Сибата Кацуиэ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сибата Кацуиэ
柴田勝家

Годы жизни
Период Сэнгоку
Дата рождения 1522(1522)
Место рождения Нагоя
Дата смерти 6 июня 1583(1583-06-06)
Место смерти Фукуи
Имена
Взрослое имя Гонрокуро (権六郎)
Гонроку(権六)
Должности
Сюзерен Ода Нобухидэ
Ода Нобуюки
Ода Нобунага
Род и родственники
Род Сибата
Сёстры жена Сакумы Морицугу
(佐久間盛次)
Жёны
Законная жена Оити
Дети
Приёмные сыновья Сибата Кацумаса
Сибата Кацутоё
и другие

Сибата Кацуиэ (яп. 柴田 勝家 Сибата Кацуиэ?, 1522 — 6 мая 1583) — самурайский полководец средневековой Японии периода Сэнгоку. Полное имя — Сибата Сюриносукэ Гонроку Кацуиэ. Он был вассалом и одним из наиболее значительных генералов Оды Нобунаги. Прозвища «Сибата-чёрт» (яп. 鬼柴田) и «Сибата-штурмовик» (яп. かかれ柴田) получил за удачу и отвагу на поле боя.



Биография

Сибата Кацуиэ родился в 1522 году в уезде Айти провинции Овари. Сначала он служил военным главам провинции, происходившим из рода Сиба, а впоследствии стал вассалом Оды Нобухидэ. После смерти сюзерена Кацуиэ перешёл на службу к его сыну Оде Нобуюки и поддержал его в борьбе против старшего брата — Оды Нобунаги. В 1556 году Нобунага разбил войска Нобуюки, и Кацуиэ перешёл на сторону победителя. С того времени он принимал участие практически во всех военных кампаниях Нобунаги.

В июне 1570 года Кацуиэ в провинции Оми оборонял замок Тёкодзи, который осадила большая армия Роккаку Дзётэя. Противник перекрыл водопровод замка, надеясь взять его защитников измором. Кацуиэ разбил оставшиеся кувшины с запасами питьевой воды, вывел за стены замковый гарнизон и разбил осаждающих. За этот подвиг солдаты дали ему прозвище «Разбиватель кувшинов».

В октябре 1575 года Нобунага назначил Кацуиэ главой недавно завоёванной провинции Этидзэн. Он имел резиденцию в замке Китаносё и отвечал за покорение региона Хокурику. На помощь Кацуиэ были отправлены части других генералов Оды, Маэды Тосииэ и Сассы Наримасы. Несмотря на поражение от войск Уэсуги Кэнсина в битве при Тэдоригаве, состоявшейся в 1577 году, Кацуиэ расширил свои владения за счёт завоевания соседних провинций Кага, Ното и Эттю.

Во время гибели Нобунаги в храме Хонно-дзи в 1582 году Кацуиэ вёл кампанию против Уэсуги и держал в осаде вражеский замок Уоцу. По этой причине он не мог выступить в поход на Киото и отомстить заговорщику Акэти Мицухидэ, виновному в гибели сюзерена.

После смерти Нобунаги Кацуиэ вступил в борьбу за его политическое наследство. На совете старейшин рода Ода он предложил объявить новым главой своего воспитанника, третьего сына Нобунаги — Оду Нобутаку. В противоположность этому другой вассал Нобунаги Тоётоми Хидэёси выдвинул кандидатуру внука покойного сюзерена — трёхлетнего Самбоси. Старейшины поддержали последнего и установили систему регентов, лишив оппонентов права влиять на процесс принятия решений. В ответ недовольный Кацуиэ женился на Оити, сестре покойного Нобунаги, дабы засвидетельствовать своё главенство в роде Ода.

В 1583 году Кацуиэ объявил войну Тоётоми Хидэёси, предварительно заключив союз со своим кандидатом Нобутакой и бывшим генералом Нобунаги Такигавой Кадзумасу. Хидэёси быстро нейтрализовал этих союзников, захватив их резиденции. Решающая битва состоялась в горной местности Сидзугатакэ в провинции Оми, где силы Кацуиэ потерпели сокрушительное поражение. Армии противника вскоре осадили его цитадель Китаносё. 14 июня 1583 года Кацуиэ и его жена совершили ритуальное самоубийство.

Напишите отзыв о статье "Сибата Кацуиэ"

Литература

  • 太田 牛一『信長公記』 桑田 忠親校注 新人物往来社; 新訂版 1997 ASIN 4404024932 ISBN 4-404-02493-2

Ссылки

  • [www2.harimaya.com/sengoku/html/sibata.html Сведения о роде Сибата] (яп.)
  • [nekhet.ddo.jp/people/japan/sibata01.html Генеалогия рода Сибата] (яп.)
  • [www5b.biglobe.ne.jp/~yoropara/retuden/retu00022.htm Справка и хронологическая таблица жизни Сибаты Кацуиэ] (яп.)
  • [kotatujo.cool.ne.jp/hyo/itiran/itiran/sibata.htm Короткая биографическая справка о Сибате Кацуиэ] (яп.)
  • [www.fcci.or.jp/fsig/katuie.htm Сибата Кацуиэ и город Фукуи] (яп.)
  • [www.samurai-archives.com/katsuie.html Биография Сибаты Кацуиэ] (англ.)

Отрывок, характеризующий Сибата Кацуиэ

– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.