Сертификат Патриота
Сертификат Патриота — документ, который был выдан итальянским партизанам после окончания Второй мировой войны. Он также известен как «Патент Александера», названный именем маршала Харольда Александера, командующего союзными войсками в Италии.
Этот сертификат впервые был вручен лично маршалом партизану Нелло Иаккини, который 26 августа 1944 года спас жизнь самого маршала и премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля во время их визита в Италию[1].
Среди тех, кто получил сертификат, есть также Рафаэль Кадорна Юниор, итальянский генерал, который воевал во время Первой и Второй мировой войны, и известен как один из командиров итальянского Сопротивления против немецких оккупационных войск в северной Италии после 1943 года[2].
Текст сертификата
От имени правительств и народов Объединенных Наций благодарим [Имя] за то, что сражались с врагом на поле боя, служа в рядах патриотов, людей, которые несли оружие во имя триумфа свободы, осуществляя наступательные операции и диверсионные акты, обеспечивая военной секретной информацией. Мужество и их преданность итальянских патриотов внесли ценный вклад в освобождение Италии и великое дело всех свободных людей. В возрожденной Италии владельцы данного сертификата будут признаны как патриоты, которые боролись за честь и свободу.
Напишите отзыв о статье "Сертификат Патриота"
Примечания
- ↑ [www.timesonline.co.uk/tol/news/world/article473040.ece Hero who saved Churchill from a sniper’s bullet (Герой который спас Черчилля от пули снайпера), в The Sunday Times 23/8/2004]
- ↑ [archiviostorico.unita.it/cgi-bin/highlightPdf.cgi?t=ebook&file=/archivio/uni_1945_06/19450615_0003.pdf&query= La consegna al gen. Cadorna del certificato di Partigiano (Доставка на Общее свидетельство о Кадорна партизан), L'Unità, 15/6/1945.]
Отрывок, характеризующий Сертификат Патриота
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
