Сеспедес, Карлос Мануэль

Карлос Мануэль де Сеспедес
исп. Carlos Manuel de Céspedes del Castillo
Дата рождения:	18 апреля 1819(1819-04-18)
Место рождения:	Баямо
Дата смерти:	27 февраля 1874(1874-02-27) (54 года)
Место смерти:	Сан-Лоренсо

Ка́рлос Мануэ́ль де Се́спедес дель Касти́льо (исп. Carlos Manuel de Céspedes del Castillo; 18 апреля 1819, Баямо — 27 февраля 1874, Сан-Лоренсо) — один из руководителей Десятилетней войны Кубы против испанских колонизаторов (1868—78). За патриотическую деятельность кубинцы называют его отцом Родины (исп. Padre de la Patria).

Родился в семье крупного плантатора. Учился в Гаване, получил степень бакалавра гражданского права (22 марта 1838). В 1840—1844 годах учился в университетах Барселоны и Мадрида. По профессии — адвокат. После возвращения из Испании приобрел Ла-Демахагуа (исп. La Demajagua), поместье с табачной плантацией в восточной части Кубы, около Баямо.

Сеспедес возглавил восстание, которое вспыхнуло на Кубе 10 октября 1868 года. В самом его начале он освободил принадлежавших ему рабов и включил их в свой отряд, подавая пример остальным участникам войны за независимость. Армия, созданная Сеспедесом, быстро захватила три восточные провинции. В местечке Яра он обнародовал Манифест («Клич из Яра»), в котором объявил о создании независимой Кубы. Девизом восставших стал лозунг «Независимость или смерть!».

После года борьбы в 1869 году при его участии была составлена первая кубинская конституция, которая была принята 10 апреля 1869 года на Учредительной ассамблее от средних и восточных департаментов. Согласно этой конституции рабство на Кубе отменялось, Куба провозглашалась суверенной независимой республикой из 4 штатов, а Сеспедес был избран её первым Президентом. В 1873 году его сменил председатель палаты депутатов Сальвадор Сиснерос.

В 1874 году Сеспедес был захвачен в плен испанцами и в феврале того же года расстрелян. Один из высших орденов Кубинской республики — орден Карлоса Мануэля де Сеспедеса.

Литература

• Альперович М. С., Слёзкин Л. Ю. — История Латинской Америки, 1991.

Отрывок, характеризующий Сеспедес, Карлос Мануэль

– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.