Сибирский тракт

Сиби́рский тракт (иначе: Главный Сибирский почтовый тракт, Большой Сибирский тракт, Большой тракт, Московский тракт, Московско-Иркутский тракт, Московско-Сибирский тракт, Великий тракт, Осьмая государственная дорога или Государева дорога) — старинный сухопутный маршрут из европейской части России через Сибирь к границам Китая. Заканчивался ветками на Нерчинск и Кяхту. Общая протяжённость пути из Москвы до Пекина составляла, по одним подсчётам, 8332 версты, по другим — 8839 вёрст.

История

Из-за отсутствия дорог сообщение европейской части России с Сибирью долгое время осуществлялось по речным путям. Из сухопутных путей существовала Бабиновская дорога, заменившая собой дорогу Чердынскую. Из Казани через Елабугу на Соликамск была проложена Арская дорога. В 1689 году был подписан первый русско-китайский Нерчинский договор, положивший начало официальным отношениям между Россией и Китаем. Торговые потребности поставили ребром вопрос о создании полноценного транспортного коридора между странами. 12 (22) ноября 1689 вышел царский указ о строительстве тракта, соединяющего Москву с Сибирью, однако на протяжении сорока лет это решение оставалось на бумаге.

При Петре I путь из Европы в Азию по-прежнему состоял из множества сухопутных дорог, волоков, водных путей. Путешествие этим маршрутом описано протопопом Аввакумом в «Житии» и во второй части «Робинзона Крузо».

В 1725 году в Китай было направлено посольство во главе с графом Саввой Рагузинским-Владиславичем. В результате двухлетних переговоров в 1727 году был подписан Буринский договор об установлении границы вблизи будущего города Кяхты, а также Кяхтинский договор, определивший политические и торговые отношения между Россией и Китаем. Три года спустя правительство принялось наконец за обустройство Сибирского тракта; закончено оно было только в середине XIX века.

Сибирский тракт шёл из Москвы через Муром, Арзамас, Козьмодемьянск, Казань, Осу, Пермь, Кунгур, Екатеринбург, Тюмень, Тобольск, Большие Уки (быв. Рыбино), где создан [muzeitrakt.ucoz.net/ Музей — Заповедник «Московско-Сибирский тракт»], Тару, Каинск, Колывань, Томск. Далее северная ветка шла на Енисейск, Якутск, Охотск, а южная — на Иркутск, Верхнеудинск. После Верхнеудинска дорога опять раздваивалась: одна шла далее на Нерчинск и вдоль Шилки и Амура, а вторая заворачивала на юг до Кяхты (на границе с Китаем). Именно эту южную ветку называли «Чайный путь». Далее чаеторговцы пересекали степи Внутренней Монголии и прибывали в Калган — крупную заставу на Великой Китайской стене, считавшуюся воротами в Китай.

В середине XVIII века путь тракта изменился на более южный: от Тюмени он шёл через Ялуторовск, Ишим,Тюкалинск, Омск, Томск, Ачинск и Красноярск до Иркутска и далее как ранее.

В конце XIX века Сибирский тракт уже не мог удовлетворить транспортные потребности российской экономики, что стало причиной сооружения железнодорожной Транссибирской магистрали.

Караванная торговля чаем

Восточная часть тракта — от Сибири до Калгана — по аналогии с Великим шёлковым путём [books.google.com/books?id=BMftUQCm5_IC&printsec=frontcover&dq=tea+road&hl=ru&cd=1#v=onepage&q&f=false получила в новейшей историографии] название «великий чайный путь». По нему из Китая везли в Россию караванами чай.

После подписания Буринского договора на русско-китайской границе началось строительство города Троицкосавска, рядом с которым образовалась русская торговая слобода Кяхта и китайский торговый город Маймачен. Это положило начало интенсивному торговому обмену между странами, который продолжался почти 300 лет. В 1787 году в России была основана первая чаеторгующая компания «Перлов с сыновьями». Несколько позже появляется обособленный клан торговцев чаем — «чайники». С этого времени чай начинают продавать не только в столицах и близких к ним городам, но и в других регионах России.

Путь начинался в городе Ухань и разделялся на несколько сухопутных и водных маршрутов, которые проходили через более чем 150 городов трёх стран. Наиболее значимые пункты сухопутного пути: Тяньмынь, Юэкоу, Цзинчжоу, Шаян, Тайгу, Синьсянь, Шаньин, Датун, Калган (ныне Чжанцзянкоу), Пекин, Чжанбэй, Ундерхаан, Мурен, Хух-Хото, Улан-Хуа, Замын-Уула, Эрдэнэ, Урген, Айраг, Чойр, Баян, Налайх, Урга (ныне Улан-Батор), Дархан, Маймачен (ныне Алтанбулак), Троицкосавск (ныне Кяхта), Новоселенгинск, Гусиноозерск, Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ), Кабанск, Мысовая (ныне Бабушкин), Слюдянка, Иркутск, Нижнеудинск, Илимск, Енисейск, Канск.

Водно-сухопутный маршрут шёл по реке Янцзы до Шанхая, далее — через Хуанши, Цзюйцзян, Чичжоу, Жэньцзян, Порт-Артур (ныне Люйшунь), Тяньцзин, Вафандянь, Гайчжоу, Дашицяо, Хайчэн, Ляоян, Мукден (ныне Шэньян), Телин, Сыпин, Чанчунь, Харбин, Чжаодун, Дацин, Лунцзян, Хайлар, Цицикар, Нерчинск. В Верхнеудинске (Улан-Удэ) оба маршрута соединялись. Из Иркутска вдоль реки Лена, через Якутск шла наиболее крупная ветвь пути на Аляску. В районе Байкала действовали сухопутные пути через хребет Хамар-Дабан (Удунгинский, Ивановский, Хамар-Дабанский, Игумновский тракты, Кругобайкальский путь), а также водные пути через Байкал и по Селенге.

