Сигов, Александр Сергеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Сергеевич Сигов
Дата рождения:

31 мая 1945(1945-05-31) (78 лет)

Место рождения:

Сталино, СССР

Страна:

СССР СССРРоссия Россия

Научная сфера:

физика твёрдого тела

Место работы:

Московский государственный институт радиотехники, электроники и автоматики (технический университет)

Учёная степень:

доктор физико-математических наук (1985)

Учёное звание:

профессор,
академик РАН (2011)

Альма-матер:

Московский государственный университет

Награды и премии:

Александр Сергеевич Си́гов (род. 31 мая 1945, Сталино) — российский физик, академик Российской академии наук (2011), специалист в области физики твердого тела, твердотельной электроники и физического материаловедения, заслуженный деятель науки Российской Федерации, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, лауреат Государственной премии РФ, премии Правительства РФ в области образования и двух премий Правительства РФ в области науки и техники, премии им. М. В. Ломоносова в области науки и образования, член Научного совета при Совете Безопасности РФ, председатель Научного совета РАН по физике сегнетоэлектриков и диэлектриков, член бюро объединенного совета РАН по физике конденсированных сред, член Европейского физического общества, IEEE, Института инженерии и технологий (IET).

Под его руководством защищено 19 кандидатских диссертаций, 11 его учеников стали докторами наук, он — автор и соавтор более 300 научных трудов, 18 монографий и учебников, 34 изобретений.

Главный редактор научных журналов «Электроника», «Наноматериалы и наноструктуры», зам. главного редактора журнала «Integrated Ferroelectrics», входит в состав редакционных коллегий и советов международных и российских журналов: «Известия РАН (серия физическая)», «Микросистемная техника», «Инженерное образование», «Фотоника» и многих других.


Вдохновитель и организатор Межвузовского Литературного Форума им. Н. С. Гумилёва «Осиянное Слово». Член НП «Национальный союз библиофилов».





Вехи биографии

Награды

Публикации

  • Defects and Structural Phase Transitions. — New-York, 1987.
  • Стабилизация сверхпроводящих магнитных систем. — М., 1991.

Напишите отзыв о статье "Сигов, Александр Сергеевич"

Примечания

  1. [graph.document.kremlin.ru/doc.asp?ID=035485 Указ Президента Российской Федерации от 22 сентября 2006 г. № 1043].
  2. [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201608260054?index=24&rangeSize=1 Указ Президента Российской Федерации от 26 августа 2016 года № 432 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]

Ссылки

  • [www.famous-scientists.ru/1480/ Сигов Александр Сергеевич]. [www.webcitation.org/6Cdodcj03 Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012]. на сайте famous-scientists.ru.
  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-58661.ln-ru Профиль Александра Сергеевича Сигова] на официальном сайте РАН.
  • [www.mirea.ru/files/sigov60.doc Биографические сведения об. А. С. Сигове](недоступная ссылка — история). [web.archive.org/20101009040109/www.mirea.ru/files/sigov60.doc Архивировано из первоисточника 9 октября 2010]. на сайте МИРЭА, опубликованные в связи с шестидесятилетием.

Отрывок, характеризующий Сигов, Александр Сергеевич

Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.