Сефер ийюн
Сефер ийюн (Сефер ѓа-Ийюн) — «Книга созерцания», автором которой, возможно, является рабби Хамай, относится к ранней каббалистической традиции «Круга созерцания» (Испания 13 век.). Эта небольшая книга излагает учение о 13 мидот — атрибутах божественного милосердия. В ней встречается имя АРАРИТА, ставшее популярным в магии. Оказала влияние на последующее развитие каббалы.
«Круг созерцания» — письменная традиция в ранней каббале, имеющая связи с мистикой Меркавы, Шиур кома и литературой Ѓейхалот («Чертогов»). Но не только с ними. Просматривается общее влияние неоплатонизма через «Книгу пяти субстанций» Псевдо-Эмпедокла, «Теологию Аристотеля», трактаты Ицхака Исраэли, Шломо ибн Габироля и Азриэля из Жероны. Очевидно также влияние не только космогонической литературы, но и этической, например, хасидей ашкеназ, а также суфизма. Несмотря на свои небольшие размеры, «стандартная» версия «Книги созерцания» представляет образец глубокой теософии, главными темами которой являются скрытые аспекты Божества и Его тринадцать кохот или духовных сил, эманации Божественной Славы. Описание Божества и духовного мира не основано на учении о десяти сфирот; книга относится к несфиротической теологии в ранней каббале, к традиции 13 мидот, отличной от традиции 10 сфирот.
Изучению трактата, его постоянному перечитыванию, повторению придавалось теургическое значение. Автор текста, видимо, предполагал, что когда молящийся «сосредоточивается сердцем своим на поминании Имени», происходит мистическое преобразование его человеческих мидот в божественные, и он получает «два мира: этот мир и грядущий», материальный и духовный. Предполагалось, что каббалисты участвуют в самопорождении Бога, расширяя пространство тринадцати божественных мидот, объединяя Имя Его со всеми Его силами, утверждают царство ЙЃВЃ (Тетраграмматона) и становятся наследниками божественной Славы.[1]
Напишите отзыв о статье "Сефер ийюн"
Примечания
- ↑ Нечипуренко В. Н. Каббалистическое учение «Книги созерцания» (Сефер ѓа-ийюн): опыт текстуального комментария. — Ростов н/Д.: Издательство СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009.
Ссылки
- [hebrew.grimoar.cz/anonym/sefer_ha-ijun.htm Текст книги на иврите]
- Нечипуренко В. Н. Каббалистическое учение «Книги созерцания» (Сефер ѓа-ийюн): опыт текстуального комментария. — Ростов н/Д.: Издательство СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009.
- www.koob.ru/nechipurenko/book_contemplation
Отрывок, характеризующий Сефер ийюн
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.