Серебряков, Алексей Валерьевич
Поделись знанием:
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
| Алексей Серебряков | |||
 Алексей Серебряков на пресс-конференции, посвящённой выходу фильма «ПираМММида» | |||
| Имя при рождении: |
Алексей Валерьевич Серебряков | ||
|---|---|---|---|
| Профессия: | |||
| Карьера: |
1978 — наст. время | ||
| Награды: |
| ||
Алексе́й Вале́рьевич Серебряко́в (род. 3 июля[1] 1964, Москва) — советский, российский и канадский актёр театра и кино, народный артист Российской Федерации (2010)[2].
Содержание
Биография
Алексей Серебряков родился 3 июля 1964 года в Москве[3].
Окончил Государственный институт театрального искусства им. А. В. Луначарского (1986, мастерская О. Табакова)[3] и работал актёром в Сызранском драматическом театре имени А. Н. Толстого.
Актёр Театра-студии под руководством О. Табакова (1986—1991).
С сентября 2009 года актёр театра «Ленком», играл в мюзикле «Метро» театра «Московская Оперетта» и в антрепризном спектакле «Новый».
В начале 2012 года эмигрировал вместе с семьёй в Канаду, причиной отъезда, по словам самого актёра, стала сложившаяся в России неблагоприятная социальная обстановка, связанная с ростом агрессии и нетерпимости, несоблюдение властями элементарных гражданских прав населения[4].
Исполнил главную роль в социальной драме «Левиафан», вышедшей в мировой прокат в 2014 году. За эту актёрскую работу во второй раз в истории отечественного кино был выдвинут на премию Европейской киноакадемии.
В 2016 году было объявлено, что Серебряков станет российским воплощением доктора Хауса[5]
Театральные работы
- «Федра» с Аллой Демидовой и Дмитрием Певцовым
- «Метро» (мюзикл)
Фильмография
- 1978 — Поздняя ягода — Кузьма
- 1978 — 1983 — Вечный зов — Димка Савельев, сын Фёдора и Анны в детстве
- 1979 — Отец и сын — Алёша
- 1979 — Алые погоны — Владимир Ковалёв, суворовец
- 1980 — Последний побег — Виктор Чернов
- 1981 — Смотри в оба! — Михаил, парень в шляпе
- 1986 — Тихая застава — Коля Васьков, пограничник
- 1986 — Обвиняется свадьба — Игорь Субботин, футболист
- 1987 — Забавы молодых — Пан
- 1987 — Кресло — спекулянт
- 1988 — После войны — мир — «Зверь»
- 1989 — Случайный вальс — Серёжа
- 1989 — Фанат — Егор, каратист «Малыш»
- 1989 — Смиренное кладбище — Мишка
- 1990 — Распад — Валерий, жених Любы, внук Осипа Лукича
- 1990 — Возвращение в Зурбаган — «Кисель», бывший дружок Старкова
- 1990 — Морской волк — Джордж Лич
- 1991 — Обнажённая в шляпе — «Игрушка»
- 1991 — Кремлёвские тайны шестнадцатого века — царевич Феодор Иоаннович
- 1991 — Афганский излом — сержант Арсёнов, «русский Рэмбо»
- 1992 — Высшая мера — Витёк Семаков
- 1992 — Патриотическая комедия — Андрей
- 1992 — Эскадрон / Szwadron (Бельгия, Польша, Украина, Франция) — Емельянов
- 1992 — Ключ — революционер
- 1993 — Способ убийства — Берт Клинг
- 1993 — Ночь вопросов — Сергей
- 1993 — Я — Иван, ты — Абрам
- 1993 — Плащ Казановы — друг Маши
- 1994 — Зона Любэ — младший лейтенант внутренней службы
- 1994 — Серп и молот — Евдоким Кузнецов
- 1995 — Прибытие поезда (новелла «Экзерсис № 5») — Роман Сергеевич
- 1997 — Упырь — истребитель вампиров
- 1998 — Жёсткое время — Сергей, режиссёр
- 1998 — Тесты для настоящих мужчин — Алексей Валерьевич Серебров
- 1999 — Тонкая штучка — Витёк, бандит
- 2000 — Десант — Алексей Буров, сержант
