Сидорович, Георгий Степанович

Георгий Степанович Сидорович
Дата рождения	21 ноября 1903(1903-11-21)
Место рождения	Минск, Российская империя
Дата смерти	6 мая 1985(1985-05-06) (81 год)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые
Годы службы	1922—19??
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Георгий Степанович Сидорович (21 ноября 1903 — 6 мая 1985) — советский военачальник, генерал-полковник танковых войск (27.04.62).

Биография

Родился 21 ноября 1903 года в Минске. С 1922 года в Красной Армии. В 1937 году окончил Военную академию механизации и моторизации РККА. В 1938 году — начальник учебного отдела Харьковского бронетанкового училища. В 1941 году окончил ВАГШ РККА.

С июля 1941 года — начальник штаба 101-й танковой дивизии, был ранен. После окончания ГАБТУ, с 1942 года — начальник разведывательного отдела штаба Бронетанковых и механизированных войск Красной армии. В период с 30 декабря 1943 года по 29 января 1944 года — начальник штаба 3-го механизированного корпуса. С 12 ноября 1944 года, вплоть до конца войны, на должности начальника штаба 5-й гвардейской танковой армии.

С 1959 года — заместитель председателя Госкомитета СМ СССР по внешнеэкономическим связям. Умер 6 мая 1985 года.

Награды

• два ордена Ленина
• 6 орденов Красного Знамени
• два ордена Суворова 2 степени
• Орден Октябрьской Революции
• Орден Трудового Красного Знамени
• Орден Красной Звезды
• медали

Ссылки

• [mechcorps.rkka.ru/files/spravochnik/personalii/biograf_s.htm Механизированные корпуса РККА]

Отрывок, характеризующий Сидорович, Георгий Степанович

Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.