Серебристая чайка

Серебристая чайка
Серебристая чайка на южном побережье Англии
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Птицы Подкласс:  Новонёбные Отряд:  Ржанкообразные Подотряд:  Lari Семейство:  Чайковые Род:  Чайки Вид:  Серебристая чайка
Международное научное название
Larus argentatus Pontoppidan, 1763
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/144204 144204 ]
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе

Серебри́стая ча́йка (лат. Larus argentatus) — крупная птица семейства чайковых, широко распространённая в Европе, Азии и Северной Америке. Сильная и агрессивная птица, часто встречается вблизи крупных городов, где чувствует себя уверенно.

Систематика

Эволюция и систематическое положение серебристой чайки до конца не выяснены и в настоящее время являются предметом споров среди орнитологов. Различают так называемую «группу серебристых чаек» — таксонов с общими фенотипическими особенностями, такими как белый окрас головы у взрослых птиц и красное пятно на изгибе подклювья. В разных изданиях описывают от 2 до 8 отдельных видов этой группы. Согласно одной из теорий, ставшей очень популярной начиная с 1970-х годов XX века, серебристая чайка относится к так называемым «кольцевым видам» — организмам, ломающим классические представления о дискретности биологического вида. Согласно этой теории, общий предок птиц из этой группы некогда обитал в Центральной Азии, и во времена потепления в межледниковый период стал распространяться сначала на север, а затем и на восток, по пути образуя всё новые и новые формы. Каждая новая форма отличалась всё более светлым оперением верхней части тела, однако птицы из каждой последующей популяцией свободно скрещивались с предыдущей. В конце концов круг вокруг Арктики сомкнулся, однако передовая восточная популяция, в настоящее время рассматриваемая как серебристая чайка, уже не имела такого родства с первоначальной западной (клуша), то есть по определению вела себя как отдельный вид.

Последние публикации по этой теме, основанные в том числе и на генетических исследованиях, склоняются к тому, что в «группу серебристых чаек» следует включить как минимум 8 отдельных видов, в том числе собственно серебристую чайку, клушу (Larus fuscus), восточную клушу (Larus heuglini), восточно-сибирскую чайку (Larus vegae), средиземноморскую чайку (Larus michahellis), хохотунью (Larus cachinnans), американскую серебристую чайку (Larus smithsonianus) и армянскую чайку (Larus armenicus).

Описание

Внешний вид

Крупная белоголовая чайка длиной 54—60 см, размахом крыльев 123—148 см и весом 720—1500 г. В брачном наряде оперение головы и шеи чисто-белое, в зимнем с тёмными пестринами различной интенсивности. Брюшная часть тела и хвост также белые. Верхняя часть туловища и верхние кроющие крыльев голубовато-серые, слегка более светлые у птиц, гнездящихся в Западной Европе и Исландии. Окончания всех маховых, а также вершины плечевых перьев белые. Большинство первостепенных маховых имеют на себе хорошо заметный чёрный рисунок, некоторые только на вершине. Клюв прямой, сжат по бокам и слегка загнут вниз на конце, зеленоватый либо жёлтый, с отчётливым красным пятном на изгибе подклювья. Радужная оболочка глаз светло-жёлтая или серебристо-серая. Ноги красновато-розовые. Половой диморфизм в окрасе не выражен.

Молодые птицы заметно отличаются от взрослых, и светлый брачный наряд приобретают только на четвёртый год жизни. В гнездовом наряде они трудноотличимы от таких же молодых клуш и морских чаек. Оперение пёстрое: перья лба, подбородка и боков головы грязно-белого цвета с многочисленными продольными бурыми полосками и пятнами. На затылке, темени и по бокам шеи перья с белыми основаниями, такими же белыми каёмками на конце и бурыми пятнами посередине. Верхняя часть туловища бурая, с частыми светлыми каёмками грязно-охристого либо беловатого цвета. На второй и третий год жизни тело постепенно светлеет и приобретает более монотонные тона. На втором году жизни на спине появляются участки светло-серого цвета, а на третьем они уже доминируют в верхней части тела. В период взросления радужина изменяется от коричневого до жёлтого, а клюв от тёмно-бурого до жёлтого с красным пятном на подклювье.

