Серро (футбольный клуб)
Поделись знанием:
К:Футбольные клубы, основанные в 1922 годуСерро (футбольный клуб)Серро (футбольный клуб)
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
 Серро (Монтевидео)
| |||
| |||
| Прозвища | Villeros, Albicelestes, Cerrense | ||
| Основан | 1922 | ||
|---|---|---|---|
| Стадион | Луис Трокколи, Монтевидео, Уругвай | ||
| Вместимость | 25 000 | ||
| Президент | Мигель Паносян
| ||
| Тренер | Густаво Феррин
| ||
| Соревнование | Примера Уругвая | ||
| 2015/16 | 3-е (3-е в сводной таблице сезона) | ||
| |||
«Серро» (иногда — «Черро») (исп. Club Atlético Cerro) — уругвайский футбольный клуб из города Монтевидео. Один из самых популярных клубов в стране после «Пеньяроля» и «Насьоналя» (за которые суммарно болеет 90 % любителей футбола Уругвая). В настоящий момент (2024 год) выступает в Высшем дивизионе Уругвая.
Содержание
История
Клуб был основан 1 декабря 1922 года. Команда долгое время пребывала в элите уругвайского футбола, но чемпионом не была ни разу. В 1995 году, в результате удачного выступления в Лигилье, «Серро» попал в Кубок Либертадорес, но не сумел пройти дальше группового раунда, поскольку попал в сложнейшую группу с соотечественниками из «Пеньяроля», и аргентинскими грандами — «Индепендьенте» и «Ривер Плейт».
В 2006 году «Серро» был наказан лишением шести очков в чемпионате, из-за чего был вынужден покинуть Первый дивизион. Вернулась команда в элиту спустя год.
Достижения
- Победитель Лигильи Уругвая (1): 2009
- Чемпион Второго дивизиона Уругвая (2): 1946, 1998
- Чемпион дивизиона Интермедиа (второй по уровню дивизион) (2): 1940, 1941
- Чемпион дивизиона Интермедиа (второй по уровню дивизион) под эгидой ФУФ (1): 1924
- Чемпион дивизиона Экстра (третий по уровню дивизион) под эгидой ФУФ (1): 1923
Известные игроки
- Матиас Гонсалес (чемпион мира 1950)
- Рубен Моран (чемпион мира 1950)
- Эктор Вильчес (чемпион мира 1950)
- Вальдемар Викторино
- Диего Годин
-
Рохелио Домингес -
Карлос Курбело - Оскар Хавьер Моралес
- Эктор Моран
-
Ауду Мухаммед - Марио Регейро
- Родольфо Серхио Родригес
- Адриан Ромеро
- Рубен Соса
- Густаво Фуэнтес
Напишите отзыв о статье "Серро (футбольный клуб)"
Ссылки
- [www.clubatleticocerro.com/ Официальный сайт клуба] (исп.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Серро (футбольный клуб)
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
