Квинт Серторий
| Квинт Серторий |
Квинт Серторий (лат. Quintus Sertorius; 123—73 до н. э.) — древнеримский политический деятель и военачальник, участник гражданской войны 80-х гг. до н.э., поднявший в Испании восстание против власти сулланцев.
Ранние годы
Серторий снискал к себе уважение в качестве юриста и оратора, а также отличился в противостоянии вторжениям в Италии кимвров (105 до н. э.) и тевтонов (102 до н. э.). В 97 году до н. э. он служил в Испании, а шесть или семь лет спустя был избран квестором в Галлию. Во время Союзнической войны был квестором, в Цизальпинской Галлии готовил войска и запасы вооружения, позднее участвовал в боях, лишился глаза.
Во время противостояния сената и Цинны с Марием (87—86 до н. э.) Серторий примкнул к Цинне и помог ему овладеть Римом, в благодарность за что, судя по всему, получил должность претора. В 83 г. до н.э. будучи. видимо, легатом консула Луция Корнелия Сципиона, постарался сорвать переговоры между ним и Суллой, захватив во время переговоров Суэссу. В 82 г. до н.э. отправился наместником в Ближнюю Испанию. С приходом к власти Суллы против него были направлены два легиона, и Серторий бежал в Мавретанию.
Серторианская война
Возвращение Сертория в Испанию было вызвано приглашением племени лузитанов, причина которого неясна: либо они пригласили Сертория для командования в военных действиях против римлян, либо для управления Испанией вместо наместников-сулланцев (Серторий был известен либеральной политикой в отношении провинциального населения)[1]. Серторий сохранял полномочия проконсула, которые автоматически слагались лишь при входе в Рим, что придавало ему законный вид.
Сулла, к этому времени уже победивший в гражданской войне и провозглашённый диктатором, пытался противостоять Серторию и направил для борьбы с ним Анния Луска. В 79 году, однако, в Испанию был направлен также известный полководец Квинт Цецилий Метелл Пий, которого одновременно назначили наместником провинции Дальняя Испания. Наместником Ближней Испании был Марк Домиций Кальвин[en][2].
В 79–77 годах Серторий активно применял партизанскую тактику и добился определённых успехов: Метелл не смог взять город Лакобригу осадой, а легат Метелла Торий Бальб и наместник Ближней Испании Марк Домиций Кальвин погибли в столкновениях с противником[3]. После подавления мятежа Марка Эмилия Лепида в Италии несколько тысяч его сторонников бежали в Испанию, чем серьёзно осложнили положение Метелла.
Напишите отзыв о статье "Квинт Серторий"
Примечания
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Квинт Серторий
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