Отличия от близких видов

В отличие от недостигших половой зрелости птиц взрослые особи сравнительно легко отличимы от других чаек. По сравнению с другими близкими видами серебристые чайки выглядят заметно крупнее, а также обладают особенными морфологическими характеристиками. У средиземноморской чайки ноги ярко-жёлтые, тогда как у серебристой красновато-розовые. Чайка Одуэна (Larus audouinii) выглядит более элегантно, и к тому же у неё тёмно-красный клюв и серые ноги. У морской чайки и клуши гораздо более тёмное — свинцово-серое или чёрное — оперение верха. Армянская чайка (Larus armenicus) отличается тёмным ободком вокруг клюва. У черноголового хохотуна (Larus ichthyaetus) голова тёмная, а не светлая, как у серебристой чайки. У серокрылой чайки (Larus glaucescens) и у бургомистра (Larus hyperboreus) окончания крыльев более белые, а не чёрные.

Голос

Вокализация аналогична с другими крупными чайками — это звонкие хриплые крики «гаг-аг-аг», которые в случае опасности повторяются многократно, что делает их похожими на хохот. В громком крике часто запрокидывают голову назад. Кроме того, издаёт односложное «кья-ау», похожее на мяуканье. Голос более высокий, чем у клуши, однако ниже, чем у бургомистра.

Движения

Полёт обычно плавный, парящий, с редкими взмахами крыльев. Может подолгу находиться в воздухе, паря высоко в восходящих потоках воздуха. При преследовании добычи может лететь очень быстро и манёвренно. На воде держится хорошо, однако полностью заныривает крайне редко — в основном, в случае опасности. При добывании корма опускает под воду голову либо часть туловища. На земле держится уверенно, иногда совершая короткие пробежки.

Распространение

Ареал

Серебристая чайка широко распространена в северном полушарии, встречаясь как в высоких арктических широтах, так и в тёплом тропическом климате. Северная граница гнездового ареала находится в промежутке между 70 и 80° северной широты — в Европе это северные границы Скандинавского полуострова, в Азии — побережье и острова Северного Ледовитого океана восточнее Таймыра, в Америке — Баффинова Земля и полярные регионы Канады и Аляски. На юге птицы гнездятся вплоть до 30°-40° северной широты — в Европе до атлантического побережья Франции, в Америке в районах южнее Великих озёр. В последние годы отмечены отдельные случаи гнездования этих птиц и за пределами природного ареала — например, на Украине, в Белоруссии и в Поволжье на Рыбинском водохранилище.

Миграция

Северные популяции являются перелётными, в зимнее время мигрируя на юг далее живущих оседло либо кочующих птиц. В Западной Палеарктике они не удаляются южнее Пиренейского полуострова, но в Новом Свете достигают Центральной Америки и Вест-Индии. В Западной Европе большинство птиц остаётся зимовать в пределах гнездового ареала. Птицы внутренних районов Скандинавии, Финляндии и северо-западных регионов России, как правило, перемещаются на небольшие расстояния на побережья Балтийского или Северного морей. Из Сибири и Дальнего Востока птицы мигрируют в Японию, на Тайвань и на побережье Южно-Китайского моря.

Места обитания

Места обитания связаны с разнообразными водоёмами — как внешними, так и внутренними. Заселяют скалистые и сглаженные берега морей и крупных озёр, низовья рек, водохранилища, болота. Предпочтение отдают островам, где находят защиту от наземных хищников. С конца XX века осваивают крупные города, устраивая свои гнёзда на крышах зданий. Зимой, как правило, держатся на морском побережье.

Размножение

Как и другие представители семейства, серебристые чайки обычно моногамны и пару сохраняют в течение длительного времени. В очень редких случаях, когда гнёзда в колонии расположены очень близко друг к другу, возможны случаи полигинии, когда на одного самца приходится две самки. Весной к местам гнездовий прибывают относительно рано, когда на водоёмах только начинают появляться участки открытой воды. Например, на побережье Баренцева моря основная масса птиц появляется в марте-апреле, в среднем течении Енисея — в третьей декаде мая, на юге Камчатки — в середине апреля-конце мая. В первое время, когда значительная часть воды покрыта льдом, держатся вблизи населённых пунктов или вокрук мусорных свалок. Вскоре после прибытия начинается брачный сезон, во время которого птицы себя ведут очень демонстративно — громко кричат, запрокидывая или наоборот сгибая голову, изгибаются, кормят партнёра.