- 2000 — Бандитский Петербург. Фильм 2. «Адвокат» — Олег Званцев
- 2000 — Империя под ударом — Борис Викторович Савинков
- 2001 — Парижский антиквар — Отто Хелле
- 2002 — Завтра будет завтра — Дмитрий Александрович
- 2002 — Шатун — Сергей Земцов
- 2003 — Антикиллер 2: Антитеррор — Ужах Адуев
- 2003 — Баязет — Карабанов, поручик
- 2003 — Чёрная метка — сотрудник КГБ
- 2003 — Убойная сила 5 — отец Макарий
- 2004 — Штрафбат — комбат Твердохлебов
- 2005 — Второй фронт — Веклич
- 2005 — Казароза — Алферьев
- 2005 — Нелегал — нелегал
- 2005 — Побег — Пахомов, полковник
- 2005 — Херувим — Михаил Райский, полковник
- 2005 — Жмурки — доктор
- 2005 — 9 рота — капитан разведки
- 2005 — Дети Ванюхина — Александр Ванюхин
- 2005 — Случайный взгляд
- 2005 — Принцесса и нищий — «Бельмондо»
- 2006 — Очарование зла — Александр Болевич
- 2006 — Кровавый круг — Ершов
- 2006 — Жесть — «Терминатор»
- 2006 — Девять месяцев — Григорий Поспелов, врач
- 2006 — Перегон — Юрченко, комендант аэродрома
- 2006 — Письмо — Степан
- 2006 — С Дона выдачи нет — отец Георгий
- 2006 — Сказка о женщине и мужчине — Александр Вольский
- 2006 — Консервы — Сергей Усольцев
- 2007 — Груз 200 — Алексей, самогонщик
- 2007 — Глянец — Стасис
- 2007 — Код Апокалипсиса — Сергей, «Охотник»
- 2007 — Закон мышеловки — Алексей, психоаналитик
- 2007 — Тиски — Дудайтис, майор
- 2007 — Свои дети — Глеб
- 2007 — Смерть шпионам! — Думанский, майор
- 2008 — Обитаемый остров — Странник
- 2008 — Четыре возраста любви — Алексей Степанович
- 2008 — Холмы и равнины — Бульба, врач-хирург
- 2009 - Золотое сечение - "Богатый искатель, уставший от праздной жизни
- 2009 — Террористка Иванова — Михаил Пилюгин, майор милиции, следователь
- 2009 — Стая — Вадим
- 2009 — Мужчина в моей голове — Дмитрий Сергеевич
- 2009 — Обитаемый остров: Схватка — Странник
- 2010 — Охотники за караванами — Оковалков, майор
- 2010 — Сказка. Есть — Папа
- 2010 — Глухарь в кино — Андрей Смирнов
- 2010 — Золотое сечение — Алекс
- 2010 — Связь времён — отец Михаил
- 2010 — Каденции — Олег
- 2010 — Иванов — Николай Алексеевич Иванов
- 2010 — Военный госпиталь — Олег Вольт
- 2010 — Брест. Крепостные герои (документально-игровой фильм)
- 2011 — ПираМММида — Мамонтов
- 2011 — Охотники за бриллиантами — Николай Шахов, следователь
- 2011 — Жила-была одна баба — Лебеда
- 2011 — Белая гвардия — Най-Турс
- 2011 — Синдром дракона — Константин Запорожец
- 2011 — Забытый — Францев
- 2011 — Товарищи полицейские — Павлов
- 2012 — Снайпер 2. Тунгус — Михайлов, старшина
- 2012 — Соло на саксофоне — Саша Фролов
- 2013 — Агент — Андрей Козырев, «американец»
- 2013 — Ладога — Сергиенко, капитан НКВД
- 2014 — Левиафан — Николай Николаевич Сергеев, муж Лилии, отец Ромы
- 2015 — Метод — Алексей Ануфриев, он же «Стрелок»
- 2015 — Фарца — Востриков, отец Нади, майор милиции
- 2015 — Москва никогда не спит — Антон
- 2015 — Клинч — Фёдоров, учитель литературы [6]
- 2016 — Квартет — Кощей
- 2016 — Стена — Михаил Шеин, смоленский воевода[7]
- 2016 — Доктор Рихтер — доктор Рихтер
- 2017 — Легенда о Коловрате — древнерусский князь Юрий[8]
- 2017 — Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря в дом инвалидов — Лёха Штырь
Озвучивание
- 1980 — «Через тернии к звёздам» — Профессор Виктор Климов (Александр Лазарев) — озвучивание новой версии, 2001
- 1992 — «Эскадрон» (Szwadron) — Фёдор (Радослав Пазура)
