XLVI (2-3), Budapest, 1992/1993, p. 311—321;
- Дворец хана Джангара: к типологии одного мотива // Исследователь монгольских языков (К юбилею Б. Х. Тодаевой). Отв. ред. Н. Г. Очирова. Элиста, 2005, с. 124—133;
- Мифологическая семантика в зачинах монгольского эпоса // Opera altaistica professori Stanislao Kaluzynski octogenario dicata. Rocznik Orientalistyczny, t. LVIII, zesz. 1. Warszawa 2005, p. 117—132.
Сказание о Гесере
- Die Helden «Der Finstere» und «Der Wuetende» im mongolischen Epos // Fragen der mongolischen Heldendichtung. T. I. Wiesbaden, 1981, S. 55-76;
- Bemerkungen zu den Vortragsformen des mongolischen Epos // Fragen der mongolischen Heldendichtung. T. II. Wiesbaden, 1982, S. 138—154;
- Das mongolischen Epos und das jakutische Olongho // Fragen der mongolische Heldendichtung. Teil IV. Wiesbaden, 1987, S. 257—273;
- Заметки о повествовательной структуре «Сокровенного сказания» // Mongolica. К 750-летию «Сокровенного сказания». М., 1993, с. 226—238;
- Новотворчество в эпической традиции // Поэтика средневековых литератур Востока: Традиция и творческая индивидуальность. М., 1994, с. 220—245;
- The Mechanisms of Epic Plot and the Mongolian Geseriad // Oral Tradition. Vol. 11. October 1996. № 1 (Epics Along the Silk Roads. Ed. by L. Honko), p. 133—143;
- Мифо-эпический синтез в монгольском фольклоре: «Сказание о кальпе» // Фольклор и мифология Востока в сравнительно-типологическом освещении. Отв. ред. Н. Р. Лидова, Н. И. Никулин. М., 1999, с. 193—212; см. также разделы <1, 2>.
Монгольская мифология
- Мифология тюркских и монгольских народов (Проблемы взаимосвязей) // Тюркологический сборник 1977. М., 1981, с. 183—202;
- Полистадиальный образ духа-хозяина, хранителя и создателя огня в монгольской традиции // Acta Oientalia Hung., T. XLVI (2-3), Budapest, 1992/1993, p. 311—321;
- Монгольская мифология: Религиозные и повествовательные традиции // Мифология и литература Востока. М., 1995, с. 67-77;
- см. также статьи С. Ю. Неклюдова по монгольской мифологии в изд.: Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 1-2. М., 1980-82 (1987-88, 1991-92 и др. изд.); Мифологический словарь. Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М., 1990 (1991 и др. изд.).
Теоретическая фольклористика
- Статус слова и понятие жанра в фольклоре // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994, с. 39-104 (совм. с Е. М. Мелетинским и Е. С. Новик);
- О слове устном и книжном // Живая старина, 1994, № 2, с. 2-3;
- Российская фольклористика и структурно-семиотические исследования // Славянская традиционная культура и современный мир. Сб. материалов научно-практической конференции. Вып. 3. М., 1999, с. 54-62;
- Авантекст в фольклорной традиции // Живая старина, 2001, № 4, с. 2-4;
- Вариант и импровизация в фольклоре // Петр Григорьевич Богатырёв. Воспоминания. Документы. Статьи. СПб., 2002, с. 230—243;
- Фольклор: типологический и коммуникативный аспекты // Традиционная культура, 2002, № 3, с. 3-7;
- Специфика слова и текста в устной традиции // Евразийское пространство: Звук, слово, образ. М., 2003, с. 108—119;
- Типология и история в памятниках героического эпоса // The Armenian Epic «Daredevils of Sassoun» and the World Epic Heritage. 4-6 November, 2003 / Tsakhkadzor. Yerevan: National Academy of Sciences of Armenia, 2003, p. 17-24;
- Почему сказки одинаковые? // Живая старина, 2004, № 1 (41), с. 7-10;
