Сиена
|
Сиена Siena 
|
Сие́на или Сьена (итал. Siena [ˈsjɛːna]) — город в итальянском регионе Тоскана, административный центр одноимённой провинции, один из крупнейших туристических центров Италии. В Средние века — столица Сиенской республики, средоточие художественной жизни эпохи треченто. Хорошо сохранившийся средневековый центр Сиены находится под охраной ЮНЕСКО как памятник Всемирного наследия.
Покровителем города почитается святой Ансан, празднование 1 декабря.
Содержание
История
Древнейший период
По археологическим данным, поселение на месте города существовало в этрусскую эпоху (IX—V вв. до н. э.). Название может происходить от этрусского фамильного имени Сайна (Saina), либо от названия галльского племени сенонов (лат. Saenones), завоевавшего часть Этрурии около 390 г. до н. э. Римский город Сена-Юлия (лат. Saena Julia) был основан на этом месте императором Августом. Первые письменные источники о городе относятся к 70 г. н. э.
Согласно римскому преданию, Сиена была основана Сением (Senius) и Аскием — сыновьями Рема и, соответственно, племянниками Ромула. Близнецы укрылись на тосканском холме, где позднее и был построен город, получивший по имени Сения название Сиена. Эта легенда нашла отражение в гербе города — младенцы Ромул и Рем, сосущие волчицу. Не исключено также происхождение названия от римского фамильного имени Сениев (Saenii) или от лат. seneo — «быть старым».
Сиена в Средние века
В XII веке горожане Сиены взяли управление городом в свои руки. На протяжении всего XIII века Сиенская республика оставалась одним из самых процветающих государств Италии. Здесь рано стало развиваться банковское дело. Основным соперником Сиены выступала Флоренция, которая пользовалась поддержкой папства. Это заставило Сиену примкнуть к числу проимперских городов Италии (гибеллины). Территориальным диспутам двух республик временно положила конец битва при Монтаперти (4 сентября 1260), в которой флорентийцы потерпели жестокое поражение. В честь победы сиенский художник Дуччо ди Буонинсенья написал для городского собора грандиозный алтарный образ — «Маэсту», которая признана одной из вершин готического искусства в Италии.
Снижение имперского влияния на итальянские дела подорвало политико-экономическое господство Сиены в Тоскане. Способствовали этому процессу и римские папы, наложившие санкции на купцов из враждебного им города. Смена республикой ориентации на пропапскую сопровождалась переменами в составе правящей элиты. В Сиене велось большое строительство, однако вместе с тем не прекращались конфликты различных групп нобилей, купечества и простонародья. Произведения сиенских художников тех лет (т. н. сиенская школа) собраны в музее собора и в художественной галерее палаццо Буонсиньори. В 1240 году распахнул свои двери Сиенский университет.
В 1348 году Сиену опустошила «Чёрная смерть», наступил период экономического застоя и религиозного квиетизма. Он дал католическому миру двух знаменитых святых — Екатерину и Бернардина Сиенских. В эпоху кватроченто (XV век) Сиена окончательно уступила культурное и коммерческое первенство среди городов Тосканы своему извечному сопернику — Флоренции. В годы Итальянских войн, когда просторы Италии разоряли чужеземные армии, Сиеной тиранически правил Рандольфо Петруччи. Его семья сохраняла власть в своих руках до 1524 года.
В 1555 году Сиена была осаждена испанскими войсками. На протяжении 18 месяцев город героически сопротивлялся захватчикам; осаждёнными командовал двоюродный брат французской королевы Екатерины Медичи — маршал Пьеро Строцци. 21 апреля испанские солдаты вошли в город, Сиенская республика была низвержена, через 2 года город был включён в состав великого герцогства Тосканского со столицей во Флоренции. С тех пор Сиена превратилась в политическое и культурное захолустье, новые здания почти не строились, что позволило городу сохранить до наших дней свой средневековый облик.
