Сибирь

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Сибирь — обширный географический регион в северо-восточной части Евразии, ограниченный с запада Уральскими горами, с востока Дальневосточными регионами России, с севера Северным Ледовитым океаном, с юга границей сопредельных государств России[1] (Казахстана, Монголии, Китая).

В современном употреблении под термином Сибирь, как правило, понимается находящаяся в этих географических рубежах территория Российской ФедерацииК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3782 дня], хотя, как историческое понятие, в своих широких границах Сибирь включает в себя и северо-восток Казахстана, и весь Российский Дальний Восток.

Сибирь подразделяется на Западную и Восточную, иногда выделяют Южную Сибирь (в горной части), Северо-Восточную Сибирь и Среднюю Сибирь.

Вошла в состав России в XVI—XVII веках. Площадь географической Сибири — 9,8 млн км² (около 57 % территории России). Население в границах географической Сибири — 24 757 359 чел. (2016)





Этимология

Существует несколько версий происхождения слова «Сибирь».

Версии, связанные с происхождением от какого-либо языка алтайской группы:

  1. «Сибэр/чибэр» — тюркское (башкиры/татары) слово, означающее «красивое». Например, озеро Чебаркуль в переводе с татарского означает «красивое озеро». У древних тюрок, к примеру, было распространено имя Шибир, как то знаменитый тюркский каган VII века нашей эры — Шибир-хан Тюрк-шад, уничтоживший китайскую династию Суй. Также в тюркских языках (в частности, в татарском языке) имеется слово «Себер(ү)», означающее «мести», «метель (позёмка)», таким образом название «Сибирь» дословно может означать «Метель».
  2. «Шибир» — монгольское слово, означающее болотистую местность, поросшую берёзами, лесную чащу. Предполагается, что так во времена Чингисхана монголы называли пограничную с лесостепью часть тайги[2].

Версии, связанные с какой-либо этнической группой (считается, что они вообще не затрагивают этимологию, но помещаются тут как вероятные версии):

  1. По версии З. Я. Бояршиновой, этот термин происходит от названия этнической группы «сипыр», языковая принадлежность которой носит спорный характер. Позднее он стал применяться к тюркоязычной группе, жившей по р. Иртыш в районе современного Тобольска.
  2. По версии В. Софронова, от сейчас тюркоязычной этнической группы, известной как сибирские татары, самоназвание которых (сибир), по мнению автора версии, фактически означает «терпение». По другому мнению, «местные» (ы/ир — мужчины, народ, люди; сибэ/у — россыпь, бросить на землю; досл.: «рассеянные [живущие] тут люди»)[3].
  3. По версии В. Я. Петрухина и Д. С. Раевского название произошло от кочевых племен савир(сувар), перекочевавших с юга Западной Сибири на Северный Кавказ а затем в Среднее Поволжье[4].

Распространение термина «Сибирь» на огромные территории непосредственно связано с названием столицы Сибирского ханства сибирских татар, завоёванного Русским царством во времена Ивана Грозного. Вот отрывок из русской Есиповской летописи: «…пришед в Сибирскую землю … татарове же сего убояшася русских вой много пришествия, избегоша от града своего, иде же прежде сего быть в Сибири сибирскотатарский их городок стольный усть Тобола и Иртыша иже именуемый Сибирь, оставиша его пуста. Рустии же вои придоша и седоша в нём и утвердивше град крепко, иде же бо ныне именуемый Богоспасаемый град Тоболеск.»

Начиная с XIII века Сибирью начинают называть не только народность, но и местность, где она проживала. В таком значении топоним впервые упоминается у иранских авторов XIII века, обозначение Sebur в первый раз встречается на карте в Каталонском атласе в 1375. В русских летописях XV века Сибирской землёй назывался район в низовьях р. Тобол и по среднему Иртышу.

Но геополитическое применение слова «Сибирь» связано обозначением всех территорий, лежащих к востоку от Волги. В послании к королеве Елизавете (1570 г.) Иван Грозный так и называл себя: «Государь Псковский и великий князь Смоленский, Тверский, земли Черниговский, Рязанский, Полоцкий, рос… (часть слова не сохранилась) и всея Сибирские земли».

