Сет (Хайборийская Эра)

Сет, или Отец Сет, Старый Змей (англ. Father Set) — вымышленное божество стигийцев из произведений Роберта Говарда о Хайборийской эре. Представляет собой змееподобного бога, стоящего во главе зловещего пантеона стигийских божеств.

Образ в произведениях Роберта Говарда

Религия в Стигии играет одну из важнейших ролей, каста священнослужителей обладает огромным влиянием на государственном уровне. Главенствующим же культом в Стигии является культ Змея, представленного верховным божеством стигийского пантеона Сетом, которому по-видимому, поклонялись ещё в Турийскую эру. Характер верований в Сета имеет зоолатрическую форму. К примеру, известный стигийский обряд предписывает с наступлением темноты выпускать из храмов священных питонов, которые могут беспрепятственно бродить по городу и убивать прохожих. Убийство такого священного змея считается святотатством и карается смертью. Образ древнеегипетского Сета явно не совпадает с образом змееподобного Сета у Говарда, по-видимому автор частично использовал иконографию другого древнеегипесткого божества Апофиса. Согласно рассказу Долина червя Сета позднее стали идентифицировать с Сатаной. Возможно Роберт Говард используя Сета в своих рассказах черпал вдохновение от высказываний Рене Генона, который говорил о демонопоклонском характере верований древних египтян, в частности касаясь идентификации Сета и Сатаны. Часто у Говарда подчёркивается то, что стигийцы являются змеепоклонниками. Самым распространённым символом Сета является свернувшаяся змея кусающая собственный хвост. Сет упоминается как главный враг другого божества — Митры, почитаемого хайборийцами в качестве змееборца, а их культы вечно враждуют.

Цитата из рассказа Бог из чаши

Ибис сражается с Сетом с первого рассвета над землей, а Карантес борется со жрецами Сета всю свою жизнь...
Это знак Сета, Старого Змия, божества стигийцев!...
Это реликт из времен, когда Сет ходил по земле в обличье человека. Возможно, раса, которая пошла от него, хранила останки своих царей в таких футлярах, как этот.

Бог из чаши, Роберт Говард

Центральным местом почитания Сета является город Кеми, где ему посвящена гигантская пирамида, в которой отправляются ужасные ритуалы его почитателей. Верховным жреческим органом почитания Сета является Орден Чёрного Круга, в котором наибольшим авторитетом пользовался колдун Тот Амон, известный по произведениям Бог из чаши, Феникс на мече, Повелитель кольца, Не рой мне могилу и Час Дракона. Жрецы Сета помимо некромантии, демонологии и другого рода чёрной магии владеют смертоносным боевым искусством называемым Чёрной ладонью Сета; умело использующий Чёрную ладонь жрец может одним прикосновением пятерни убить человека оставив след от своей ладони на груди жертвы.

Конкурирующим культом считается культ Ибиса, представленный в рассказе Говарда Бог из чаши. В этом же рассказе фигурируют Дети Сета зовутся говорящие змеи.

Marvel Comics

Сет, как и многие другие божества и персонажи, вышедшие из под пера Роберта Говарда, стал частью вселенной Marvel и впервые был упомянут в выпуске Conan the Barbarian, Vol.1 #7 в июле 1971 года, и далее использовался за рамками Хайборийской эры, в качестве противника или союзника других злодеев и героев комикс-вселенной.

Фильмы

В фильме 1982 года Конан-варвар колдун и завоеватель Тулса Дум является жрецом Сета, раскинувшим своё влияние и манипулируя на многими государствами Хайбории.

В мультсериале Приключения Конана-варвара Сета озвучил Ричард Ньюмен.

Также в фильме "Боги Египта" 2016.

В прочих произведениях

Многие продолжатели творчества Роберта Говарда, а также литературные критики отмечали сходство описываемых культов Змея, времён Турийской Эры и Сета, также, как преемственным является цикл о Конане от цикла о Кулле. Сам Роберт Говард прямо не идентифицировал эти два культа, что не помешало таким писателям как Леон Спрэг де Камп и Лин Картер сделать это за него.

Примечания

1. Путеводитель по Хайбории. Часть 5: Божества и религии // Конан и Врата Вечности. — Северо-Запад, 1997. — С. 427-446. — ISBN 5-7906-0003-4.
2. Дмитрий Морозов [fantlab.ru/article431 Апология Роберта Говарда] // Суд Эрлика. — Северо-Запад Пресс, 2005. — С. 526-557. — ISBN 5-17-027974-4.
3. David McIntee, Mark Stacey Stacey Enduring legacy // The War of Horus and Set, Myths and Legends (Том 3). — Osprey Publishing, 2013. — С. 76. — ISBN 1780969023.
4. Дейл Рипке The Age of Acheron, Children of the fallen // The Hyborian Heresies. — Lulu.com, 2004. — С. 60, 91. — ISBN 1-4116-1608-1.

Отрывок, характеризующий Сет (Хайборийская Эра)

После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.