Сигер, Рут Кроуфорд
| Рут Кроуфорд Сигер | |
| Полное имя |
Ruth Crawford Seeger |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения |
Восточный Ливерпуль, Огайо |
| Дата смерти | |
| Место смерти |
Чеви Чейз, Мэриленд |
| Страна | |
| Профессии |
Композитор |
Рут Кроуфорд Сигер (англ. Ruth Crawford Seeger; 3 июля 1901 - 18 ноября 1953), урожденная Рут Кроуфорд Портер — американский композитор.
Биография
Рут Кроуфорд родилась в городе Восточный Ливерпуль, штат Огайо. С раннего детства занималась фортепьяно. Первым учителем Рут была её мать. Позднее занималась с мадам Вальборг Коллетт в свою очередь бывшей ученицей норвежской пианистки и композитора Агаты Баккер-Грёндаль. Затем поступила в Американскую музыкальную консерваторию в Чикаго. Обучалась композиции у Адольфа Вейдига. Однако наибольшее влияние, на становление её творчества, оказал бывший ученик Скрябина Джейн Херц. Во время обучения в Чикаго познакомилась со многими представителями творческой элиты, в частности с Карлом Сэндбергом, стихи которого впоследствии положила на музыку. Ранний период творчества, пришедшийся на конец 20 х годов, представлен атональными произведениями проникнутыми влиянием музыки Скрябина. В композиторской технике возможно влияние Шёнберга, а также её мужа композитора Чарльза Сигера. Впоследствии разработала свой собственный метод композиции. В 1930 году она стала первой женщиной, получившей стипендию Гуггенхайма. Жила в Берлине и Париже. В 1933 году, на Международном Фестивале Современной Музыки в Амстердаме её произведение "Три песни для голоса, гобоя, ударных и струнных" представляли Америку. Вернувшись в США, занялась изучением популяризацией и обработкой американской народной музыки. За год до смерти вернулась к модернизму. Умерла в 1953 году от рака кишечника.
Произведения
- Прелюдия для фортепиано
- Соната для скрипки и фортепиано , 1926
- Сюита № 5 духовых инструментов и фортепиано, 1927 г., изм. 1929
- Сюита № 2 для струнного оркестра , 1929
- Девять прелюдий для фортепиано , 1928
- Пять песен на стихи Карла Сэндберга , 1929 (Главные Мысли, Белая Луна, радость, суглинок, закат)
- Фортепиано Обучение в смешанных Акцентах , 1930
- 4 диафонические сюиты , 1930
- Струнный квартет , 1931
- Загадки крысы, 1932
- Two Ricercare (H.T. Tsiang): Sacco, Vanzetti - Chinaman, Laundryman, 1932
- Любовь на арфе , 1932
- Сюита для духового квинтета , 1952
- Приключения Тома Томба, 1925
- Музыка для малого оркестра, 1926
- Kaleidoscopic Changes on an Original Theme Ending with a Fugue, 1924
- 5 прелюдий, 1924-5
- 4 прелюдии, 1927-8
- Обучение в смешанных Акцентах, 1930
- 3 Chants: no.1, To an Unkind God, no.2 To an Angel, no.3, female chorus, 1930
- Rissolty Rossolty 1941
Напишите отзыв о статье "Сигер, Рут Кроуфорд"
Отрывок, характеризующий Сигер, Рут Кроуфорд
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