Образ Сибири и его изменения

Как особый региональный топоним Сибирь (Sibir, Sebir) фиксируется в текстовых и картографических источниках как минимум с XVI века. В это время данный топоним обозначает территорию в среднем течении Иртыша, примерно соответствующую владениям Сибирского ханства (нынешние Свердловская, Челябинская, Тюменская и Омская области РФ, области Северного Казахстана). С середины XVII века фиксируется русское употребление данного топонима применительно к контролируемой Московским государством территории от Урала до Тихого океана. В начале XVIII века под Сибирью могли понимать и многие территории к западу от Уральских гор (Кунгурский и Соликамский уезды, Вятскую провинцию). Общее примерное восприятие: «все слабоосвоенные территории к востоку от исторического ядра государства». К концу XVIII столетия оформился консенсус среди учёных-географов об Уральских горах как западной границе Сибири, а также европейских и азиатских владений империи. Создание в 1780-х гг. Пермской губернии (примерно — территории нынешних Свердловской и Пермской областей РФ) несколько запутало вопрос: восприятие Урала как естественной границы сохранилось, но и административная граница Пермской губернии с Тобольской тоже стала особо отмечаться массовым сознанием. Так в первой половине XIX века путешественники отмечают к западу от Екатеринбурга на водоразделе знак «Европа-Азия», а стоящие на границе губерний символы административных образований воспринимаются как обозначение границы между Россией (метрополией) и Сибирью (окраиной). В начале же XIX века возникает деление Сибири на Западносибирское и Восточносибирское генерал-губернаторства, которое закрепилось в популярной практике в образах Восточной и Западной Сибири. Однако в середине того же столетия признанные границы этих субрегионов были весьма необычны для современного человека: Западная Сибирь включала Область сибирских киргизов (административная единица внешнего управления, занимавшая восток, север, юг и центр современного Казахстана), в Восточная — Чукотку, Камчатку и Якутию.

Серьёзные изменения в восприятии Сибири вызвало формирование образов новых регионов в азиатской части Российской империи: с присоединением Приамурья и Уссурийского края возникают представления о Дальнем Востоке, частью которого уже в советское время станут называть бывшие территории Северо-Восточной Сибири, а затем и Якутию; экономическое развитие Пермской и Оренбургской (Уфимской) губерний привело к формированию на рубеже XIX—XX веков образа Уральского региона. В 1920-х годах закладываются контуры нынешнего восприятия Сибири и азиатской части бывшей Российской империи в целом: Уральская область включила всё нижнее Приобье и среднее Прииртышье (границы области близки к контурам современного Уральского федерального округа), Сибирский край формируется из административных территорий от Омска до Забайкалья (контуры схожи с границами современного Сибирского федерального округа), образование Казахской автономии задало основы восприятия входящих в неё территорий как географической реальности, отдельной от соседних областей Сибири. Более поздняя советская практика (1930-80-е гг.) оперировала несколько иными границами: сформировавшийся на тот момент образ Урала на востоке включал только Свердловскую (1934, 1938) и Курганскую области (1943), вернулось деление Сибири на Западную и Восточную, спорным оставался статус Якутии. Данное деление было полуофициальным, так как, с одной стороны, отражалось в делении страны на экономические районы и преподавалось в школе, но, с другой, не обязательно влияло на всю бюрократическую практику.

С 2000 года в административную практику и публичное пространство вводятся т. н. федеральные округа, границы которых в азиатской части РФ близки к границам советских больших административных единиц 1920-х годов. Это серьёзно повлияло на популярные образы: к нынешнему моменту регионы большой Тюменской области очень часто называют уральскими, а границы Сибири трактуют как границы Сибирского округа. Единой научной практики при этом в данный момент по указанному вопросу нет, школьное преподавание колеблется между делением по федеральным округам и «традиционным» экономическим районам. Выбор того или иного представления о географическом образе Сибири каждым конкретным человеком сильно зависит от уровня его образования, круга общения, специальности, вкусов, политических взглядов и т. п.

Границы

Николай Михайлович Ядринцев, публицист и этнограф, автор фундаментального труда «Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении», определяет границы Сибири следующим образом[5]:

Сибирь занимает весь север Азии и тянется на с[евер] до Северного Ледовитого океана, на востоке она достигает до Тихого океана, на юге границы её составляет Китайская империя, на ю[го]-в[остоке] она граничит со среднеазиатскими владениями Российской империи, а на сев[еро]-западе и на зап[аде] Сибирь отделена от Европейской России Уральским хребтом.

В географическом плане Сибирь часто рассматривается без Дальнего Востока, то есть только Западная и Восточная Сибирь, с границей от Уральских гор до водораздела рек, текущих в Северный Ледовитый и Тихий океаны (в пределах бассейнов Оби, Надыма, Таза, Пура, Енисея, Хатанги, Лены, Индигирки, Колымы, озёр Чаны и Байкал). В этом случае географически к Сибири можно отнести и некоторые территории Казахстана и Монголии, относящиеся к бассейну Северного Ледовитого океана. С исторической точки зрения Дальний Восток включается в состав Сибири; эту же точку зрения в географическом плане часто разделяют ряд референтных изданий[6].

