Серебрянников, Александр Георгиевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Георгиевич Серебрянников
Дата рождения

1904(1904)

Место рождения

ст. Юрюзань, Белорецкий район, Башкирия

Дата смерти

8 июля 1943(1943-07-08)

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

пехота

Годы службы

1941—1943

Звание

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Александр Георгиевич Серебрянников (Серебренников) (06. 1904 года — 8 июля 1943 года) — помощник командира взвода 25-го гвардейского стрелкового полка 6-й гвардейской стрелковой дивизии 13-й армии Центрального фронта, гвардии старший сержант, Герой Советского Союза.





Биография

Александр Георгиевич Серебрянников (Серебренников)[1] родился в июне 1904 года на станции Юрюзань ныне Белорецкого района Башкирии (по другим данным — в деревне Малоказаккулово Учалинского района) в семье рабочего.

Русский. Получил начальное образование. Работал валяльщиком обуви в городе Верхнеуральск, в обувной артели в городе Белорецк Башкирской АССР. Призван в армию в 1942 году Белорецким райвоенкоматом Башкирской АССР.

В действующей армии с мая 1942 года. Член ВКП(б) с 1943 года.

Помощник командира взвода 25-го гвардейского стрелкового полка (6-я гвардейская стрелковая дивизия, 13-я армия, Центральный фронт) гвардии старший сержант Серебрянников отличился в боях на Орловско-Курском направлении[2]. Погиб в бою.

Похоронен в селе Ольховатка Поныровского района Курской области[3][4].

Подвиг

В бою на орловско-курском направлении с 7 июля 1943 года в отражении крупных атак противника проявил исключительное мужество, геройство и отвагу. Когда командир взвода выбыл из строя, сложилось критическое положение. Серебрянников по своей инициативе принял командование на себя и руководил отражением ожесточённых атак противника. В этом бою лично уничтожил свыше 50 автоматчиков, отбил своим взводом 8 атак противника. Когда группе автоматчиков удалось ворваться в траншеи 8-й стрелковой роты, гвардии старший сержант Серебрянников поднял свой взвод в контратаку, уничтожил противника и занял прежнее положение. Дважды раненый, истекая кровью, не ушёл с поля боя и до последней минуты своей жизни руководил взводом. При отражении последней атаки врага погиб[2].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 августа 1943 года посмертно присвоено звание Героя Советского Союза[2].

Награды

Память

  • Именем Героя названа улица в городе Белорецке. В декабре 1965 года у здания средней школы № 17 города Белорецка открыт памятник А. Г. Серебрянникову[5].
  • Именем Героя названа улица в военном городке Печи (город Борисов, Минская область, Республика Беларусь). Памятник гвардии старшему сержанту Серебрянникову является частью комплекса Памяти Героев Советского Союза 6-й гвардейской стрелковой Ровенской дивизии (ныне — 72-й гвардейский объединённый учебный центр подготовки прапорщиков и младших специалистов).

Напишите отзыв о статье "Серебрянников, Александр Георгиевич"

Примечания

  1.  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2082 Серебрянников, Александр Георгиевич]. Сайт «Герои Страны».
  2. 1 2 3 4 [www.podvignaroda.ru/?n=12055456 Наградные документы] в электронном банке документов «Подвиг Народа» (архивные материалы ЦАМО, ф. 33, оп. 682525/793756, д. 40/43, л. 15/287, 288).
  3. [obd-memorial.ru/html/info.htm?id=53029740 Информация] в электронном банке документов ОБД «Мемориал».
  4. [obd-memorial.ru/html/info.htm?id=63257498 Информация] в электронном банке документов ОБД «Мемориал».
  5. [6divizia.ucoz.ru/_bl/1/66090803.jpg Памятник А. Г. Серебренникову в Белорецке].

Литература

  • Несокрушимые. — Уфа, 1985. / стр. 174—204.
  • Славные сыны Башкирии. — Уфа, 1979, кн. 4. / стр. 31—34.
  • Башкирская энциклопедия. Гл. ред. М. А. Ильгамов; т. 5. П-С. — Уфа: Башкирская энциклопедия, 2009. — 576 с. — ISBN 978-5-88185-072-2.
  • [az-libr.ru/index.shtml?Persons&H5G/ea9ffde1/index Серебрянников Александр Георгиевич] // Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Отрывок, характеризующий Серебрянников, Александр Георгиевич

Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»