Культура
В новейшее время основное строительство велось в Сиене за пределами средневековых стен города. Благодаря этому в Сиене лучше, чем в других крупных центрах Тосканы, сохранился средневековый город с узкими вьющимися улочками, застроенными старинными палаццо. Средоточием жизни Сиенской республики служила обширная Пьяцца дель Кампо — площадь в форме раковины. Дважды в год на площади разыгрывается красочное средневековое представление — Палио.
На площадь выходит выстроенная в 1297—1310 годах ратуша Палаццо Пубблико (итал.) с фресками Амброджо Лоренцетти и «Маэстой» Симоне Мартини. К ратуше примыкает символ могущества и независимости средневековой Сиены — грациозная 102-метровая башня Торре-дель-Манджа (итал.), возведённая в 1338-1348 годы. С противоположной стороны площади можно видеть Фонтан Радости (Fonte Gaia), который спроектировал в 1419 году Якопо делла Кверча.
Сиенский собор (Дуомо) — общепризнанный эталон итальянской готики; в крипте — баптистерий со скульптурными работами Якопо делла Кверча, Донателло и Лоренцо Гиберти. К собору примыкает основанная в 1495 году будущим папой Пием III библиотека Пикколомини с фресками Пинтуриккьо. «Маэста» Дуччо перенесена в действующий при соборе музей.
|
|
| ||
| Панорама старой Сьены от церкви св. Климента | Сиенский Дуомо | Пьяцца дель Кампо в ночном освещении |
Палио
2 июля и 16 августа в Сиене проводится всемирно известный праздник Палио — состязание между сиенскими контрадами, которых насчитывается 17. Состязание заключается в лошадиных бегах на главной площади города — Пьяцца дель Кампо. Из 17 контрад в состязании 2 июля участвуют 10, а 16 августа — остальные 7; на следующий год участники меняются местами (эти 7 выступают 2 июля и к ним по жеребьёвке добавляются ещё три участника из десятки прошлого года). Флаги и гербы контрад вывешиваются на здании Палаццо Коммунале на площади. Заканчиваются гонки шествиями по городу, которые длятся всю ночь. Праздник привлекает тысячи туристов дважды в год. Традиция проведения праздника длится ещё со Средних веков.
Искусство
На протяжении многих столетий Сиена обладает богатыми традициями в изобразительном искусстве. Список наиболее известных художников Сиенской школы включает Дуччо, Симоне Мартини, Амброджо Лоренцетти, Пьетро Лоренцетти, Мартино ди Бартоломео, Франческо ди Джорджо. Многие из произведений эпохи Возрождения можно увидеть непосредственно в сиенских храмах и палаццо, а также в богатых коллекциях художественных музеев города, таких как Сиенская пинакотека (итал.).
Современный город
Сиена — университетский город. Почти половину населения города (порядка 20 тысяч человек) составляют студенты. Несмотря на своё расположение в стороне от крупных транспортных путей, Сиена своими памятниками истории и культуры, а также знаменитым Палио ежегодно привлекает тысячи туристов. В 2008 году город посетили 163 000 туристов из-за рубежа. В окрестностях Сиены, в области Кьянти, производится самое знаменитое вино Италии, которое так и называется — кьянти.
Известные уроженцы и жители
- Екатерина Сиенская (1347—1380), итальянская религиозная деятельница и писательница позднего Средневековья, занимавшаяся активной политической и миротворческой деятельностью.
- Якопо делла Кверча (1371—1438), итальянский скульптор переходной эпохи от средневековых традиций к стилю Возрождения.
- Алессандро Пикколомини (1508—1578), итальянский писатель, гуманист, философ и астроном, принадлежавший к знатному сиенскому роду Пикколомини.
- Джусто Фернандо Тендуччи (1736—1790), композитор и певец-кастрат.
- Луиджи Муссини (1813—1888), художник и шахматист. Директор Института изобразительных искусств в Сиене в течение тридцати семи лет.
Города-побратимы
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Сиена"
Отрывок, характеризующий Сиена
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