Сибирь подразделяется на Западную (ТюменскаяХанты-Мансийским и Ямало-Ненецким автономными округами), Курганская, Новосибирская, Омская, Томская и Кемеровская области, Алтайский край, Республика Алтай) и Восточную (Красноярский и Забайкальский края, Иркутская и Амурская области, Республики Хакасия, Тува, Бурятия и Якутия). Также иногда выделяют Южную Сибирь (в горной части), Северо-Восточную Сибирь, Среднюю Сибирь.

География

Имея площадь в 12 577 400 км² (исключая Дальний Восток — около 10 000 000 км²), Сибирь составляет около 73,56 % территории России, её площадь даже без Дальнего Востока больше территории второго по площади после России государства мира — Канады.

Основные природные области — Западная Сибирь, Восточная Сибирь, Средняя Сибирь, Прибайкалье, Забайкалье, Северо-Восточная Сибирь и горы Южной Сибири (Алтай, Саяны).

Крупнейшие реки Сибири — Енисей, Обь, Ангара, Иртыш, Лена, Амур. Крупнейшие озёра — Байкал, Таймыр и Убсу-Нур.

Города-миллионники: Новосибирск, Омск, Красноярск. Крупнейшие города: Тюмень, Барнаул, Иркутск, Новокузнецк, Томск, Кемерово, Улан-Удэ.

Высочайшая точка внутриконтинентальной Сибири — гора Белу́ха (4509 м), расположенная в Кату́нском хребте (Горный Алтай), а включая Дальний Восток — вулкан Ключевска́я Сопка (4835 м), расположенный на полуострове Камчатка.

Географические исследования

Первая карта Сибири была составлена в 1671 году. Первая (17251730) и Вторая Камчатские (17331741) экспедиции — см. Витус Беринг.

О российских землепроходцах и мореплавателях, исследовавших Сибирь и сопредельные территории и моря, см. также:

Исследованиями сибирского региона занимались также и иностранные путешественники:

Население

По данным Всероссийской переписи населения 2002 года, на территории трёх восточных федеральных округов — Уральского, Сибирского, и Дальневосточного в общей сложности проживает ~ 39,13 млн человек, что составляет 26,96 % от общего населения РФ.

Без учёта Урала, на территории Сибири и Дальнего Востока проживает 26,144 млн (без частей Свердловской области и части Челябинской области, которые частично находятся на территории Сибири), что составляет 18,3 % от общего населения РФ. Таким образом, средняя плотность населения Сибири и Дальнего Востока 2 человека на 1 км².

В докладе Института демографии ГУ-ВШЭ «Миграция в развитии России», подготовленном в рамках доработки «Стратегии-2020», говорится, что население Сибири и Дальнего Востока за последние 20 лет (с 1990 по 2010 годы) сократилось на 2 миллиона человек[8]. В большей степени это связано с внутренней миграцией в западную и центральную часть Российской Федерации.

В ближайшее время не следует ожидать каких-либо существенных изменений миграции населения с сибирской части России на запад, и, вероятно, миграционная активность населения снизится к 2025 году на 9 % только из-за сокращения доли молодёжи, которая является самым мобильным трудовым ресурсом, считают исследователи Института демографии ГУ-ВШЭ[8].

29 сибирских городов имеют население более 100 тыс. человек[9].

Населённые пункты с численностью населения более 200 тысяч человек
Новосибирск 1 584 138[10]
Омск 1 178 079[10]
Красноярск 1 066 934[10]
Тюмень 720 575[10]
Барнаул 635 585[10]
Иркутск 623 424[10]
Томск 569 293[10]
Кемерово 553 076[10]
Новокузнецк 551 253[10]
Улан-Удэ 430 550[10]
Сургут 348 643[10]
Чита 343 511[10]
Якутск 303 836[10]
Нижневартовск 270 846[10]
Братск 234 147[10]
Ангарск 226 776[10]
Бийск 203 826[10]

Норильск и Прокопьевск выбыли из списка ввиду депопуляции.

Коренные народы Сибири

Сибирь — малонаселённая территория, но при этом здесь исторически проживали представители многих языковых групп. По некоторым подсчётам[11][12], к концу XVI — началу XVII веков на территории Сибири и Дальнего Востока проживало около 200 тыс. человек.