- Структура и функция мифа // Современная российская мифология. М., 2005, с. 9-26;
- Семантика текста и «знания традиции» // Славянская традиционная культура и современный мир. Сборник материалов научной конференции. Вып. 8. М., 2005, с. 22-41;
- Semantische Analyse // Enzyklopädie des Märchens. Handwörterbuch zur historischen und vegleichenden Erzählforschung. Akademie der Wissenschaften zu Göttingen. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2006. Bd. 12. Lieferung 2, S. 558—562;
- Указатели фольклорных сюжетов и мотивов: к вопросу о современном состоянии проблемы // Проблемы структурно-семантических указателей. М., 2006, с. 31-37;
- Литературно-фольклорные реконструкции и проблемы палеофольклора // Слово и мудрость Востока. Литература. Фольклор. Культура. К 60-летию акад. А. Б. Куделина. М., 2006. С. 287—295;
- Фольклор и его исследования: век двадцатый // Экология культуры, № 2 (39), Архангельск, 2006, с. 121—127;
- Заметки об «исторической памяти» в фольклоре // АБ-60. Сборник к 60-летию А. К. Байбурина (Studia Ethnologica. Труды факультета Этнологии. Вып. 4). СПб., 2007, с. 77-86.
Устойчивые темы и мотивы
- Блоха и король: паразитологический экскурс в литературную традицию // Arbor Mundi. Международный журнал по теории и истории мировой культуры Мировое древо, № 6 [К 80-летию Е. М. Мелетинского]. М.: 1998, с. 246—257;
- Савелий и Христиан: предел, передел и беспредел интерпретаций // Вестник РГГУ. Вып. 2. ИВГИ за письменным столом. Сб. статей. М., 1998, с. 264—283;
- «Сдается пылкий Шлиппенбах» (К истории одной метафоры) // ПОЛУТРОПОN. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова. М., 1998, с. 715—729;
- Жена, сданная в аренду // Мифология и повседневность: Гендерный подход в антропологических дисциплинах. Материалы научной конференции, 19-21 февраля 2001 года. СПб., 2001, с. 209—232;
- «Сценарные схемы» жизни и повествования // Русская антропологическая школа. Труды. Вып. 2. М.: РГГУ, 2004, с. 26-36;
- Тело Москвы. К вопросу об образе «женщины-города» в русской литературе // Тело в русской культуре. М., 2005 (Научное приложение. Вып. LI), с. 361—385;
- «Черненькое, маленькое, царя шевелит» // Живая старина, 2005, № 4 (48), с. 32-36;
- Путешествие на Луну: от Мениппа до Незнайки // Язык. Стих. Поэзия. Памяти Михаила Леоновича Гаспарова. М., 2006, с. 442—460;
Городской фольклор
- Фольклор современного города // Современный городской фольклор. Редакционная коллегия А. Ф. Белоусов, И. С. Веселова, С. Ю. Неклюдов. М., 2003, с. 5-24;
- Столичные и провинциальные города в уличной песне XX века: топика и топонимика // Europa Orientalis, № XXII/2003:1, p. 71-86 (перепеч.: Экология культуры, № 2 (39), Архангельск, 2006, с. 67-79);
- «Цыплёнок жареный, цыплёнок пареный…»// Язык. Личность. Текст: Сб. ст. к 70-летию Т. М. Николаевой. Отв. ред. В. Н. Топоров. Отв. секр. И. А. Седакова. М., 2005, с. 637—649;
- «Все кирпичики, да кирпичики…» // Шиповник. Историко-филологический сборник к 60-летию Р. Д. Тименчика. М., 2005, с. 271—303;
- «Гоп-со-смыком» — это всем известно… // Фольклор, постфольклор, быт, литература. Сб. статей к 60-летию Александра Федоровича Белоусова. СПб., 2006, с. 65-85;
- Фольклор на асфальте // Живая старина, 2007, № 3, с. 2-3 (совм. с А. С. Архиповой)
О жизни и трудах
- На русском языке
- Неклюдов Сергей Юрьевич // Кто есть кто в русском литературоведении. Справочник. Ч. 2. К-О. М., 1992, с. 189—190.
