Силкин, Григорий Петрович (Герой Советского Союза)

Григорий Петрович Силкин
Дата рождения	7 февраля 1920(1920-02-07)
Место рождения	деревня Ольховец, Монастырщинский район, Смоленская область
Дата смерти	9 октября 1943(1943-10-09) (23 года)
Место смерти	Вышгородский район, Киевская область, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1940—1943
Звание	лейтенант
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Григорий Петрович Силкин (1920—1943) — участник Великой Отечественной войны, командир взвода 794-го стрелкового полка (232-я стрелковая дивизия, 38-я армия, Воронежский фронт), лейтенант. Герой Советского Союза (1944).

Биография

Родился 7 февраля 1920 года в деревне Ольховец ныне Монастырщинского района Смоленской области в семье крестьянина. Русский.

Окончил семилетнюю школу в деревне Любавичи (Монастырщинский район) и школу фабрично-заводского обучения. Жил и работал токарем на мебельной фабрике в городе Ростов-на-Дону.

В Красной Армии с 1940 года. В 1942 году окончил Владивостокское пехотное училище. Член ВКП(б) с 1943 года.

В действующей армии — с 23 сентября 1942 года, был командиром отделения на Донском фронте. Уже 9 октября был тяжело ранен и направлен в госпиталь. После выздоровления в марте 1943 года вернулся на фронт командиром взвода 794-го стрелкового полка 232-й стрелковой дивизии 38-й армии Воронежского фронта.

Участвовал в оборонительных боях восточнее города Сумы. В августе-сентябре 1943 года 232-я стрелковая дивизия в ходе Сумско-Прилукской операции прорвала оборону гитлеровцев и, преодолев реки Псёл, Удай, Десна, 26 сентября 1943 года вышла к Днепру в районе Вышгорода (Киевская область). Передовые подразделения сходу форсировали реку и захватили плацдарм у села Лютеж (Вышгородский район Киевской области). Начались бои за расширение плацдарма. 9 октября после интенсивной артиллерийской подготовки и бомбардировки с воздуха гитлеровцам удалось потеснить подразделения 794-го стрелкового полка в районе села Гута Межигорская (тот же район). Они заняли господствующую высоту.

Лейтенант Силкин получил приказ прикрыть с фланга боевые порядки подразделения и держаться до прибытия подкрепления. Используя складки местности, взвод Силкина приблизился к противнику на расстояние 25-30 метров и внезапно атаковал его. Несмотря на многократное превосходство, гитлеровцы были выбиты с высоты и отступили. Командир взвода организовал круговую оборону. Подтянув танки и самоходные орудия, противник силами до двух рот атаковал позиции взвода, но был отброшен. Всего взвод отбил девять контратак противника, уничтожил более 100 гитлеровцев и удержал захваченный рубеж. В последней из них Силкин был смертельно ранен и умер на поле боя.

Был похоронен в селе Гута-Межигорская Киевской области.

Награды

• Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, лейтенанту Силкину Григорию Петровичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
• Награждён орденом Ленина (10.01.1944, посмертно), медалью «За отвагу» (24.08.1943).

Память

• Мемориальная доска в память о Силкине установлена Российским военно-историческим обществом на школе в деревне Любавичи, где он учился.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13919 Силкин, Григорий Петрович (Герой Советского Союза)]. Сайт «Герои Страны».

• [www.smolgazeta.ru/history/2387-poslednij-boj.html Последний бой].
• [dspl.ru/files/el_res/milash_2010/2010txt/news/Geroi_Do.pdf Герои Советского Союза, проживавшие на Дону до Великой Отечественной войны].

Отрывок, характеризующий Силкин, Григорий Петрович (Герой Советского Союза)

Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.