Согласно Всероссийской переписи населения (2010), численность коренных народов Сибири на всей территории РФ оценивалась следующим образом:

Тюркские
народы
Монгольские
народы
Самодийские
народы
Чукотско-камчат-
ские народы
Енисейские
народы
Якуты 478 100 Буряты 461 389 Ненцы 44 640 Чукчи 15 908 Кеты 1 492
Тувинцы 263 934 Тунгусо-маньчжур-
ские народы
Селькупы 4 249 Коряки 8 743
Хакасы 72 959 Эвенки 38 396 Сойоты 3 579 Ительмены 3 180
Алтайцы 70 800 Эвены 21 830 Нганасаны 834 Чуванцы 1 087
Шорцы 12 888 Нанайцы 12 160 Энцы 237 Алюторцы 40
Долганы 7 885 Ульчи 2 913 Финно-угорские
народы
Кереки 4
Сибирские
татары
6 779 Удэгейцы 1 657 Ханты 30 943 Эскимосско-алеут-
ские народы
Телеуты 2 643 Орочи 686 Манси 12 269 Эскимосы 1 738
Тофалары 761 Негидальцы 567 Сино-тибетские
народы
Алеуты 482
Чулымцы 355 Ороки 346 Тазы 276 Нивхи 5 162

Флора и фауна

Сибирь располагает огромным разнообразием зональных и интразональных ландшафтов, что не могло не отразиться на численности и видовом разнообразии животного мира этих мест. Каждый из ландшафтов Сибири имеет свой, в той или иной степени особый мир животных и растений.

Красная книга России содержит следующие виды птиц[13]:

Млекопитающих:

Растений[14]:

История

Древний период VIII век до нашей эры — V век н. э.

На территории Сибири известны государства тюркских, чжурдженских и монгольских народов, такие как империя Хунну, империя Таншихая.

Средневековый период V век нашей эры — XV век н. э.

На территории Сибири зарождаются крупнейшие империи в истории человечества — Великий Тюркский Каганат (5 — 8 века) и империя Чингизхана (13-14 века). Сибирь полностью входила в состав этих государств в период наивысшего их развития — 576 год для Тюркского Каганата, когда тюрки покорили Китай на Востоке и разбили Византийскую армию в Крыму на Западе, а на юге уничтожив Белых Гуннов (Эфталитов) покорили Сасанидский Иран. В 13 веке Чингизхан объединив монгольские и тюркские народы повторил успех Каганата тюрок образца 576 года. В 607 году, в Восточно-Тюркском Каганате к власти приходит Сибирь-хан (Шибир-хан Тюрк-шад), который победоносно вводит армию тюрок в Китай.

Широко известно, что русские впервые проникли в Сибирь в довольно давние времена. Совершенно определенно, новгородцы ходили по Белому морю до пролива Югорский шар и далее за него, в Карское море, ещё в IX веке. Первое летописное свидетельство о подобных плаваниях относится к 1032 году, которое в русской историографии считается началом истории Сибири. В последующие времена новгородцы освоили регулярное плавание за Югорский шар за мехами. Первое упоминание о торговом плавание на Обь отмечено под 1139 годом, когда новгородец Андрий ходил на Обь и привез оттуда большой груз пушнины. В устье Оби было русское поселение, в котором существовал торг, на котором русские купцы обменивали свой товар на сибирские меха. Есть версии, опубликованные, в частности, в книге Л. Р. Кызласова «Древние города Сибири», что русские купцы в XII — начале XIII века время от времени заходили в Сибирь с торговлей вплоть до Енисея, до городов Кыргызского каганата[15]. По утверждению профессора Кызласова, главными торговыми центрами в средневековой Сибири, до включения её в состав Московской Руси, являлись исчезнувшие города Грустина и Серпонов.[16].

XV—XVII век

В 1483 г. по повелению Ивана III совершён большой поход московской «судовой рати» в Западную Сибирь. Разбив вогулов (манси) у Пелыма, войско идет по Тавде, затем по Туре и по Иртышу до впадения его в реку Обь. В результате этого похода устанавливается вассальная зависимость вогульских князей от Московского княжества и Иван III получает титул великого князя Югорского, князя Кондинского и Обдорского[17].

При распаде Золотой Орды ок. 1495 года образуется Сибирское ханство, в котором идёт постоянная борьба за власть между тайбугинами (потомками местного князя Тайбуги) и шейбанидами (потомками чингизида Шейбани-хана). В 1555 году Сибирское ханство входит в состав Русского царства — правители тайбугина рода хан Едигер и его брат Бекбулат обратились к Ивану Грозному с просьбой о подданстве, на что получили согласие и стали выплачивать дань пушниной (помимо сбора дани, «официальные власти», до некоторого времени на территории Сибирского ханства вообще себя не проявляли).