- Неклюдов Сергей Юрьевич // Российские фольклористы. Справочник. М., 1994, с. 92-93.
- Неклюдов Сергей Юрьевич // Милибанд С. Д. Биобиблиографический словарь отечественных востоковедов с 1917 г. М., 1995, с. 138—139.
- Основные научные труды доктора филологических наук С. Ю. Неклюдова. Сост. С. Д. Милибанд // Восток, № 5, 2001, с. 205—207.
- Белоусов А. Ф., Душечкина Е. В. К 60-летию С. Ю. Неклюдова // Живая старина, № 1 (29), 2001, с. 50-51.
- Васильев А. Случайный профессор // Новый очевидец. Художественно-публицистический еженедельник, № 19 (20 декабря 2004 года), с. 62-66.
- Библиографический список изданий Центра русского фольклора и публикаций его сотрудников // Традиционная культура, 2004, № 3, с. 94-95.
- Кирпичики. Сборник в честь 65-летия С. Ю. Неклюдова. М., 2007. С. 367—374 [препринт].
- Сценарии жизни — сценарии нарратива. Сб. статей в честь 65-летия С. Ю. Неклюдова. М.: РГГУ (в печати).
- На английском языке
- Nekliudov, S. Ju. // Guide to Scholars of the History and Culture of Central Asia. Harvard Central Asian Forum, 1995, p. 190—191.
- На испанском языке
[www.ugr.es/~mcaceres/entretextos/notas/nekliudov.html Serguei Iurevich Nekliudov (31.03.1941)] // Entretextos. Revista Electrónica Semestral de Estudios Semióticos de la Cultura. Nº 8 (Noviembre 2006).
- На монгольском языке
- Ёндон Д. Неклюдовын семинар (Семинар Неклюдова) // Утга зохиол урлаг (Литература и искусство), № 35 (1613), 1987.VIII.28.
- На немецком языке
- Novik E. S. Nekljudov, Sergej Jur’evič // Enzyklopädie des Märchens. Handwörterbuch zur historischen und vegleichenden Erzählforschung. Göttingen: Akademie der Wissenschaften, 1999. Bd. 9. Lieferung 3, S. 1342—1345.
Напишите отзыв о статье "Неклюдов, Сергей Юрьевич"
Ссылки
- [www.rsuh.ru/who_is_who/detail.php?ID=5075 Страница] на сайте РГГУ
- [www.ruthenia.ru/folklore/nekludov2.htm Список трудов]
- [www.ruthenia.ru/folklore/nekludov3.htm Публикации] на сайте «Ruthenia.ru»
- [postnauka.ru/author/nekludov Публикации] на сайте «Постнаука.ру»
- [www.polit.ru/article/2008/01/17/folklor «Гуманитарное знание и народная традиция»] (из цикла Публичные лекции «Полит.ру»)
- [theoryandpractice.ru/videos/657-postfolklor-v-gorodskikh-traditsiyakh-xx-veka Лекция Сергея Неклюдова «Постфольклор в городских традициях XX века»] в Школе актуальных и гуманитарных исследований 12 ноября 2013 года.
- [www.polit.ru/article/2009/07/16/folklore Как работает народная традиция]
- [www.polit.ru/article/2012/11/27/edu Гильотина как эффективное средство от мигрени]
Примечания
Отрывок, характеризующий Неклюдов, Сергей Юрьевич
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.
В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.
Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Учёные по алфавиту
- Доктора филологических наук
- Фольклористы СССР
- Фольклористы России
- Филологи России
- Востоковеды СССР
- Востоковеды России
- Литературоведы России
- Этнографы России
- Преподаватели Российского государственного гуманитарного университета
- Монголоведы
- Выпускники филологического факультета МГУ
- Сотрудники ИМЛИ