Гнездятся чаще всего колониями, состоящими от нескольких десятков до нескольких тысяч пар, однако могут гнездиться и одиночно. Птицы либо занимают старые, прошлогодние гнёзда, либо строят новое, но в любом случае оно устраивается на открытом месте, обычно на земле — на скалистом берегу моря, обрыве, в песчаных дюнах, на выступающей из воды кочке, реже в зарослях густой травы. В колонии расстояние между двумя соседними гнёздами может варьироваться в широких пределах от 1—3 до 25—30 м, но в среднем составляет около 4,9 м. Строительством занимаются оба члена пары, в качестве материала используя находящийся поблизости растительный материал — в зависимости от местоположения, это могут быть водоросли (фукус (Fucus)), вегетативные части злаков (ковыль, пырей, типчак), зостера (Zostera), осока, лишайник, мох, небольшие веточки деревьев и др. Изнутри гнездо может быть выстлано перьями или шерстью животных. Иногда гнездо представляет собой простую лунку в земле, выстланную ракушечником. Самка, как правило, откладывает яйца один раз за сезон: в апреле — начале июня в зависимости от региона. Размер кладки обычно состоит из 2—3 яиц размером (65—81)×(41—54) мм. Общий фон яиц варьируется в пределах от бледно-коричневого до зеленовато-голубого. Также, как правило, имеется рисунок в виде глубоких пятен, которые могут быть бледно-серыми или коричневато-фиолетовыми. Сменяя друг друга через определённые промежутки времени, насиживанием занимаются оба члена пары. Яйца периодически переворачиваются с помощью движений ног и тела. Инкубационный период составляет 28—30 дней. Вылупившиеся птенцы покрыты буровато-серым пухом с тёмными пятнами. В первые сутки они полностью беспомощны, на вторые уже способны подниматься на ноги и принимать пищу, а через 3—4 дня покидают гнездо и держатся неподалёку, в случае опасности прячась среди камней или на воде. На крыло птенцы поднимаются через 38—45 дней, но ещё в течение месяца или полутора полностью зависят от родителей, которые их поочерёдно кормят. Половая зрелость молодых птиц наступает через 5—6 лет.

Питание

Рацион очень разнообразный, при этом птицы при необходимости легко переходят с одного типа корма на другой. В прибрежной и литоральной зоне моря охотятся за рыбой, ракообразными, моллюсками, иглокожими, водными червями. В поисках добычи на воде высматривают жертву на её поверхности, погружая в неё голову либо часть туловища, однако полностью не заныривают. Иногда кружат над водой, высматривая добычу. Если животное покрыто панцирем либо раковиной, как у моллюсков и некоторых ракообразных, птицы поднимают их в воздух и бросают с большой высоты на камни, тем самым разбивая твёрдую оболочку. Кормятся отбросами вблизи рыболовецких судов и предприятий по переработке морских продуктов. На суше питаются как растительной, так и животной пищей — грызунами, ящерицами, птенцами и яйцами других птиц, насекомыми и их личинками, ягодами, зерном. Употребляют в пищу падаль и пищевые отбросы. Кроме того, для чаек характерен клептопаразитизм, когда уже пойманная добыча отнимается у других водных птиц — чаек, крачек, поморников, бакланов, тупиков или уток. При случае разоряют чужие гнёзда, в том числе и других серебристых чаек.

Ссылки

• [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/312.html Позвоночные животные России: Серебристая чайка]
• [water-birds.narod.ru/larus_argentatus.htm Водоплавающие и чайковые птицы Подмосковья «Серебристая чайка — Larus argentatus»]
• [www.ecosystema.ru/08nature/birds/073.php Серебристая чайка на сайте ecosystema.ru]
• [eunis.eea.europa.eu/species-factsheet.jsp?tab=2&idSpecies=1103&idSpeciesLink=1103 Распространение серебристой чайки в Европе]  (англ.)
• [elibrary.unm.edu/sora/om/om034.pdf Joanna Burger «Pattern, mechanism, and adaptive significance of territoriality in herring gulls (Larus argentanus)» Monography]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Серебристая чайка

– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.