В 1563 году сын узбекского правителя — шейбанид Кучум — совершил государственный переворот и захватил власть. Сначала он поддерживал вассальные отношения с Российским государством, но в 1572 году, после похода войск правителя Крымского ханства на Москву, он разорвал эти отношения и начал военные действия против Русского царства.

В 1581 году начался поход отряда казаков численностью около 800 человек под предводительством Ермака. 26 октября 1582 года отрядом Ермака была захвачена столица Сибирского ханства — город Искер. В 1583 году к отряду присоединились воеводы князь Болховский и Глухов с 300—400 ратниками. В 1585 году, после нападения местных жителей на лагерь казаков, Ермак погиб, утонув в реке, и в Сибирь были направлены воеводы Василий Сукин и Иван Мясной с небольшим войском. Они, достигнув Чинги-Туры, основали в 1586 году город — Тюмень. В 1585 году воевода Мансуров заложил городок на Иртыше, на территории Белой Орды. В 1591 году князь Кольцов-Мосальский окончательно разбил войска хана Кучума. Именно в период Русского царства началось освоение Сибири, были построены города-крепости: Тюмень (1586), Тобольск (1587), Берёзов и Сургут (1593), Тара (1594), Мангазея (1601), Томск (1604), Кузнецк (ныне Новокузнецк) (1618), Красноярск (1628).

Освоение

По мнению ряда исследователей, в период начального освоения в (XVIXVII веках) Сибирь была как и Южные степи крайне слабо заселена жителями собственно Российского государства — первопроходцы приходили на подходящие для поселения земли и закрепляли за собой территорию. Принявшим русское подданство племенам обещалась защита от воинственных соседей и послабление в ясаке. Местное аборигенное население, хотя и было немногочисленным, в течение долгого времени численно превосходило русских (под русскими здесь понимаются первопроходцы, по большей части казаки), однако не обладало ни вооружением, ни опытными войсками и военачальниками.

Основой освоения и закрепления занимаемых территорий было создание системы острогов — укреплённых населённых пунктов, служивших базами для дальнейшей экспансии. При этом, в силу отсутствия сообщения (например, от Оби до Москвы добираться нужно было несколько месяцев, причём сообщение было возможно не круглый год) между Россией и Сибирью освоение велось вдоль рек — Тобола, Иртыша, Оби, Енисея. По той же причине отсутствия постоянной связи с Россией, местные воеводы имели очень большую власть и часто позволяли себе самоуправство, в результате чего гарнизоны острогов поднимали бунты, несколько воевод было низложено, однако впоследствии бунтовщики жестоко наказывались. Основной целью русских была пушнина (соболь), покорённые племена должны были выплачивать пушниной ясак. Воеводам предписывалось обходиться с ясачными ласково, а не неволею и не жесточью.[18] Ясак считался службой царю, и сдавший его получал государево жалованье — топоры, пилы, иглы, ткани. Воеводы были обязаны защищать ясачных людей от произвола казаков и промышленников. На деле, многие воеводы собирали ясак не только в государеву казну но на себя. В основном из-за их жадности коренные жители восставали и совершали набеги на остроги, монастыри и другие русские поселения. Следующая за первопроходцами волна освоения — переселение в Сибирь крестьян велось в основном по инициативе государства, так как гарнизоны острогов нуждались в продовольствии, а путей сообщения для его подвоза не было. Крестьяне селились рядом с острогами, в целях защиты от набегов как местных жителей так и различного рода разбойного люда. Так появились первые крупные поселения, ставшие затем сибирскими городами. При освоении учитывали интересы коренных жителей. Крестьянам надлежало «селиться только на порозжих местах, а ясачных угодий не имать, [а тех, кто] у ясачных людей угодья пустошает, сбивати долой и бить кнутом нещадно.»[19]

В XVI веке Сибирь управлялась Посольским приказом, в 1596—99 году сибирскими делами ведала четь дьяка Варфоломея Иванова[20], а с 1599 года — Приказ Казанского Дворца. В 1615 году в его составе был создан специальный Сибирский приказ, который в 1637 году выделился в самостоятельную административную единицу. Он ведал сибирскими делами до 1763 года.[21]. Позднее Сибирь управлялась назначаемыми генерал-губернаторами, некоторые из которых даже не жили в Сибири, а передавали управление землями своим уполномоченным[22]. В начале XIX века Н. А. Бестужев считал, что Сибирь является не колонией, а «колониальной страной, которую осваивали народы России». Декабрист Гавриил Батеньков считал современную ему Сибирь типичной колонией, указывая на слабую заселённость и преимущественную эксплуатацию природно-сырьевых ресурсов[23]. По инициативе Михаила Сперанского было принято Сибирское Уложение, призванное изменить систему управления Сибирью.

