Сибирский, Александр Александрович

Александр Александрович Сибирский
Научная сфера:	Археология, нумизматика
Награды и премии:

Князь Александр Александрович Сибирский (1824 — 6 апреля 1879, имение Рыбницы, Орловский уезд, Орловская губерния) — русский археолог и нумизмат.

Сын А. В. Сибирского. Автор монографии о медалях и монетах Боспорского царства, которые он собственноручно изучал в греческих колониях в Крыму и на Юге России (весь тираж монографии погиб во время наводнения и сохранилось лишь три экземпляра). В 1859 году Александр Александрович Сибирский был удостоен Демидовской премии за этот труд.

Биография

Родился в 1824 году. Воспитание получил в первом кадетском корпусе, недолго служил в гвардии, на время восточной войны вновь поступил в военную службу и участвовал в Крымской войне.

Познакомившись с нумизматами Яковом Рейхелем, Бернгардом Кёне, Иваном Бартоломеем, Петром-Юстином Сабатье, стал собирать монеты греческих колоний, существовавших в древности на территории Южной России; в 1850-х годах сопровождал графа Л. А. Перовского на юг России для упорядочения предпринятых там археологических изысканий. Первый печатный труд Сибирского появился в VI томе «Memoires de la Societe Imperiale d’Archeologie de St.-Petersbourg» (1852): «Statere d’or de Paerisade II, roi du Bosphore Cimmerien»; по-русски статья эта напечатана в 5 томе «Записок Археологического Общества» (1853); там же Сибирский поместил заметку: «Воспорские монеты, приписываемые Евбиоту или неизвестному Евмелу». За первый том его «Catalogie des medailles du Bosphore Cimmerien precede d’etudes sur l’histoire et les antiquites de ce pays» (1859, на русском языке 1860) ему была присуждена Академией Наук половинная Демидовская премия (29-е присуждение), но этому труду не пришлось сделаться общим достоянием: Сибирский не мог уплатить экспедиции заготовления государственных бумаг за печатание книги, она не была выпущена и погибла в подвале во время наводнения. Сохранились только 3 экземпляра. Для второго тома было приготовлено несколько таблиц, но он не осуществился. В «Записках Одесского Общества Истории и Древностей» (в VI томе) Сибирский поместил статью: «Взгляд на автономию и историю Пантикапеи». Богатая коллекция босфорских монет, составленная Сибирским, перешла в собрание великого князя Александра Михайловича.

Скончался 6 апреля 1879 года в своём родовом имении Орловской губернии и уезда при деревне Рыбницы.

Труды

• «Statere d’or de Paerisade II, roi du Bosphore Cimmerien» в VI томе «Memoires de la Societe Imperiale d’Archeologie de St.-Petersbourg» (1852): по-русски статья эта напечатана в 5 томе «Записок Археологического Общества» (1853);
• «Воспорские монеты, приписываемые Евбиоту или неизвестному Евмелу» в 5 томе «Записок Археологического Общества»
• «Catalogie des medailles du Bosphore Cimmerien precede d’etudes sur l’histoire et les antiquites de ce pays» (1859, на русском языке 1860)
• «Взгляд на автономию и историю Пантикапеи» в VI томе «Записок Одесского Общества Истории и Древностей»

Литература

• Сибирский, Александр Александрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C:280352 Родословная Александра Александровича Сибирского]. Родовод. Проверено 29 декабря 2010. [www.webcitation.org/67xdvlS3D Архивировано из первоисточника 27 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Сибирский, Александр Александрович

Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.