Сивков, Аркадий Кузьмич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Аркадий Кузьмич Сивков
Дата рождения

23 января 1899(1899-01-23)

Место рождения

Кронштадт, Санкт-Петербургская губерния, Российская империя

Дата смерти

3 ноября 1943(1943-11-03) (44 года)

Место смерти

Таманский полуостров, Краснодарский край, СССР

Принадлежность

Российская империя Российская империя
РСФСР РСФСР
СССР СССР

Род войск

артиллерия

Годы службы

19161943

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

артиллерии
Часть

Северо-Кавказский фронт

Сражения/войны

Первая мировая война
Гражданская война в России
Советско-финская война
Великая Отечественная война

Награды и премии

Сивков, Аркадий Кузьмич (23 января 1899 года3 ноября 1943 года[1]) — советский военачальник, генерал-лейтенант артиллерии (1940), брат А. К. Сивкова и П. К. Сивкова.





Биография

Русский. Родился в семье служащего.[2][3] В 1916 году окончил Константиновское артиллерийское училище, участник Первой мировой войны, подпоручик.[4]

Гражданская война

В 1918 году А.К. Сивков вступил в РККА, участвовал в Гражданской войне — моряком Кронштадтского флотского полуэкипажа, затем командир батальона в Кронштадтской крепости, помощник командира 5-й полевой легкой крепостной батареи, командир и военком 1-го лёгкого артиллерийского дивизиона 30-й Иркутской стрелковой дивизии. С 1919 года член ВКП(б).[4]

Между войнами

После войны, с декабря 1920 года А.К. Сивков начальник артиллерии, с февраля 1921 года так же и военком 30-й Иркутской стрелковой дивизии, с января 1925 года — начальник артиллерии 18-го стрелкового корпуса, в 1926 году окончил КУВНАС, с мая 1928 года — командир 5-й артиллерийской бригады, с июня 1930 года — начальник артиллерии Особой Краснознамённой Дальневосточной армии, с мая 1931 года — начальник артиллерии Ленинградского военного округа, одновременно учился на вечернем факультете Академии им. Фрунзе, по окончании которой, с марта 1934 года — начальник и военком Артиллерийских КУКС. В октябре 1936 года А.К. Сивков назначен военным атташе в Великобритании, с октября 1937 года — начальник Артиллерийской академии им. Дзержинского. Во время Советско-финской войны, с января по март 1940 года — командующий артиллерией Северо-Западного фронта, по окончании войны вернулся на пост начальника Артиллерийской академии.[4]

5 мая 1941 года И.В. Сталин, во время выступления перед выпускниками военных академий, подверг критике методику обучения в Артиллерийской академии. А.К. Сивков попытался возразить, но Сталин потребовал не перебивать его. После речи Сталина, на торжественном банкете А.К. Сивков, пытаясь загладить свою оплошность, произнес тост: «За мир, за сталинскую политику мира, за творца этой политики, за нашего великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина!», однако Сталину тост не понравился, он возразил, что армии нужно думать не о мире, а о войне. 14 мая 1941 года А.К. Сивков был снят с должности, в июне 1941 года назначен генерал-инспектором артиллерии.[5]

Великая Отечественная война

В начале Великой Отечественной войны А.К. Сивков на той же должности. С апреля 1942 года — руководитель одной из инспекционных групп по формированию войск под общим командованием К.Е. Ворошилова[6], с октября 1942 года — начальник оперативного управления Центрального штаба партизанского движения[6], c апреля 1943 года — командующий артиллерией Северо-Кавказского фронта, участвовал в Новороссийско-Таманской операции. В начале Керченско-Эльтигенской операции А.К. Сивков руководил огнём артиллерии с передового наблюдательного пункта, расположенного на прибрежной кромке западной части Таманского полуострова. К вечеру 3 ноября обычная артиллерийская стрельба стихла. А.К. Сивков вышел из блиндажа, попал под неожиданный огневой налёт немцев и был убит осколком снаряда.[7]

Похоронен Аркадий Кузьмич на Новодевичьем кладбище.

Звания

  • комдив — 23.11.1935
  • комкор — 09.02.1939
  • генерал-лейтенант артиллерии — 04.06.1940

Награды

Научные труды

  • Артиллерия в основных видах боя (в соавторстве с В.Д. Грендалем).
  • Основные особенности боевой работы артиллерии при прорыве укрепленного района.
  • Роль и значение артиллерии и основы её применения в современном бою.
  • Тактика артиллерии (коллектив авторов под редакцией А.К. Сивкова).

Так же А.К. Сивков участвовал в разработке правил стрельбы (ПС-34) и Боевого устава артиллерии (БУА-27).

Семья

Напишите отзыв о статье "Сивков, Аркадий Кузьмич"

Литература

  • Лурье В. М., Кочик В. Я. ГРУ: дела и люди. — М.: Олма-Пресс, Нева, 2002.
  • Карпов В.В. Генералиссимус. — М.: Вече, 2003.
  • Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг.: Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий: Документы и материалы / Под ред. В. Н. Кузеленкова. — М.-СПб.: Летний сад, 2005. — 272 с. — 1000 экз. — ISBN 5-94381-137-0.
  • Ласкин И. А. У Волги и на Кубани. — М.: Воениздат, 1986.
  • Петров М. И. В дни войны и мира. — М.: Воениздат, 1982.

Ссылки

  • [www.rtc.ru/encyk/biogr-book/17S/2635.shtml Биография на сайте ЦНИ РТК]
  • [fotki.yandex.ru/users/wberdnikov/view/276157?page=1 Биография в фотоальбоме В. Бердникова]
  • [fotki.yandex.ru/users/umorkin/view/288448/?page=7 Фотография надгробного памятника]

Примечания

  1. на надгробном памятнике указана дата смерти 02.09.1943
  2. по некоторым данным родился в семье потомственного почётного гражданина
  3. ГРУ: дела и люди
  4. 1 2 3 Командный состав РККА
  5. Карпов В. В. Генералиссимус
  6. 1 2 Петров М. И. В дни войны и мира
  7. Ласкин И. А. У Волги и на Кубани
  8. в некоторых источниках указывается, что А.К. Сивков был награждён двумя орденами Красного Знамени, но на фотографиях и надгробном памятнике у него один такой орден

Отрывок, характеризующий Сивков, Аркадий Кузьмич

Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!