В 1795 году насчитывалось 595 тыс. ревизских душ (около 1200 тыс. человек). В 1840 году в Тобольской и Томской губерниях проживало 1294,7 тыс. чел., в том числе 67,4 тыс. ссыльных. В 1845—1855 годах, согласно Указу об организации переселения крестьян в связи с освоением Сибири от 8 (20) апреля 1843, переселилось 90,6 тыс. крестьян.

В середине XIX века колонией Сибирь считали сибирские областники, в частности Николай Ядринцев написал подробную монографию «Сибирь как колония»[5]. После отмены крепостного права в Сибирь стали переезжать безземельные крестьяне, так как здесь были свободные земли. Население Сибири также росло в период так называемой «золотой лихорадки». Большую роль в увеличении населения составляли ссыльные и каторжные — так, в течение XIX века в Сибирь было сослано около 1 млн человек[24]. Несмотря на увеличение населения, Сибирь в конце XIX века всё ещё оставалась недостаточно интегрированной в остальную Россию, и этот факт осознавался современниками. Так, в 1885 году Григорий Потанин писал: «Действительно, приведение Сибири в одно целое с Европейскою Россиею установлением единства в системе управления обеими этими русскими территориями — это первое, что необходимо для того, чтобы сделать Сибирь не только окончательно русскою страною, но и органическою частью государственного нашего организма»[22].

XX век

С 1920 по 1921 годы под правлением большевиков административным центром Сибири являлся Омск, но позже его функции были переданы расположенному рядом Новониколаевску (Новосибирску)[25].

XXI век

По состоянию на 2010 год три города Сибири — Томск, Енисейск и Иркутск — имеют официальный статус «историческое поселение»[26]. Имевший ранее статус исторического поселения Красноярск утратил таковой в 2010 году[27].

Ресурсы и промышленность

Сибирь богата ресурсами, и на её территории сосредоточено: 85 % общероссийских запасов свинца и платины, 80 % угля и молибдена, 71 % никеля, 89 % нефти, 95 % газа, 69 % меди, 44 % серебра и 40 % золота[28].

Экономика

По мнению геологов, недра Сибири и Дальнего востока содержат огромные природные ресурсы, которые ещё далеко не полностью разведаны[29][30][неавторитетный источник?]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4723 дня]. Например, в статье на официальном сайте ОАО «Газпром» сказано:

«Восточная Сибирь и Дальний Восток составляют порядка 60 % территории Российской Федерации. Начальные суммарные ресурсы газа суши Востока России составляют 52,4 трлн м³, шельфа — 14,9 трлн м³. Вместе с тем, геологическая изученность газового потенциала региона является крайне низкой и составляет 7,3 % для суши и 6 % для шельфа…»[31].

Политика

Действовало общественно-политическое течение среди сибирской интеллигенции (середина 1850-х годов — начало XX века) за расширение самоуправление. Движение возродилось после распада СССР.

Экология

В Сибири расположено большинство самых экологически загрязнённых городов России, включая самый опасный — Норильск. Шесть городов региона — Новокузнецк, Ангарск, Омск, Красноярск, Братск и Новосибирск — производят выбросов в атмосферу больше, чем 12-миллионная Москва. Основная причина экологического неблагополучия — размещение в сибирских городах с 1950—1960-х гг. гигантских «грязных» производств — металлургии, теплоэнергетики, целлюлозной промышленности. Уже в 1970-е гг. города региона выбрасывали в среднем 3,7 тонны промышленных отходов ежесуточно при 0,7 тонн выбросов в центральных городах России[32]. Однако на значительной части Сибири вдали от промышленных центров ещё сохраняется благоприятная экологическая обстановка, связанная прежде всего с тем, что природа значительной части этого региона остаётся практически нетронутой.

Выбросы в атмосферу загрязняющих веществ от стационарных источников
(по данным Росстата, в тысячах тонн)[33]
Город 2000 год 2010 год
Норильск 2149,1 1923,9
Новокузнецк 544,5 301,1
Ангарск 132,4 207,4
Омск 198,1 198,2
Красноярск 145,7 148,6
Братск 120,7 116,2
Новосибирск 100,8 101,7
Иркутск 56,3 65,5
Барнаул 81,0 55,6
Кемерово 68,4 54,9
Чита 59,5 41,4
Томск 17,0 35,7
Шелехов 28,4 33,3
Бийск 39,7 28,4
Усолье-Сибирское 37,1 26,0
Улан-Удэ 29,7 25,5
Абакан 9,8 11,6
Кызыл 15,6 5,8

