Сикхское государство

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сикхская империя
Sarkar-e-Khalsa
Империя

 

 

 

1799 — 1849



 

Флаг Герб
Гимн
Deg Tegh Fateh
Столица Лахор (1802-1849)</br>Гуджранвала (1799-1802)
Язык(и) Персидский (оф.)[1],
Панджаби
Религия Сикхизм
Площадь 491,464 km²
Население 1.5 миллиона[2]
Форма правления Монархия
Набоб
 - 1733-1735 Капур Сикх
Махараджа
 - 1762-1783 Jassa Singh Ahluwalia
 - 1801-1839 Ранджит Сингх
 - 1839 Kharak Singh
 - 1839-1840 Nau Nihal Singh
 - 1840-1841 Chand Kaur
История
 -  1799 Смерть генерала Банд Синх Бахадур
 -  1849 Вторая англо-сикхская война
Преемственность
Индия
Китай
Пакистан
К:Появились в 1799 годуК:Исчезли в 1849 году

Си́кхское госуда́рство — государственное образование сикхов, существовавшее в Южной Азии в 17161849.

В 17161799 у сикхов существовало собственное государство — Сикхская конфедерация, с центрами в Амритсаре и Лахоре. Государство разделялось на мисали, возглавляемые мисальдарами, общее количество которых дошло до 12 (около 70 тысяч кавалерии).

12 апреля 1801 года Ранджит Сингх коронован как Махараджа, что совпало с праздником Вайсакхи. Церемонией руководил сагиб Сингх Беди, потомок гуру Нанака Дева. С 1799 столицей становится Гуджранвала, в 1802 перенесена в Амритсар и Лахор. Ранджит Сингх возносится к вершинам власти в короткое время, из главы одного из мисалей становясь Махараджей Пенджаба. Уже 1799 года Ранджит Сингх объединяет разрозненные мисали в империю (Сикхская империя), в 1849 году уничтоженную британскими колонизаторами в результате второй англо-сикхской войны.

Появление сикхского государства стала возможно благодаря упадку империи Великих Моголов, который обозначился к началу XVIII века. Сикхи Пенджаба начали серию атак против власти Моголов, которые, в конце концов, завершились успехом.

Политическая структура сикхизма проходит три основных этапа. Для ранних сикхов характерна фактически неограниченная власть гуру (духовных лидеров). Раннему сикхизму вскоре пришлось столкнуться с мусульманским завоеванием Индии (1556—1707), следствием которого становится нарастающая милитаризация сикхов. Начиная с десятого гуру, Гобинда Сингха, власть была передана непосредственно сикхской общине, хальсе. Для позднего же Сикхского государства характерно перемещение центра силы от хальсы к сердарам (военачальникам, и, де-факто, крупным феодалам), враждовавшим между собой.





История

Пенджаб под властью Великих Моголов

Сикхизм зародился во время завоевания Северной Индии шахом Бабуром. Его внук Акбар придерживался веротерпимости, и, после посещения лангара гуру Амар Даса составил благоприятное впечатление о сикхизме. Он пожертвовал земли лангару, и до своей смерти в 1605 поддерживал хорошие отношения с сикхскими гуру.

Его преемник, Джахангир увидел в сикхах потенциальную угрозу. Он арестовал гуру Арджуна Дева, и приказал запытать его насмерть, из-за того, что сикхи поддержали мятеж старшего сына Джахангира против своего отца. Мученичество гуру Арджун Дева заставило его преемника, шестого гуру Хар Гобинда, объявить о независимости сикхов, основав Акаль Такт, и построив форт для защиты Амритсара. Тогда Джахангир поместил гуру в тюрьму в Гвалиоре, отпустив только через много лет, когда уже не чувствовал угрозы.

После смерти Джахангира в 1627 его преемник шах Джахан после серии атак на Амритсар заставил сикхов отступить в холмы Сивалик. Следующий гуру, Хар Рай, предпринял ряд попыток занять землю сикхов, и придерживался нейтралитета в борьбе за власть между Аурангзебом и Дара Шикох за контроль над династией Тимуридов.

Девятый гуру, Тегх Бахадур, переместил общину в Анандпур, и много странствовал. Он помешал браминам Кашмира обратиться в ислам, и вступил в конфликт с Аурангзебом. Когда перед ним встал выбор между обращением и смертью, гуру выбрал смерть.