- 1992 — «Я хотела увидеть ангелов» — Боб (Алексей Баранов)
- 1994 — «Зона Любэ» — Владик (Филипп Янковский)
- 1994 — «Серп и молот» — милиционер в штатском (Гоша Куценко)
- 2010 — «Возмездие» (Edge of Darkness) — Томас Крэйвен (Мел Гибсон)
- 2010 — «Брест. Крепостные герои» — разные персонажи х/ф
Признание и награды
- 1990 — кинофестиваль в Локарно — приз за лучшую мужскую роль («Случайный вальс»)
- 1993 — кинофестиваль «Созвездие» — специальный приз жюри («Высшая мера»)
- 1994 — кинофестиваль «Киношок» — приз за лучшую мужскую роль («Серп и молот»)
- 1998 — Заслуженный артист Российской Федерации[9]
- 2000 — фестиваль «Виват, кино России!» (Санкт-Петербург) — приз за лучшую мужскую роль («Тесты для настоящих мужчин»)
- 2006 — фестиваль «Виват кино России!» (Санкт-Петербург) — приз за лучшую роль («Дети Ванюхина»)
- 2010 — Народный артист Российской Федерации[2]
- 2014 — 45-й Индийский международный кинофестиваль[10] — приз за лучшую мужскую роль («Левиафан»)
Напишите отзыв о статье "Серебряков, Алексей Валерьевич"
Примечания
- ↑ [www.wday.ru/stil-zhizny/kultura/aleksey-serebryakov-itogi-nakanune-yubileya/ Алексей Серебряков: итоги накануне юбилея - Woman's Day]
- ↑ 1 2 [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=057274 Почётное звание присвоено Указом Президента России № 196 от 16.02.2010 (3 стр.)]
- ↑ 1 2 [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=1&e_person_id=840 Алексей Серебряков]. Энциклопедия отечественного кино. Проверено 18 июня 2014.
- ↑ [www.kp.ru/daily/25846/2816833/ Алексей Серебряков увёз семью в Канаду] (рус.). Комсомольская правда. Проверено 26 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DDfVqi8e Архивировано из первоисточника 27 декабря 2012].
- ↑ [m.lenta.ru/news/2016/03/30/hmd/ Серебряков сыграет главную роль в российском ремейке «Доктора Хауса»: Кино: Культура: Lenta.ru]
- ↑ [www.gaiff.am/en/3fJnNsPTZa7IoaKmqu0HwNzEim The Clinch]
- ↑ [afisha.mail.ru/cinema/news/46152/ Серебряков сыграет в фильме по роману Мединского]
- ↑ [www.rzn.info/news/2016/1/29/v-moskve-startovali-s-emki-fil-ma-o-evpatii-kolovrate.html В Москве стартовали съемки фильма о Евпатии Коловрате]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1132274 Указ Президента РФ от 21.09.1998 № 1123 «О награждении государственными наградами Российской Федерации» (стр. 7)]
- ↑ [www.fond-kino.ru/news/6/671/ Левиафан, созданный при поддержке Фонда кино, стал победителем Индийского международного фестиваля.] // 1 декабря 2014
Ссылки
- [people.passion.ru/zvezdnye-novosti/sobytiya/aleksei-serebryakov-otkazalsya-ot-grazhdanstva-rossii-92962/ Алексей Серебряков отказался от гражданства России]
- [tengrinews.kz/cinema/akter-aleksey-serebryakov-ne-otkazyivalsya-ot-grajdanstva-rossii-259910/ Актер Алексей Серебряков не отказывался от гражданства России]
- Алексей Серебряков (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [ruskino.ru/art/240 Алексей Серебряков на сайте RUSKINO.RU]
- [runyweb.com/articles/culture/cinema/russian-film-week-aleksey-serebryakov-interview.html Алексей Серебряков: «Современное кино — это система аттракционов и глупого смеха» Интервью на портале RUNYweb.com — Русский Нью-Йорк онлайн]
Отрывок, характеризующий Серебряков, Алексей Валерьевич
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
