Сиддхартха (роман)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сиддхартха
Siddhartha

Специальный выпуск первого издания на немецком языке
Жанр:

роман

Автор:

Герман Гессе

Язык оригинала:

Немецкий

Дата написания:

1919 - 1922

Дата первой публикации:

1922

«Сиддха́ртха» — аллегорический роман-притча Германа Гессе, впервые был опубликован в берлинском издательстве S. Fischer Verlag в 1922 году. Книга повествует о молодом брахмане по имени Сиддхартха.





Содержание

Сиддхартха брахман

Книга повествует о молодом брахмане по имени Сиддхартха и его друге Говинде. Всеми уважаемый и удивительный Сиддхартха посвящает свою жизнь поиску Атмана, Единого, который есть в каждом человеке.

Сиддхартха самана

Поиск делает его из брахмана саманом, — аскетом и нищим. Говинда следует за ним на этом пути. Тем не менее, Сиддхартха чувствует, что жизнь самана не приведет его к цели. Вместе с Говиндой он совершает паломничество к Будде Гаутаме. Однако, Сиддхартха не принимает его учение. Он узнает, правда, что Гаутама достиг просветления и не ставит под сомнение правильность его учения, однако, он верит, что оно является действенным только для Гаутамы. Нельзя стать Буддой при помощи учения, эта цель должна быть достигнута посредством собственного опыта. С этим осознанием он отправляется снова в путь и начинает новый период жизни, в то время как его друг Говинда присоединяется к Гаутаме.

Сиддхартха у «людей-детей»

Интенсивно он узнает теперь окрестность и красоту природы, которую он раньше как самана учился игнорировать. Он пересекает реку, причём паромщик пророчит ему, что когда-нибудь он возвратится. Достигнув города он встречает куртизанку Камалу, которую он просит обучить его искусству любви. Чтобы иметь возможность оплатить её услуги, он становится помощником купца и благодаря своему уму и образованию делает успехи в своей новой карьере. Сначала он видит стремление к власти и деньгам как странную особенность «людей-детей», как он называет мирского человека. Скоро, тем не менее, азарт денег и роскошной жизни захватывает и его и он становится одним из них. По прошествии многих лет он внезапно прозревает и решает вернуться на путь который он когда-то начинал.

Сиддхартха покидает свой богатый дом, незавершеные дела и Камалу, не зная, что та беременна от него, и отправляется снова в путь, до тех пор пока ещё раз не встречает реку, которую он пересекал как-то давно. Переживая свою жизнь, на грани самоубийства он стоит перед рекой и чуть не тонет. Осознавая, что после самоубийства он был бы только лишь сильнее пойман в колесо Сансары, он глубоким сном засыпает. При пробуждении он находит рядом с собой монаха Говинду, который поначалу не узнает его. Говинда ещё не стал буддой, но всё ещё следует Учению вместе с другими приверженцами Будды Гаутамы. Сиддхартха же повествует о своей жизни: «Где теперь брахман Сиддхартха? Где теперь самана Сиддхартха? Где теперь богач Сиддхартха? Быстро чередуется преходящее, Говинда, ты знаешь это». Говинда покидает Сиддхартху, а тот снова погружается в медитацию и чувствует, что он, как когда-то после расставания с Буддой Гаутамой, снова стоит совсем в начале своего пути, снова в начале новой жизни. Более отчётливо чем раньше осознает он недейственность ученого знания и важность личного опыта.

Сиддхартха, паромщик

В поиске нового пути Сиддхартха чувствует своё влечение к реке и вновь встречает паромщика Васудеву, которого он просит взять себя к нему помощником. Тот учит Сиддхартху внимательно слушать реку и учиться у неё.

Сиддхартха, отец

Сиддхартха снова встречает Камалу, отправившуюся на паломничество к умирающему Будде Гаутаме. Их сына, названного в честь отца Сиддхартхой, она ведет с собой. От укуса змеи Камала умирает, и Сиддхартха оставляет сына у себя. Он старается обучить скромности и спокойствию своего сына, привычного только к роскошной жизни города. Но этим он совершает, однако, ту же ошибку, в которой он когда-то упрекнул Гаутаму: нельзя учением направить на путь к познанию. У сына вызывает отвращение постоянная мягкая реакция отца на все его провокации, и он убегает от него обратно в город. Несмотря на совет Васудевы, Сиддхартха следует за ним, но перед самым городом ему открывается вся бессмысленность своей затеи. Он осознает, что должен освободить сына, чтоб тот мог двигаться вперёд на его собственном пути. Долго ещё этот инцидент мучает не до конца успокоившегося и сомневающегося Сиддхартху, до того как медленно начинает развиваться в нём подлинное осознание того, что есть мудрость. Снова Васудева учит его слушать и наблюдать реку, которая постоянно изменяется и остаётся, все же всегда той же рекой. Васудева удаляется в лес на последнее уединение в конце своей жизни, а Сиддхартха продолжает его работу паромщика.

Сиддхартха — Святой

В последнем эпизоде Герман Гессе показывает ещё раз встречу друзей юности Сиддхартхи и Говинды: закончившего свой путь и все ещё ищущего. Гессе изображает, как Сиддхартха передаёт своему другу в этот момент своё познание истиной природы вещей.

Сиддхартха-Будда

Гессе показывает помимо просветленной сущности Будды и его обыкновенную человеческую природу.

Интересные факты

Многие из имён взяты из индуистской и буддийской мифологии: Сиддхартха — это имя исторического Будды Сиддхартхи Гаутамы; Васудева имя отца Кришны; Говинда — это имя Кришны.

Рок-музыкант Джерри Кантрелл, гитарист и лидер группы Alice in Chains, написал песню Siddhartha, во многом перекликающуюся с романом.

Экранизации

Напишите отзыв о статье "Сиддхартха (роман)"

Ссылки

  • [www.hesse.ru/books/read/?book=sidha Текст романа]
  • [www.levi.ru/guests/guests.php?id_catalog=33&id_position=540 Поэтическое переложение сюжета романа «Сиддхартха». «Венок сонетов» Генриетты Солтановой.]

Отрывок, характеризующий Сиддхартха (роман)

– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?