Следующий гуру, Гобинд Сингх, принял власть в 1675, и переместил центр сикхизма в Паунту. Он построил большой форт для защиты города, и поместил в нём гарнизон. Растущая мощь сикхской общины встревожила местных раджей, атаковавших город, но эти попытки были отбиты. Гуру отправился в Анандпур, и основал Хальсу, объединённую армию сикхов, 30 марта 1699. Основание Хальсы сплотило сикхов против множество поддерживаемых Моголами претендентов на место Гуру. В 1701 объединённая армия раджей и Моголов атаковала Анандпур, и, после отступления Хальсы, была разбита в битве при Мукстаре. Гобинд Сингх принял приглашение преемника Аурангзеба, Бахадура Шаха, встретиться в Южной Индии. Когда он прибыл в Нандед в 1708, то был убит агентами губернатора Сирхинда.

Банда Сингх Бахадур

Банда Сингх Бахадур был аскетом из касты раджпутов, и обратился в сикхизм после встречи с гуру Гобиндом Сингхом в Нандеде. Незадолго до своей гибели, гуру приказал Бахадуру отвоевать Пенджаб, и приказал всем сикхам присоединиться к нему. После двух лет собирания сторонников, Бахадур поднял крестьянское восстание против заминдаров (феодальных землевладельцев), и раздал их землю крестьянам — сикхам, индуистам и мусульманам.

Бахадур правил землями между реками Сутледж и Ямуна, и чеканил монету с изображениями гуру Нанака и гуру Гобинда Сингха. В 1716 был разбит Моголами, взят в плен вместе с 700 своими людьми, и был отправлен в Дели. Там он подвергся пыткам, и был казнён после отказа перейти в ислам.

Усиление хальсы

Центральная власть Сикхской империи была сосредоточена в происходившем раз в два года собрании хальсы (сикхской общины) — Сарбат Хальса. Сарбат Хальса контролировала сердаров (военачальников), определяла основы военной политики, избирала лидера сикхов. Структура регионов (мисалей) соответствовала военным группировкам; главы регионов ежегодно собирались в Амритсаре или Лахоре.

С 1762 года мощь Дал Хальсы (сикхской армии) резко усиливается, и, как следствие, происходит значительный рост территории. С приходом к власти Ранджита Сингха, и его коронацией в 1801 году, конфедерация преобразовывается в империю, доходившую от Кабула и Кандагара до границ Тибета, с населением, на 80 % состоявшем из мусульман, 10 % индуистов и 10 % сикхов. Сердцем государства оставался Пенджаб.

Конец империи

После смерти Ранджита Сингха в 1839 году государство погрузилось в раздоры между сердарами, которые к тому времени де-факто превратились в крупных феодалов. Ослабление сикхов позволило британцам уничтожить их государство в 1849 году в результате двух англо-сикхских войн.

После аннексии Сикхской империи она была разделена на несколько частей, частично — «туземных государств», частично — территорий под прямым управлением Короны. Резиденцией губернатора был избран Лахор.

География

Территориально Сикхская империя в период наибольшего своего расширения включала в свой состав:

  • Провинция Пенджаб, современный Пакистан
  • Штат Пенджаб, современная Индия
  • Союзная территория Чандигара, Индия
  • Штат Хараяна, Индия
  • Штат Химашал Прадеш, Индия
  • Бывшее «туземное государство» Джамму, Индия
  • Дели
  • Северо-западная пограничная провинция, Пакистан
  • Зона племён, Пакистан
  • Исламабадская столичная территория, Пакистан
  • Части северо-восточного Афганистана

Напишите отзыв о статье "Сикхское государство"

Примечания

  1. Malik Iftikhar Haider. [books.google.ca/books?id=GQTABKAGaVgC&printsec=frontcover&dq=Iftikhar+Haider+Malik,+Culture+and+Customs+of+Pakistan,+%28Greenwood+Press,+2006%29#v=onepage&q=Iftikhar%20Haider%20Malik%2C%20Culture%20and%20Customs%20of%20Pakistan%2C%20%28Greenwood%20Press%2C%202006%29&f=false Culture and Customs of Pakistan]. — Greenwood Press, 2006. — ISBN 0-313-33126-X.
  2. Heath Ian. [books.google.com/books?id=YIh9eQlojGsC The Sikh Army 1799-1849]. — Osprey Publishing. — ISBN 978-1-84176-777-2.

Отрывок, характеризующий Сикхское государство

– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…