См. также

Напишите отзыв о статье "Сибирь"

Примечания

  1. Географическая энциклопедия. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_geo/4465/Сибирь Сибирь].
  2. [www.sibirk.ru/ Сибирк — сайт о Сибири]
  3. [vsofronov.narod.ru/laboratory2.html В. Софронов Тобольский хронограф, ч.1, Новосибирск, 1993]
  4. Петрухин, Раевский, 2004, с. 198.
  5. 1 2 Ядринцев Н. М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении / Под ред. Н. Н. Покровского. — 3-е изд. — Новосибирск: НИЦ "Сибирский хронограф", 2003. — 556 с. — ISBN 5-87550-007-7.
  6. Сибирь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.; «Географический очерк страны». Цитата: «Под именем С. в обширном смысле этого слова понимаются все азиатские владения России, за исключением Закавказья, Закаспийской обл. и Туркестана».
  7. [www.mojgorod.ru/cities/list.html Народная энциклопедия городов и регионов России «Мой Город»]
  8. 1 2 [sibir.ria.ru/society/20110303/82048328.html Население Сибири и Дальнего Востока сократилось за 20 лет на 2 млн человек — исследование]
  9. [www.gks.ru/bgd/regl/B08_14s/Main.htm Данные Росстата на 1.1.2008]
  10. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 www.gks.ru/free_doc/doc_2016/bul_dr/mun_obr2016.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2016 года
  11. Никитин Н. И. Сибирская эпопея XVII века: Начало освоения Сибири русскими людьми. — М.: Наука, 1987. — С. 7.
  12. Скобелев С. Г. [zaimka.ru/to_sun/skobelev_4.shtml Демография коренных народов Сибири в XVII—XX вв. Колебания численности и их причины] // Сибирская заимка. — 2002. — № 3.
  13. [www.biodat.ru/ Красная книга России]
  14. [plantcare.ru/sibir-dalnij-vostok/ Редкие растения Сибири и Дальнего Востока]
  15. А. Буровский, Д. Верхотуров. [www.e-reading.club/chapter.php/151236/16/Burovskiii%2C_Verhoturov_-_Pokorenie_Sibiri__Mify_i_real%27nost%27.html Покорение Сибири: Мифы и реальность].
  16. Кызласов Л.Р. [www.nbdrx.ru/pdf/Kyzlasov/ax0000101.pdf Загадка Грустины и Серпонова, торговых городов средневековой Сибири].
  17. Каргалов В. В. Московские воеводы XVI—XVII вв.
  18. Шерстова Л. И. Русские и аборигены Южной Сибири: евразийская основа этнокультурных контактов // Сибирский плавильный котёл: социально-демографические процессы в Северной Азии XVI — начала XX века. Новосибирск: Сибирский Хронограф, 2004
  19. Клеандрова В. М., Колобов Б. В., Кутьина Г. А. и др. Законодательство Петра I. М.: Юрид. Лит., 1997, с. 423.
  20. Гаврила Успенский. «Опыт повествования о древностях русских». Харьков, 1818 стр. 309
  21. [www.hist.msu.ru/Science/Conf/Lomonos98/tihonenok.htm Образование, структура и штаты Сибирского приказа XVII века]
  22. 1 2 [oblastnichestvo.lib.tomsk.ru/page.php?id=99 Г. Н. Потанин. Завоевание и освоение Сибири]
  23. [history.nsc.ru/25_26_09_1.htm М. В. Шиловский. Роль государства в развитии производительных сил Сибири во второй половине XIX — начале XX века: к постановке проблемы]
  24. [www.orthedu.ru/nskeparh/lojok-lager.htm Искитимский лагерь. Вместо предисловия]
  25. Соскин В. Л., Буторина В. П., Посадков А. Л. Партийное руководство развитием художественной культуры Сибири (1917—1928 гг.) // Художественная культура и интеллигенция Сибири (1917—1945 гг.). — Новосибирск: Наука, 1984. С. 3—42.
  26. [www.rg.ru/2010/09/29/istor-posel-dok.html Приказ N 418/339 "Об утверждении перечня исторических поселений"]. Министерство культуры Российской Федерации, Министерство регионального развития Российской Федерации (29 июля 2010 г.). Проверено 7 марта 2012.
  27. [www.rg.ru/2010/09/29/istor-posel-dok.html Приказ Министерства культуры Российской Федерации, Министерства регионального развития Российской Федерации от 29 июля 2010 г. N 418/339 г. Москва "Об утверждении перечня …]
  28. [www.sibir.info/ Сибирь. Инфо — «Географическое положение, население Сибири»]
  29. Реферат на сайте Allbest.Ru: [otherreferats.allbest.ru/geography/00062238_0.html «Западносибирская низменность, Восточная Сибирь и Дальний Восток»].
  30. Доклад на сайте Bestreferat.ru: [www.bestreferat.ru/referat-28713.html «Природные ресурсы России»].
  31. Статья на официальном сайте ОАО «Газпром»: [www.gazprom.ru/production/projects/east-program/ «Восточная газовая программа: Потенциал Дальнего Востока и Восточной Сибири»] (недоступная ссылка с 18-05-2013 (4224 дня) — история).
  32. [expert.ru/siberia/2011/27/deologiya-chistogo-goroda/ Идеология чистого города].
  33. [expert.ru/data/public/322946/322965/sib_298_pics_sib_298_012-2.jpg Выбросы в атмосферу загрязняющих веществ от стационарных источников].

