Сиверс, Александр Александрович

Александр Александрович Сиверс
Род деятельности:	нумизмат, генеалог

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Алекса́ндр Алекса́ндрович Си́верс (27 июля 1866, Нижний Новгород — 24 сентября 1954, Москва) — русский нумизмат, генеалог, действительный статский советник, камергер из рода Сиверсов.

Биография

Родился в семье тайного советника Александра Александровича Сиверса (10.11.1835, Санкт-Петербург — 23.05.1902, Спасск), управлявшего Нижегородским и Киевским удельными округами, и Надежды Петровны Мартос — из малороссийского рода, владевшего имением Ивахники в Полтавской губернии.

Окончил Александровский лицей, затем — Петербургский университет. До революции Александр Александрович Сиверс работал в Киевской удельной конторе, Главном управлении уделов. В 1911—1912 годах был начальником Самарского удельного округа, а в 1913 году стал членом Комитета по опеке над имуществом великого князя Михаила Александровича. С 1915 по 1917 год Сиверс служил помощником начальника Главного управления уделов.

После революции и до января 1918 года Александр Александрович служил в Отделе национальных сельскохозяйственных предприятий Министерства земледелия для ликвидации дел уделов. После убийства Урицкого Сиверс был арестован, но благодаря помощи Остзейского комитета и посла Германии его освободили.

В дальнейшем, с 1918 по 1923 год Сиверс работал заместителем заведующего отделением административного и личного состава в Управлении делами Главного управления по архивам. В то же время он состоял в правлении акционерного общества «Огни» и был членом комиссии при Академии наук по изданию сочинений М. М. Сперанского.

C 1920 года Сиверс работал научным сотрудником Государственной академии материальной культуры и был председателем её библиотечной комиссии. В 1922 году в Петрограде была издана работа Сиверса «Топография кладов с пражскими грошами».

В 1923—1928 Сиверс служил старшим помощником хранителя Эрмитажа, помощником хранителя нумизматического отделения; кроме того, с 1925 по 1928 год он редактировал печатные издания Эрмитажа. В Эрмитаже он провёл большую работу по систематизации и приведению в порядок собрания медалей.

В октябре 1928 года Александр Александрович стал заведующим Русским отделом Библиотеки АН СССР, но уже 20 ноября того же года его арестовали по ложному обвинению и решением ОГПУ от 19 мая 1929 выслали на три года в Туруханск.

Прожив в ссылке 4 года, Сиверс переехал во Владимир. С января 1944 года и до конца жизни он заведовал нумизматическим сектором Государственного исторического музея. Именно благодаря усилиям А. А. Сиверса нумизматический сектор был возрождён.

Семья

В 1891—1898 гг. был женат на Александре Гастоновне Эшен (1872, Париж — 26.09.1952, там же). Брак закончился разводом, через год после которого Александра вышла замуж за Николая Борисовича Шереметева (1863—1935). Третий муж (с 15.07.1914) — князь Владимир Алексеевич Вяземский. В 1918 году через Остзейский комитет А. Г. Вяземская хлопотала об освобождении арестованного в Петрограде А. А. Сиверса и после его освобождения, опасаясь ареста, уехала в Киев, а затем вместе с Натальей Брасовой — за границу.

Через много лет после развода Сиверс женился вторым браком (25.12.1935) на Ольге Геннадьевне Чубаровой. От первого брака имел детей:

• Татьяна Аксакова-Сиверс (1892—1981), известная мемуаристка.
• Александр (28.07.1894, Санкт-Петербург — 28.10.1929, Соловецкий монастырь); был женат на Татьяне Николаевне Юматовой, репрессирован по делу лицеистов.

Сочинения

• [elib.shpl.ru/ru/nodes/17517-sivers-a-a-rodoslovie-ozerovyh-spb-1911#page/1/mode/grid/zoom/1 Родословие Озеровых. — СПб., 1911. — 172 с.]

Литература

• Богомолов С. И. Российский книжный знак, 1700—1918. — М.: Минувшее, 2010. — С. 748, N 1430.
• Немцы в России: энциклопедия. — М.: Эрн, 2006. — Т. 3. — С. 434—435.
• Аксакова Т. А. Дочь генеалога // Минувшее: исторический альманах. — М.: Прогресс: Феникс, 1991. — Вып. Кн. 4. — С. 7—92.
• Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В. Словарь нумизмата / пер. с нем. М. Г. Арсеньевой; отв. редактор В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Радио и связь, 1993. — С. 305. — 50 000 экз. — ISBN 5-256-00317-8.

Ссылки

• [www.nlr.ru/nlr/div/genealogy/fond_sivers/ Алфавитный указатель родов, материалы по генеалогии которых отложились в личных архивных фондах А. А. Сиверса]

Отрывок, характеризующий Сиверс, Александр Александрович

– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.