Серов, Василий Родионович

Василий Родионович Серов
Полковник Василий Родионович Серов
Дата рождения	23 января (4 февраля) 1829(1829-02-04)
Место рождения	Гурьев, Астраханская губерния, Российская империя
Дата смерти	14 (27) июля 1901(1901-07-27) (72 года)
Место смерти	Гурьев, Гурьевский уезд, Уральская область, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	казачьи войска
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Венгерский поход 1849 года, Туркестанские походы
Награды и премии

Васи́лий Родио́нович Серо́в (23 января (4 февраля) 1829, Гурьев—14 (27) июля 1901, там же) — русский военачальник, уральский казак, генерал-лейтенант, участник Туркестанских походов.

Биография

Родился 23 января (4 февраля) 1829 года в Гурьеве (ныне Атырау). Окончил Неплюевский кадетский корпус в Оренбурге, из которого выпущен 23 декабря 1844 года урядником.

Служил в Уральской войсковой канцелярии, затем начальником казачьих Приузенских хуторов. В составе 7-го Уральского казачьего полка участвовал в Венгерском походе 1849 года.

12 мая 1851 года получил первый офицерский чин хорунжего, через два года назначен младшим адъютантом Гурьевской линейной команды, затем комиссаром Гурьевских и Сарайчиковых провиантских магазинов. В 1854 был назначен смотрителем войсковых судов Уральского казачьего войска на Каспийском море. 5 мая 1855 года был произведен в сотники, 30 августа 1859 года в есаулы и тогда же был назначен командиром Отдельной Уральской сотни и переведен в форт Перовский. В 1862 году за примерную службу награждён орденом Св. Станислава 3-й степени. В 1864 году сотня была передислоцирована южнее — в недавно взятый русскими войсками город Туркестан.

Иканский бой

В начале декабря 1864 года до коменданта Туркестана полковника Жемчужникова донеслись слухи о появлении в окрестностях города шайки кокандцев численностью до 400 человек и 4 декабря 1864 года он отправил на осмотр местности и для уничтожения кокандских повстанцев сотню есаула Серова, усиленную 1 пушкой. Возле селения Икан сотня неожиданно наткнулась на главные силы кокандской армии силою около десяти тысяч человек, возглавляемую регентом Кокандского ханства муллой Алимкулом и шедшую брать город Туркестан. Казаки мгновенно были окружены. В течение двух дней (4 и 5 декабря) без пищи и воды уральцы держали круговую оборону в голой степи, прикрываясь телами убитых лошадей. Посланная из Туркестана им на выручку стрелковая рота под командованием поручика Сукорко пробиться не смогла, им помешал отряд султана Сыздыка Кенесарыулы. Небольшой кавалерийский отряд Сыздыка блокировал роту Сукорко со стороны Туркестана и почти двое суток крутил вокруг города. Тогда есаул Серов дал команду сотне пробиваться самостоятельно. Ранним утром 6 декабря казаки встали в каре и пошли сквозь кокандское войско. Пройдя с боем около 15 верст они наконец встретились с новым отрядом из Туркестана и вернулись в крепость.

Всего отряд под командованием Серова состоял из 2 офицеров, 5 урядников, 98 казаков, кроме того к сотне придано 4 артиллериста, фельдшер, обозный и три посыльных казаха. Потери составили: из двух офицеров один убит, сам Серов был ранен в верхнюю часть груди и контужен в голову; из 5 урядников 4 убито, 1 ранен; из 98 казаков 50 убито, 36 ранено, 4 артиллериста ранены; фельдшер, обозный и один казах — убиты.

После боя

Все выжившие после боя казаки были награждены Знаком отличия военного ордена, сам Серов — орденом Св. Георгия 4-й степени и произведен в войсковые старшины (19 января 1865 года).