Литература

  • [kitap.net.ru/atlasi1.php Хади Атласи. История Сибири]
  • [kitap.net.ru/fajzrahmanov3.php Габдельбар Файзрахманов. Взаимоотношения Сибирского и Казанского ханств]
  • Сибирская советская энциклопедия, тт. 1—4. Новосибирск, 1929—1932.
  • [bsk.nios.ru/enciklopediya Историческая энциклопедия Сибири]: в 3 т. / Гл. ред. В. А. Ламин. Новосибирск: Ист. наследие Сибири, 2009.
  • Словцов П. А. История Сибири. От Ермака до Екатерины II. М., 2006. 512 с — ISBN 5-9533-1139-7
  • [ec-dejavu.ru/c-2/Colonization.html И. Супоницкая. Колонизация земель: Сибирь и американский Запад (вторая половина XIX в.)] // Одиссей: Человек в истории. — М.: Наука, 1989, с. 219—240
  • Р. Маак. Путешествие на Амур, совершенное по распоряжению Сибирского отдела Императорского Русского географического общества в 1855 году. — СПб., 1859. — 578 с., 1 л. ил.
  • Фишер И. Е. Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием, сочиненная на немецком языке и в собрании Академическом читанная членом Санкт-Петербургской Академии наук и Профессором древностей и истории, так же членом исторического Геттинского собрания Иоганном Ебергардом Фишером. — Санкт-Петербург: при Императорской Академии наук, 1774. — [2], 631 с.; 2 л. карт.
  • [zaimka.ru/wp-content/uploads/2013/03/zaimka-ru_shishkin-government.pdf Шишкин В. И. Государственное управление Сибирью в конце XIX — первой трети XX в. // Власть и общество в Сибири в XX веке. Сб. науч. статей / Науч. ред. В. И. Шишкин. Новосибирск, 2010. С. 3-36.]
  • [zaimka.ru/wp-content/uploads/2013/05/zaimka-ru_shishkin-reform.pdf Шишкин В. И. На путях реформ // Сибирь в лицах. Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, «МАСС-МЕДИА-ЦЕНТР», 2001. С. 86-107.]
  • Dyaryusz więzienia moskiewskiego miast i miejsc spisany przez Adama Kamieńskiego. // Warta. Książka zbiorowa ofiarowana księdzu Franciszkowi Bаżyńskiemu proboszczowi przy kościele św. Wojciecha w Poznaniu na Jubileusz 50-letniego kapłaństwa w dniu 23. kwietnia 1874. оd jego przyjaciól i wielbicieli. (S popiersiem Jubilara.). W Poznaniu. 1874. S. 378—388. (пол.)
  • Alan Wood (ed.), The History of Siberia: From Russian Conquest to Revolution. London, Routledge, 1991.
  • Steven G. Marks, Road to Power: The Trans-Siberian Railroad and the Colonization of Asian Russia, 1850—1917. London, I.B. Tauris, 1991.
  • James Forsyth, A History of the Peoples of Siberia: Russia’s North Asian Colony, 1581—1990. Cambridge, Cambridge University Press, 1994.
  • Nicholas B. Breyfogle, Abby Schrader and Willard Sunderland (eds), Peopling the Russian Periphery: Borderland Colonization in Eurasian history. London, Routledge, 2007.
  • Igor V. Naumov, The History of Siberia. Edited by David Collins. London, Routledge, 2009 (Routledge Studies in the History of Russia and Eastern Europe).
  • Информационный портал о Сибири — Сибирь-Инфо.рф: описание регионов СФО, достопримечательности, сибирские новости

Ссылки

Отрывок, характеризующий Сибирь


Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?