Существовали и альтернативные пути доставки чая из Китая. Некоторое количество товара поступало по древнему маршруту Великого шёлкового пути — через Среднюю Азию. Позже часть чая стали переправлять в Россию морским путём через Суэцкий канал и Одессу. В Приморье чай доставляли через Владивосток. В другие страны чай попадал морским путём. Из Шанхая маршруты шли в Лондон, Ливерпуль, Бостон.

Очень важным для русской чайной истории стал 1903 год — завершилось строительство Транссибирской магистрали, что положило конец караванной торговле. Вместе с тем благодаря скорости доставки, чай в России значительно дешевеет, а его употребление становится массовым.

Память о тракте

Сибирский тракт оказал большое влияние на развитие городов, через которые он проходил, на развитие Сибири в целом.

В Казани есть улица Сибирский тракт — по ней можно выехать из города в сторону Арска.

В Перми есть улица Сибирская, проходящая через центр города от берега реки Камы (где ранее располагалась переправа через реку) на восток, на ней располагались Дворянское собрание, дом губернатора, застава, «Загородный сад» (ныне Сад им. Горького), пересыльная тюрьма — по ней можно выехать из города в сторону Кунгура.

В Кунгуре есть улица Сибирский тракт — по ней можно выехать из города в сторону Екатеринбурга.

В Екатеринбурге также есть улица Сибирский тракт, а также шоссе Московский тракт, Ново-московский тракт, дублер Сибирского тракта — за пределами города.

В Тюмени имеется улица Московский тракт, Старый Тобольский тракт. Также тюменский активист прошел пешком по заброшенному Сибирскому тракту от Тюмени до Тобольска с целью возродить этот маршрут для туристов.

В Томске память о Сибирском тракте до сих пор сохранилась в названиях двух улиц — Иркутского тракта, идущего на восток и Московского тракта, идущего на юго-запад, к месту бывшей переправы, а теперь моста через Томь.

В Омской области сохранилось в первозданном виде несколько участков Сибирского тракта (Секменёво, Новологиново, Зудилово, Орлово, Радищево, Кушайлы, участок Большие Уки — Становка и другие), которые сегодня являются памятниками истории местного значения.

В Красноярске западное направление федеральной автотрассы «Сибирь» всегда именовалось Московским трактом, однако в последние десятилетия название постепенно выходит из употребления.

Сибирскому тракту посвящены три музея. Два из них называются «Музей истории Сибирского тракта»: один в селе Дебёсы Удмуртской республики (создан в 1991 году в здании «казармы нижних чинов»), другой в селе Карадуган Балтасинского района Республики Татарстан (его экспонаты собраны местными жителями). «Музей истории Московско-Сибирского тракта» работает в селе Большие Уки Омской области, его экспонаты связаны с историей заселения и освоения Омского Прииртышья (музей также проводит экскурсии по тракту).

В Ангарске есть улица Московская. Она соответствует историческому тракту. В начале улицы в 1965 году, на народные средства, установлен памятник политзаключённым и каторжанам, которые проходили по этому тракту.

См. также

• История кяхтинской торговли
• Кяхтинский краеведческий музей

Литература

• Грачёв А. Д. и др. Слободы и Слободчики Урала. — Екатеринбург, 2014. — С. 24. — 81 с. — ISBN 978-5-91256-186-3.
• Ефремов В. А. Сибирский тракт, ямщик и колокольчик //Тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции «Словцовские чтения-95». Тюмень, 1996. С. 85-86.
• Миненко Н. А. По старому Московскому тракту. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1990.
• Катионов О. Н. Московско-Сибирский тракт и его жители в XVII—XIX в. Новосибирск, 2004. 568 с.

Ссылки

• [thoughtring.com/ViewForm.aspx?id=172 Межрегиональный туристско-краеведческий проект «Сибирский тракт»]
• [muzeitrakt.ucoz.net Историко-краеведческий музей «Московско-Сибирский тракт»]
• [museum.omskelecom.ru/priirt/OBL_mus/mus_bolsheuk.html Музей истории Московско-Сибирского тракта Большеуковского муниципального района Омской области]
• [tomskhistory.lib.tomsk.ru/page.php?id=935 Андреева Е. А. Езда по Большому сибирскому тракту в XIX в.] (PDF)
• [prvregion.narod.ru/data/hstpm/mos_tr.htm Небольшой фрагмент истории тракта на сайте первоуральского региона]
• [sibirica.su/sunduk/zhivopisnoe-puteshestvie-ot-moskvi-do-kitayskoy-granitsi Андрей Мартынов. Живописное путешествие от Москвы до китайской границы. 1816 год. ]
• [sibirica.su/sunduk/kyachta-10 Иван Носков. Кяхта. 1861 год.]
• [sibirica.su/sunduk/kyachta-11 Дмитрий Стахеев. Кяхта. 1865 год.]
• Старицкий А. К. Река Селенга в Забайкальской области. — СПб, 1913
• История Бурятии: с древнейших времен до начала XX века. Ч.1. — Улан-Удэ, 2009
• Чайный путь. — Иркутск: агентства по туризму Республики Бурятия и администрации Иркутской области, 2008
• [tumentoday.ru/2010/08/18/тобольский-тракт-пересечение-истори/ Тобольский тракт: пересечение истории и пространства]
• [tyumedia.ru/67385.html ТОБОЛЬСКИЙ ТРАКТ. ДОРОЖНАЯ ВОЙНА]

Отрывок, характеризующий Сибирский тракт

– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.