7 октября 1884 года в 4-й сотне 2-го Уральского казачьего полка на головных уборах были введены особые знаки отличия за Иканский бой. Впоследствии в Ташкенте в новом городе одна из улиц получила название Иканская. Орудие, захваченное кокандцами в бою, впоследствии было отбито у кокандцев Абрамовым при штурме Ташкента.

После взятия Черняевым Ташкента, войсковой старшина Серов был назначен комендантом города, после официального присоединения Ташкента к Российской империи — начальником туземного населения Ташкента и Сырдарьинской области. В 1866 году награждён орденом св. Владимира 4-й степени.

После отзыва Черняева и назначения на его место генерала Романовского Серов фактически возглавил контрразведку Туркестанской области, работал с перебежчиками из Бухары и Коканда, из афганских дезертиров создал так называемую «Афганскую роту», успешно проявившую себя в войне с Бухарским ханством в 1868 году. С 30 мая по 8 июня 1868 года Серов находился в Самарканде, с небольшим гарнизоном, который выдержал осаду многотысячных скопищ шахрисябзцев.

В 1869 году Василий Серов за боевые заслуги в ходе Туркестанских походов был награждён почетным золотым оружием с надписью «За храбрость». 31 марта 1869 года произведён в подполковники и 26 февраля 1872 года — в полковники.

На Урале

В конце 1872 года вернулся в Гурьев и 15 мая 1874 года был назначен атаманом 2-го Гурьевского отдела Уральского казачьего войска, с 28 декабря 1882 года являлся атаманом 1-го Уральского отдела. Был депутатом от войска на коронации императора Александра III. 15 мая 1883 года производится в чин генерал-майора. В 1878—1889 годах неоднократно исполнял обязанности войскового походного атамана казаков-уральцев. В 1894 году вышел в отставку с производством в чин генерал-лейтенанта. Скончался 14 (27) июля 1901 года, похоронен в Гурьеве.

Награды

Среди прочих наград Серов имел ордена:

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1862 год)
• Орден Святого Георгия 4-й степени (26 января 1865 года, № 10229 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1866 год)
• Золотое оружие «За храбрость» (1868 год)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1875 год)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1878 год)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1881 год)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1890 год)

Источники

• Серебренников А. Г. Туркестанский край. Сборник материалов для его завоевания. Тт. 18-22. Ташкент, 1914
• Список генералам по старшинству. Составлен по 1 мая 1894 г. — СПб., 1894. — С. 431.
• Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. т. 1.
• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1860-1880/Ikan/text.htm Хорошхин М. П. Геройский подвиг уральцев. Дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года. Уральск, 1895]
• Шишов А. В. Кавалеры ордена Св. Георгия. М., 2004
• [samlib.ru/s/sanregre_a_w/ikanskajasotnja.shtml Иканская сотня. А. Санрегрэ]
• [samlib.ru/img/s/sanregre_a_w/ikanskajasotnja/index.shtml Иллюстрации к очерку Санрегрэ]
• Среднеазиатские владения Российской империи. Присоединение Кокандского Ханства
• Бондаренко В.В. 100 великих подвигов России. М., 2011
• [www.spsl.nsc.ru/history/descr/kokand.htm КОКАНДСКОЕ ХАНСТВО. неизвестные страницы забытой войны]
• Полферов Я. "Позорное дело" (Из истории Туркестанских войн). Исторический вестник. № 12, 1904
• Алексеев Л. Дело под Иканом (Рассказ очевидца). Исторический вестник. № 3, 1893
• Пленцов А. Дело под Иканом. М., 2013.
• [gorynych.gixx.ru/Gorynych/Doc/uvv-1901-27.htm «От коменданта города Уральска»]. Извещение о смерти генерала В.Р.Серова//Уральские Войсковые Ведомости № 27 от 22 июля 1901г.//«ГОРЫНЫЧЪ». Сайт по истории Уральского казачьего войска

Отрывок, характеризующий Серов, Василий Родионович

Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.